Мой личный чародей (СИ) - Анненкова Ирина (читаем бесплатно книги полностью .TXT) 📗
Тешен и Радош пребывали в крайней степени растерянности. Три дня назад Ванятка, с некоторых пор ставший непривычно молчаливым и задумчивым, повздыхав, объявил, что никуда из Запутья не уедет. Раз мама с папой обречены на то, чтобы доживать свой век в Шепчущей роще, то и он, Ванька, останется с ними. Выстроит у корней их дерева себе шалаш и будет там жить-поживать. Учеба? Да Боги с нею, коль скоро для того, чтобы овладеть искусством волшбы, необходимо покинуть заколдованный лес, в котором томятся его родители. Поселиться в самом Запутье и навещать рощу? А разве папе с мамой доступна такая роскошь, как теплая изба или горячие пироги? Ну и ему ничего такого не надо. Вот так и никак иначе. Уступчивый покладистый ребенок внезапно уперся почище любого барана.
Тешен аж посерел от переживаний. Ведь это именно он, привыкший общаться со своими учениками с абсолютной откровенностью и прямотой, догадался честно сказать мальчику, что вряд ли существует способ расколдовать несчастных Уту и Остромира, а также остальных магов, чьи души вселились в деревья, поскольку их собственные тела давно и безвозвратно мертвы. Впечатлительный Ванька крепко призадумался, а затем выдал такое решение, что хоть стой, хоть падай.
Никакие уговоры не помогали. Парнишка терпеливо выслушал меня, Дара, собственных родителей, пришедших в ужас от решения сына, ещё раз Тешена, старосту Шукшу, кузнеца Ермила, у которого мы снова остановились, его жену Малушу, живописно закатывающего глаза Степку, однако продолжал твердо стоять на своем.
Уж не знаю, до чего бы мы договорились и какие ещё доводы попытались бы пустить в ход, если бы не молчавший до сих пор Радош. Хитроумный оборотень долго слушал наши споры, что-то про себя прикидывал, а затем негромко поинтересовался у стоящего рядом Дара:
— Скажи, а души чародеев теперь накрепко привязаны к деревьям, или же их возможно куда-нибудь переселить?
Наутро Дар, всю ночь пропадавший с Тешеном и Ермилом в кузне, положил перед нами на стол две покрытые магическими рунами подвески на крепком гайтане. Полые изнутри, они оказались довольно легкими.
— Ну, вот, — устало сказал мой чародей, — думаю, Ута и Остромир не станут возражать против того, чтобы их пристанище стало более маневренным.
— Это что же, — я осторожно прикоснулась к ещё теплому металлу кончиком пальца, — что-то вроде филактерии? Как у личей?
— Ну да, — кивнул Тешен, — принцип тот же. Только в нашем случае "сосуд души" вместит всю душу мага, а не ее осколок.
— А почему не камень? — я вспомнила переливающуюся груду филактерий, которую мне однажды довелось увидать в сером замке.
— Слав, — укоризненно вздохнул Дар, — ну где я тебе найду в Запутье подходящий самоцвет? Кстати, металлы, если их правильно обработать, ничуть не хуже справляются с этой ролью.
Ута и Остромир пришли в восторг, узнав, что им предстоит покинуть опостылевшую рощу, да ещё и вместе с сыном, и Тешен немедленно (и с огромным облегчением!) приступил к проведению сложнейшего ритуала перемещения. Кстати, остальные чародеи тоже выразили желание расстаться со злополучным лесом, пусть даже и не в собственных телах, а в холодных филактериях. Их рьяно поддержал староста Запутья, сообразивший, что не видать ему покоя, пока эти "праведники" будут торчать у него под боком. Непыльная на первый взгляд работенка обернулась сплошной головной болью. Вон, сам князь-наместник ездить повадился. Не приведи Боги, какой непорядок углядит. Так что, заберите вы своих бесовых колдунов куда угодно, да поскорее, ради всего святого! Мы уж лучше по старинке станем подати платить, чем сторожить свихнувшиеся деревья, от которых даже волки шарахаются!
Бедняга Шукша даже не подозревал, что в ближайшие месяцы сующий повсюду свой нос "князь-батюшка" едва ли не поселится в Запутье. Да только для того, чтобы переместить все души чародеев в филактерии, Дару вместе с другими синедольскими магами пришлось приехать раз пятнадцать — настолько трудоемким было заклинание переноса! Помимо этого, Дар всерьез занялся развитием ремесел на подсунутых ему землях, и Ермил охотно стал одним из столпов намечающегося прогресса. Чтобы неожиданный энтузиазм кузнеца не пророс завиральными идеями, требовалось аккуратно направлять его в нужное русло, для чего мой чародей навещал своего подопечного чуть не по два раза на седмицу.
В начале месяца сеченя, сразу после праздника водокреса, Малуша благополучно разрешилась двойней — мальчиком и девочкой.
За зиму и начало весны мы с Даром изъездили весь север Синедолии, не единожды посетив все его села и городки. Переселенцы быстро осваивали новые для себя места, и среди них оказалось немало опытных ремесленников, однако было необходимо заново налаживать производство колоколов — горные гномы, несмотря на разгром, учиненный в их подземельях костяным червем, умнее не стали и ухитрились перессориться даже с орками. И уж конечно, ни о каком выкупе и возврате похищенных звонов даже слушать не желали. Так что, приходилось крутиться самим — благо, караван с оловянным камнем наконец-то добрался до Синедолии.
Магия ко мне так и не вернулась. Досконально изучив мою ауру, все чародеи в один голос заявили, что сама-то способность к волшбе вроде как никуда не делась, но вот заново открыть ей дорогу не получилось ни у кого. Даже Тешен только разводил руками. Огонь, переданный мне бабушкой Полелей, вовсе не погас, он по-прежнему дремал где-то там, глубоко внутри меня, однако разбудить его не смогли все маги Синедолии.
Я усердно притворялась, что смирилась с потерей, и через несколько месяцев даже сама сумела в это поверить. В конце концов, рядом со мною был самый лучший мужчина на свете, мой обожаемый чародей, который старался сделать всё возможное и невозможное для того, чтобы я не затосковала без магии. Мы носились по всему княжеству, от Преславицы до Черного Леса и от старого домика Дара у подножья Синих Гор до Сторожца, а в перерывах между поездками я исступленно варила свои зелья (а вдруг кому не хватит?!). Едва же сошел снег, зазеленели косогоры и проклюнулись первые почки, как я принялась собирать и сушить травы с рвением белки, набивающей на зиму своё дупло.
Короче говоря, скучать было некогда.
Данное Дивиэлю обещание мы сдержали. Целитель остался мною доволен, но потребовал, чтобы через месяц я непременно вернулась за новой порцией собственноручно приготовленных им укрепляющих зелий. Вместе со снадобьями я получила мешок разнообразных корешков, новую книгу по зельеварению и список заданий от своего наставника. Так как-то всё и повелось. В Священный Лес мы стали наведываться довольно часто.
Именно старый целитель первым заметил, что во мне затеплился светлячок новой жизни.
— По-моему, это ещё не точно, мастер Дивиэль, — растерянно протянула я. — Конечно, некоторые признаки присутствуют, к тому же третий день как-то не по себе — нет, вовсе не плохо, только очень странно, словно порою внутри меня перекатывается теплая волна. Я думаю, стоит подождать ещё хотя бы пару дней, чтобы знать наверняка. Вот тогда и с Даром поделюсь своей радостью.
— Можете не сомневаться, моя милая Веслава, — усмехнулся эльф. — Смело радуйте своего супруга. Я всегда обладал способностью чувствовать новую жизнь с ее самого первого дня.
Так я и сделала, и чуть не пожалела, что не сохранила эту сногсшибательную новость в секрете хотя бы до тех пор, пока она сама на глаза не полезет. А ещё лучше — до самых родов, но это уже из области сказок. Потому что мой любимый чародей, и так сдувающий с меня пылинки, сперва заметно растерялся, затем сильно побледнел (и впрямь предсказанного котом токсикоза на двоих испугался, что ли? ха-ха!), а уж потом раскудахтался, словно курица, снесшая свое первое в жизни яйцо. С этого самого момента мало мне не показалось. Была сделана куча попыток запретить мне ездить верхом, ходить пешком, бегать по лестницам, стрелять из лука и самострела, собирать травы, выкапывать корешки, варить зелья, ругаться с котом, разучивать заклинания с Ваняткой (ну и что, что я их на практике применить не могу, теорию-то я не позабыла) и многое, многое другое. Если бы меня посетила странное желание последовать всем этим "мудрым" советам, то ближайшие месяцы я бы провела в тереме за пяльцами. Нет, вышивать бы мне тоже не дали — не дай-то Боги пальчик уколю.
