Черный колдун - Шведов Сергей Владимирович (читать книги онлайн без регистрации txt) 📗
Глава 11
БЕЗУМИЕ
Рекин Лаудсвильский поднял на Сигрид тоскующие глаза. И без того всегда бледное его лицо в свете мерцающих свечей казалось просто серым.
– Все плохо, Сигрид, – произнес он бесцветным голосом. – Все очень плохо.
Да, за время ее отсутствия изменилось многое. Она почувствовала это уже при въезде в Бург – город гудел как потревоженный улей. Слова, которые долетали до ее ушей, казались чудовищными. Она не остановилась на площади у дворца, хотя возбужденная толпа требовала именно этого. Слухи, взбудоражившие город, оказались правдой. Лаудсвильского не назовешь паникером, и если он говорит, что дела плохи, значит, так оно и есть.
– Рагнвальд выступил в поход восемь дней тому назад. Десять тысяч воинов – такой армии Нордлэнд не собирал никогда. – Лаудсвильский сжал кулаки так, что побелели костяшки пальцев. – Скат, будь ты проклят, ах если бы знать все заранее.
– Хватит причитать, Рекин, – оборвала его Сигрид, – говори дело.
– Гуяров оказалось слишком много. Это потоп, настоящий потоп, захлестнувший нас с головой. Столица Вестлэнда разрушена, горожане уничтожены, а те, кто уцелел в этой бойне, рассказывают вещи, от которых волосы встают дыбом. Мы проиграли первую же битву. Ивар Хаарский и его наемники полегли все. Рагнвальд уцелел чудом, и этим чудом были горданцы Хармида, прикрывавшие его отход. А горданцам помочь было уже некому. У гуяров есть оружие, которое старый Кюрджи называет пушками. Эти штуки разносят вдребезги каменные стены и выкашивают словно косой пехоту и конницу. Из десяти тысяч нордлэндцев уцелело меньше половины. Рагнвальд прислал гонца: его люди разрушают мосты и создают лесные завалы. На какое-то время он сдержит гуяров и даст нам уйти.
– Сколько воинов в Бурге? – Сигрид была бледна, но спокойна.
– У нас полторы тысячи дружинников и четыре тысячи ополченцев Колбейна. Город может вооружить еще десять тысяч мужчин, но это простые обыватели – послать их против закованных в броню гуяров, значит обречь на верную смерть. Но если Бург ждет участь столицы Вестлэнда, то какая разница, где умирать.
– Какими силами располагают гуяры?
– Их не менее тридцати тысяч, плюс вестлэндцы Олегуна, хотя этих немного, не более двух тысяч.
Цифра была ужасной – Нордлэнду никогда не собрать войска, способного противостоять такой силе.
– Бург нам не удержать, город слишком велик, стены его обветшали. Надо всем уходить в Приграничье. Ожский бор велик. А там, кто знает, может удастся договориться со степняками. Или гуяры двинутся дальше к богатым городам Сурана. А впрочем, – Лаудсвильский безнадежно махнул рукой, – это уже неважно.
В первый раз она видела Рекина таким растерянным. Он постарел на добрый десяток лет и напоминал сейчас большую ощипанную временем птицу, которая уже не может взлететь даже при виде опасности.
Сигрид взялась за дело решительно. Мясник Колбейн заверил ее, что ополченцы готовы умереть, но не отдать город врагу. Общая численность буржцев, записавшихся в ополченцы, приближалась уже к пятнадцати тысячам. Были разосланы гонцы в дальние замки Нордлэнда и Приграничья. Владетели один за другим потянулись в Бург, рассудив, что устоять в одиночку против такой силы вряд ли удастся. К тому же пугали слухи о неслыханной жестокости гуяров, не щадивших никого, не делавших разницы между мужиком, горожанином и благородным владетелем.
Сигрид воспрянула было духом, но тут на беду в Бург хлынул поток беженцев из Вестлэнда и северных районов Нордлэнда. Это были уже не отдельные перепуганные обыватели, рассказы которых хоть и страшили горожан, но которым не очень-то верили. Теперь до самых недоверчивых дошло, что разразилась страшная катастрофа, подобно которой Лэнд не знал уже сотни лет. Тысячи груженных барахлом повозок потянулись из Бурга в Приграничье, и ни какой силой нельзя было навести порядок в этой обезумевшей массе людей. Даже самоуверенный Колбейн растерялся, его обычно багровое лицо приобрело серовато-землистый оттенок. В его готовности умереть за родной город можно было не сомневаться, но и совладать с заполнившим столицу сбродом ему было не под силу. Бург буквально стонал от грабежей: грабили уже и днем, не стесняясь присутствия городской стражи. Могло показаться, что город взят штурмом, и победители делят имущество побежденных. Добрая половина ополченцев Колбейна пострадала в бесчисленных стычках на запруженных беженцами улицах города, но даже подобия порядка установить не удалось.
Прискакавшего от короля владетеля Холеймского едва не разорвали в клочья в двух шагах от королевского дворца, когда он попытался помешать обезумевшей толпе взять штурмом мясную лавку, в которой мяса, надо сказать, давно уже не было. Владетель стоял перед Сигрид в разодранном алом плаще, забрызганный кровью и грязью, с обломком меча в руке и скрипел зубами от бессильной ярости. Оба сопровождавших Холеймского дружинника были убиты на улицах Бурга.
– Это конец, – поморщился владетель, разглядывая сломанный меч, – нужно уходить в Приграничье, здесь нам уже ничего не спасти. Так думает Рагнвальд, так думаю я. Король просит тебя, благородная Сигрид, позаботиться о его жене и сыне.
– И это все, о чем он просит?
– Это все. Через три дня гуяры будут в Бурге. Мы сделали все, что могли.
– Остлэнд молчит, словно подавился, – Лаудсвильский грязно выругался, что с ним случалось крайне редко, – нордлэндские владетели бегут в Приграничье, минуя Бург, и, вероятно, правильно делают – в этой каше их ждет участь дружинников Холеймского.
– А что Приграничье?
– Отранский прислал гонца. Бедный парень чудом добрался до Бурга кружным путем. Первая волна беженцев докатилась до Приграничья: все дороги забиты повозками и людьми, что там сейчас творится, трудно даже себе представить. Никогда не думал, что в Лэнде столько дерьма: гуяры еще далеко, а кровь уже льется рекой. Отранский советует нам поторопиться. Надо решать, Сигрид. Бург нам не удержать. Спасем то, что еще можно спасти: Кеннета, Кристин, маленького Бьерна. Боюсь, что это непросто будет сделать. Человек Отранского готов провести нас по лесным тропам до Расвальгского брода. Это наш единственный шанс вырваться из этого ада живыми.
– Благородный Рекин прав, – поддержал министра Холеймский, – и отправляться нужно уже сейчас.
В тот же миг с грохотом разлетелось стекло за спиной испуганно вздрогнувшей Сигрид. Холеймский поднял оперенную стрелу:
– А вот и послание от народа в подтверждение моих слов.
Рекин осторожно приблизился к окну. Толпа на площади росла с угрожающей быстротой, и, судя по крикам, совсем не для того, чтобы приветствовать королевскую семью. Кованая ограда вокруг дворца вряд ли могла послужить серьезным препятствием для разъяренного сброда. На дворцовую стражу и вовсе рассчитывать не приходилось: что может сделать горстка воинов, когда ей противостоят тысячи потерявших человеческий облик подонков.
– Ну что?
– Хуже не бывает, – покачал головой Рекин, – они ждут только наступления темноты – так им привычнее убивать.
Кеннет удивленно таращил серые глаза на мать, не совсем понимая, что же все-таки случилось. Тах оказался более расторопным, он уже застегивал ремни своих узких мечей. Сигрид охрипшим голосом велела сыну поторопиться.
– Мужики штурмуют дом, – пояснил Кеннету Тах. – Мы уходим.
Меченый не выглядел особенно встревоженным, зато Кеннету почему-то стало не по себе. Испуганные служанки жались друг к дружке посреди пустого огромного зала. Сигрид давно уже распустила свой двор, и кроме Эвелины да жены Рагнвальда Кристин во дворце никого из благородных дам не было. На руках у Кристин заходился в плаче маленький Бьерн. Женщина пыталась успокоить ребенка и что-то тихонько ему напевала, со страхом прислушиваясь к шуму, доносившемуся со двора. Тах молча сунул в руки Кеннета арбалет и жестом указал на окна.
Обезумевшая толпа уже прорвалась во внутренний двор королевского жилища. Десятка два стражников, со всех сторон окруженных нападавшими, отчаянно отбивались тяжелыми мечами. Тах поднял арбалет и выстрелил, но на толпу это произвело слабое впечатление. Кеннет последовал примеру Таха. Тщательно прицелившись, он пустил стрелу в оборванца, потрясающего окровавленным мечом. Оборванец подпрыгнул и рухнул навзничь, длинный меч со звоном покатился по каменным плитам. Кеннет испуганно охнул и отшатнулся: в первый раз он стрелял в человека, и, кажется, удачно, но радости в душе не было. Какой-то мальчишка тронул Кеннета за плечо, возвращая к действительности. Кеннет с трудом узнал сестру Таха Дану в этом наряде. Шум внизу усиливался, а звон оружия становился все отчетливее. Не было сомнения, что драка идет уже на первом этаже дворца и на лестнице, ведущей на второй. Внезапно дверь растворилась. Кеннет узнал в первом из вошедших владетеля Рекина и вздохнул с облегчением. Второго воина Кеннет опознал не сразу, да и то только по голосу. Уж очень изменили кольчуга и стальной шлем облик его матери, благородной Сигрид. В руках у нордлэндской королевы был арбалет, и, судя по ее уверенным действиям, пользоваться им она умела. Лаудсвильский направился к глухой стене и нажал невидимый глазу рычаг. Стена сдвинулась в сторону, открывая проход, о существовании которого Кеннет даже не подозревал.
