Чудовы луга (СИ) - Кузнецова Ярослава (бесплатные версии книг TXT) 📗
Ух, как полыхнули зеленые глаза!
— Мой рыцарь не питался отбросами! Мой рыцарь сиживал за столами лордов, куда тебя на порог не пустят!
Ласточка дернула плечом и отошла к котлам. Налила кипятка в большую кружку, сама не зная зачем. Работа всегда ее успокаивала, но на кухне ей нечего было искать, только вот — заставить наглого найденыша заняться делом.
— И кто ты такая вообще, чтобы здесь командовать? — не унимался Кай. Что-то его сильно задело. — Самая главная шишка в госпитале, да? "Мои больные! Не позволю!" — он опять скорчил рожу. — А какого черта вы покупаете крупу, которую надо перебирать?
— Не трепи языком, а делай, что велят, — сказала Ласточка, поворачиваясь к нему. — С тобой не посоветовались, когда закупались. Я тебя не спрашиваю, где был твой драгоценный рыцарь, когда ты валялся в канаве.
— На небесах мой рыцарь! — Кай стиснул кулаки.
— Не ты ли его туда отправил?
Крак!
Что-то щелкнуло, шелестнуло — Бац! — и у Ласточки в руках вдруг полегчало.
Она ошалело уставилась на ручку от чашки, зажатую в пальцах.
У края ласточкиного подола, на дощатом полу, среди осколков лежал треснувший от удара ледяной цилиндрик. Тот, что пару мгновений назад был кипятком в кружке.
Пальцы свело. Ласточка стиснула зубы. У нее в голове какая-то другая Ласточка панически визжала, махала руками и убегала прочь из кухни, подобрав повыше юбки, как от крыс.
Убегала, убегала… Выдохнули!
Она подняла глаза на мальчишку. Тот тоже смотрел на лед, вытаращив глаза. Лицо у него стало совсем детское и напуганное.
Бросила взгляд на Лию — та как раз поворачивалась от кадушки. Медленно, как во сне.
Выдохнули.
Ласточка действительно выдохнула — шумно и резко. Два шага к Каю — он растерянно моргал. Крепко схватила его за ухо.
— Пойдем, — голос сделался как чужой. Она потянула руку, поднимая мальчишку с табурета. — Расскажешь…
***
— И что тут у тебя? — Мэлвир оглядел старательно замощенное начало переправы через болота. На сухом месте были огромной кучей свалены обрубки ветвей и их уже потихоньку растаскивали для костров.
Двое солдат с чертыханиями волокли обтесанное бревно, взрывая дерновый покров.
— А вот, полюбуйся, — Марк постегал по голенищу сапога обломанным ивовым прутом. — Глянь. Вон там, дальше.
У ног рыцаря чинно сидел его пес, здоровенный Малыш, из тех белых урсино, что разводились Маренгами специально для войны. У Малыша была морда сундуком, меланхоличные глаза с красными подкружьями и добрый нрав. В бою Мэлвир этих псов пока еще не видел.
Соледаго прошагал по свежему настилу — местами в стыках выплескивалась вода, но бревна лежали ровно — посмотрел и выругался сам.
Середина свежеположенного настила была тщательно разобрана — словно испарилась. Просто прореха в деревянном полотне. Немаленькая, шагов двадцать. И никаких следов.
— Выглядит так, будто кто-то нашу дорогу попросту украл, — Мэлвир нахмурил брови. — Кто-то, кто умеет ходить по трясине. Не могла же она затонуть. Со стороны лагеря никто не пройдет — собаки.
— Собаки ночью беспокоились, — Марк постепенно делался все мрачнее.
— И?
— И ничего.
— Кто дежурил?
— Ищут. Смена с утра их не нашла. А мне додумались доложить недавно, раззявы.
— Чьи люди стояли в карауле?
— Мои, — подошел десятник из марковых людей, немолодой уже, с помятым после бессонной ночи лицом.
— Докладывайте. И подробно.
Мэлвир не терпел, когда его дергали по пустякам. Краденая дорога — не пустяк.
Он бесстрастно смотрел на хинета, имени которого не помнил. В густом ельнике справа от болота сухо стучали топоры, перекликались солдаты. Рухнуло дерево, треща сучьями. Марк дернулся на шум, потом опомнился, зло сплюнул прямо в ржавую болотную траву.
— Посты стояли как обычно, — неохотно, но обстоятельно начал десятник. — За охрану гати отвечал Ливьяно. Три костра, перекличка голосом — как всегда. Смена четырежды за ночь. Наша очередь была с середины первой четверти.
— И?
— По словам моих людей, последняя смена пришла под утро, все было в порядке. Утренняя стража обнаружила, что два поста пропали, — хинет докладывал спокойно, смотрел Мэлвиру в глаза. — Вместе с дорогой.
— Улетели, — зло сказал Марк. — По воздуху. Вы чем тут смотрите, слеподырые! Разбойники могли подойти какой-нибудь тайной тропой. Что, думаете, раз гать от леса весь лагерь прикрывает, так можно на посту дрыхнуть? Где четверо человек! Дезертировали? Убиты? Почему мне сразу не доложили?
— Поверял обстановку, — виновато сказал хинет. — Хотел сам убедиться.
— Вот! Ты видел! — Марк обернулся к Мэлвиру, схватил за плечо. — А перед этим Ливьяно тоже сходил и проверил. В итоге скоро полдень, а мы стоим тут и видим вместо дороги дырку в жопе. Которую провертели за ночь. Да по воде каждый звук слышен!
— Дождь ночью был, туман. Костры еле видно, звуки глохнут. Осень, сэн Марк.
— Да хоть к чертовой матери зима!
— Я полагаю, стоит пустить на поиски собак, — предложил Мэлвир. — А что говорят проводники?
— А что они могут говорить? — неожиданно зло сказал хинет, вперившись в начальство темными глазами. — Говорят, что сэн Соледаго зря кобылий череп разбил. Что Шиммель гневается и болотных духов насылает. Что трясина всех пожрет, рано или поздно.
— Так, — сказал Мэлвир.
Потом замолчал. Надолго.
***
Краем глаза Кай видел, что пришлые найлы стоят чуть поодаль от вопящей и беснующейся толпы, спокойные, собранные. Никто даже к мечу не притронулся — их не волновали разозленные крестьяне.
Черные чуть раскосые глаза не отрывались от страшных чуд на мостках.
"Они, там на севере, любят все волшебное. Чудеса. Ты хотел посмотреть на мою звезду, Лайго? Она светит зеленым, как гнилушки в осоке"
Кай нарочито отвернулся от свалки, не беспокоясь, кто прикроет его спину. Прикроют.
Маленькие тягали его за плащ, за ремешки на сапогах, скрипели и верещали по-своему. Он понимал с пятого на десятое.
Беспокоятся, боятся, любят его, хотят предупредить…
Все лето они помогали его людям проскальзывать сквозь пальцы лорда Раделя, уводили тайными тропами, заставляли сами болота расступаться и заплетали ветки бузины в узлы, от которых шарахались и не шли дальше рыцарские кони.
"Видел ли ты когда-нибудь такое в своей Леуте, Лайго Горностай? Я болотный лорд. Это моя земля. Ее стерегут кобыльи головы. Смотри."
Чуд оставил встопорщенные нитки шитья, гладил черные каевы волосы, перебирал пальчиками, чирикал. Острые птичьи ноготки цепляли слипшиеся пряди.
Они вечно вплетали ему в шевелюру всякую дрянь: перья, обрывки лент, дырявые камни. А узлы, завязанные болотным народцем, не распутать — только остричь. Он так и ходил, как языческий идол с причудливой прической.
Сын Шиммеля.
— Тасцццятцца, едут! — защелкал чуд на его руках, сжав кулачки. — Цинят! Мы сцццломали бревныцццки.
Армия на границе болот. Чума был прав, говоря, что они вернутся осенью.
Кай почувствовал холод в груди, как всегда в минуты опасности. Захотелось бросить чуденыша обратно в трясину, вывести Стрелку из-под навеса и кинуться в крепость за советом и помощью.
Ну уж дудки!
Я — болотный лорд.
— Много их?
— Ццц! — чуд развел шероховатыми лапками, растопырив их в стороны, насколько мог.
— Больше, чем летом?
— Больце, больце! Тасцятца! Лыццари! Коцецки на флацццках! С крылыцццками!
Его люди окриками и угрозами погнали селян по улице, загоняя по домам.
Ну приходи, Радель. Поиграем. Пока не выпадет первый снег.
Твое — то, что ты можешь удержать.
Летом у него было меньше людей. Летом он еще многого не умел.
Кай осторожно отцепил от себя чуденыша, поставил на мостки. Покопался в поясной сумке, сыпанул горсть стеклянных бусин прямо на доски — маленькие кинулись, началась свалка, шипение. Так гуси дерутся из за хлебной горбушки.
