Замок лорда Валентайна. Хроники Маджипуры - Сильверберг Роберт (читать книги бесплатно полностью без регистрации сокращений TXT) 📗
Казалось, охранник остался равнодушным к услышанному, однако чуть погодя повернулся и вошел в ущелье.
Еремайл следил, как он не спеша идет вдоль ручья и исчезает за густым кустарником, окружающим площадку перед домом.
Прошло порядочно времени; ветер переменился, донося жаркие вспышки из зоны огня, дымный пласт черного воздуха резал глаза и горло. Еремайл чувствовал, как сажа оседает в легких. Но отсюда, из этого укромного места, сам огонь не был виден.
Наконец, так же неторопливо, вернулся охранник.
— Каттикаун примет вас, — объявил он.
Еремайл кивнул, подзывая, водителю и своей охране, но стражник Каттикауна покачал головой:
— Только вы, капитан.
Посыльный обеспокоенно взглянул на Еремайла, но тот махнул рукой, отсылая его.
— Ждите меня здесь, — распорядился. — Не думаю, чтобы я задержался надолго.
Он последовал за охранником по дорожке к дому.
От Айбила Каттикауна он ожидал столь прохладной встречи, как и от его охраны. Но Еремайл недооценил учтивости провинциального аристократа, которую следовало предусмотреть заранее.
Каттикаун приветствовал его теплой улыбкой и проницательным взглядом, а затем, подхватив под руку, проводил в свое жилище, которое оказалось скудно меблированным, зато вся обстановка была изящной и красивой. В сводчатом потолке выступали балки из выдержанного в маслах черного дерева, высоко на стенах развешаны охотничьи трофеи, мебель массивная и, очевидно, старинная, Все дышало архаичным духом, как и сам Айбил Каттикаун. Он был рослым — много выше хрупкого Еремайла — и широкоплечим. Массивное тело театрально увеличивал тяжелый плащ, выкроенный из шкуры ститмота, который он носил непринужденно. Лоб высокий, густые темные волосы свисали тяжелыми локонами, глаза черные, губы — тонкие. Этот Айбил производил внушительное впечатление своей внешностью.
Усадив Еремайла, хозяин наполнил бокалы каким-то игристым янтарным вином и сказал, когда они пригубили:
— Итак, вы собираетесь сжечь мою землю?
Еремайл вздохнул:
— Боюсь, нам придется сжечь всю провинцию целиком.
— Идиотская затея. Наверное, самая дурацкая за всю историю человеческих войн. Знаете, как ценится продукция нашего округа? Знаете, сколько поколений тяжкого труда ушло на строительство наших ферм?
— Вся зона — от Милиморна до Синталмонда — последний оставшийся в Альханроеле очаг сопротивления метаморфов. Венценосец хочет, наконец, покончить с войной, а это возможно, лишь выкурив Меняющих Форму из потайных нор в здешних холмах.
— Есть иные средства.
— Мы испробовали все, — ответил Еремайл, — но это ни к чему не привело.
— Вот как! А вы пытались дюйм за дюймом идти по лесам, выискивая их? Разве вы перебросили сюда всех солдат Маджипуры, чтобы провести такую операцию? Конечно, это слишком хлопотно. Гораздо проще выслать летателей и все сжечь.
— Война перемолола уже несколько поколений.
— И Венценосец горит желанием закончить ее, — кивнул Каттикаун, — за мой счет.
— Венценосец отличный стратег, — не согласился Еремайл. — Он разбил опасного, почти непостижимого врага и обезопасил Маджипуру для человеческих поселений — всю, кроме вашего округа.
— Мы и сами неплохо справлялись с окружающими нас метаморфами, капитан. Однако мы не устраивали резни. Я в состоянии справиться с ними. Не настолько они опасны, чтобы сильно угрожать нашему благоденствию, как это, кажется, делает ваше правительство. Ваш Венценосец глупец, капитан.
Еремайл сдержался:
— Будущие поколения восславят его, как героя из героев.
— Очень похоже, — согласился Каттикаун. — Люди подобного сорта обычно и превращаются в героев. Я заявляю, что нет необходимости разорять целую провинцию, чтобы окружить несколько тысяч оставшихся аборигенов. Уверяю вас, это близорукое и опрометчивое решение усталого военачальника, который торопится вернуться к наслаждениям Замка Горы.
— Ничего нельзя изменить. Решение принято, от Милиморна до Хэмфиси все уже пылает.
— Я это заметил.
— Огонь подбирается к вашему поместью. Возможно, на рассвете здесь будет уже опасно. В течение дня летатели зажгут не только здешний район, но и потянут линию на ют до самого Ситалмонда.
— Представляю, — спокойно сказал Каттикаун.
— Эта местность станет адом. Мы просим вас уйти, пока еще есть время.
— Я уже выбрал, капитан. Я остаюсь.
Еремайл тихо вздохнул:
— Мы не сможем нести ответственность за вашу безопасность, если вы так поступите.
— Никто и никогда не отвечал за мою безопасность, кроме меня самого.
— Поймите, вы погибнете и погибнете ужасной смертью. У нас нет возможности проложить линию огня так, чтобы не затронуть ваше поместье.
— Я понимаю.
— Значит, вы хотите, чтобы мы вас убили?
— Ничего подобного я не прошу. Боюсь, нам не понять друг друга. Вы деретесь на своей войне, я охраняю свой дом, и если огонь вашей войны вторгнется на мою землю — для меня очень плохо, но это не будет убийством. У каждого свой путь, капитан.
— Вы странно рассуждаете. Вы погибнете в результате наших действий, и ваша смерть будет на нашей совести.
— Я остаюсь здесь по собственному желанию, после того, как был вовремя предупрежден, — возразил Каттикаун, — так что моя смерть будет лишь на моей совести.
— А жизнь ваших людей? Они ведь тоже погибнут?
— Здесь только те, кто выбрал сам. По доброй воле, их предупреждали. Трое ушли на побережье, остальные отказались, чем не доставили мне никакой радости. Но здесь наш дом. Еще бокал, капитан?
Еремайл отрицательно качнул головой, потом передумал и протянул свой бокал. Наливая, Каттикаун спросил:
— Значит, переговорить с Властителем Стиамотом нет никакой возможности?
— Ни малейшей.
— Как я понимаю, Венценосец находится в нашем районе?
— Да, но до его ставки полдня пути. И, насколько я знаю, он недосягаем для такого рода прошений.
— Причем, намеренно. Понимаю, — улыбнулся Каттикаун. — Как, по-вашему, капитан, а он не безумен?
— Венценосец? Нет, конечно.
— Огонь — отчаянная, идиотская мера. Возмещение, которое ему придется впоследствии выплачивать, составит миллионы роалов крах его состояния; это будет стоить больше, чем пятьдесят таких замков, которые он возводит на вершине Горы. А зачем? Года два-три, и мы договоримся с Меняющими Форму.
— Или пять, десять, двадцать, — отозвался Еремайл. — Войну нужно заканчивать как можно скорее. Это страшное потрясение, этот позор для нас всех, этот долгий кошмар…
— Значит, вы считаете войну ошибочной?
Еремайл быстро покачал головой:
— Основную ошибку сделали давным-давно, еще когда наши предки избрали для переселения этот мир, который уже был обитаем. Но сейчас у нас нет выбора: или мы одолеем метаморфов, или нам придется вообще уйти с Маджипуры. Но разве мы в силах это сделать?
— Да, — кивнул Каттикаун, — как же бросить дом, которым владеешь так давно!
Еремайл не обратил внимания на его иронию.
— И мы вырвем планету у несговорчивых метаморфов. Тысячи лет мы стремились жить с ними в мире, пока не убедились, что такое сосуществование невозможно, и теперь нам силой приходится утверждать свое будущее. Это никому не нравится, но ведь есть альтернативы и похуже.
— И что будет делать Властитель Стиамот с метаморфами, когда загонит их в лагеря для интернированных? Изрежет на удобрения для сожженных полей?
— Они получат огромную резервацию на Зимроеле, — ответил Еремайл, — половину континента. По-моему, совсем не плохо. Альханроель останется нам, да еще океан между нами. Уже закладываются города под это решение. И лишь в вашем краю бушует война. Властитель Стиамот взвалил на себя всю ответственность за этот жестокий, но необходимый акт, будущие поколения воздадут ему почести.
— Я могу воздать и сейчас, — буркнул Каттикаун. — О мудрейший и справедливейший Венценосец, в своей бесконечной мудрости уничтоживший землю, поскольку тебя тревожат таящиеся в ней аборигены! Для меня было бы гораздо лучше, капитан, имей ваш герой-правитель поменьше благородства духа. Или, возможно, наоборот — побольше. Он казался бы мне гораздо привлекательнее, если бы выбрал медленный способ покорения нашей провинции. Тридцать лет войны — что значат еще год-два?
