Космическая трилогия (сборник) - Льюис Клайв Стейплз (читать полностью бесплатно хорошие книги .txt) 📗
В обычных условиях он бы свалил на что-нибудь вину за эту пустую, нечистую жизнь и успокоился. Но сейчас ему не припомнились ни система, ни комплекс неполноценности, в котором виноваты родители, ни нынешнее время. Он никогда не жил своими взглядами, они были связаны лишь с тем внешним обличьем, которое сейчас с него сползало. Теперь он знал, о том не думая, что он, и только он, выбрал мусор и битые бутылки, пустые жестянки, мерзкий пустырь.
Нежданная мысль настигла его — он подумал, что Джейн будет лучше, когда он умрет. Четыре раза в его жизни пустырю угрожало вторжение извне: Миртл в детстве, Пирсон в школе, Деннистон в университете, потом — Джейн. Сестру он победил, когда стал гениальным братом, у которого такие друзья. Ее восторги и вопросы подстегивали его; но, пересадив этот цветок на пустырь, он утратил возможность мерить себя другой меркой. Пирсона и Деннистона он бросил. Теперь он знал, что собирался он сделать с Джейн: она должна была стать дамой из дам, к которой вхожи только самые избранные, но и те заискивают перед ней. Что ж, ей повезло… Теперь он знал, какие родники, и ручьи, и реки радости, какие лощины и луга, и зачарованные сады были от него скрыты. Он и сам не мог проникнуть к ней, и ее не мог испортить. Она ведь из таких, как Пирсон, Деннистон, Димбл, — из тех, кто умеет просто любить, ни к чему не подлаживаясь. Она не похожа на него. Хорошо, что она от него избавится.
В эту минуту он услышал, как поворачивается ключ в скважине. Все мысли исчезли; остался только ужас. Марк вскочил и прислонился к стене рядом с дверью, словно мог спрятаться от того, кто войдет.
Вошел человек в сером костюме. Он посмотрел на Марка, но стекла пенсне скрыли его взгляд. Марк его узнал. Теперь он не сомневался, что находится в Бэлбери, но не это потрясло его. Профессор Фрост стал совсем другим. Все было прежним — и бородка, и белый лоб, и четкие черты, и холодная улыбка. Но Марк не мог понять, как же он не видел того, от чего убежал бы с воплем любой ребенок, а собака, глухо рыча, забилась бы в угол. Сама смерть была не так страшна, как мысль о том, что несколько часов тому назад он, в каком-то смысле, верил этому человеку, искал его общества и даже убеждал самого себя, что с ним интересно.
Глава XII
Ненастная ночь
1
— Здесь никого нет, — сказал Димбл.
— Только что был, — сказал Деннистон.
— Вы действительно кого-то видели? — спросил Димбл.
— Кажется, видел, — отвечал Деннистон.
— Тогда он далеко уйти не мог, — сказал Димбл.
— Может, кликнем его? — предложил Деннистон.
— Тише! — сказала Джейн, и они помолчали.
— Там просто осел гуляет, — сказал Димбл. — Вон, наверху.
Они помолчали снова.
— Что тут с этими спичками? — сказал Деннистон, глядя на истоптанную землю у костра. — Зачем бродяге их разбрасывать?
— С другой стороны, — сказал Димбл, — не мог же Мерлин принести их из пятого века!
— Что нам делать? — спросила Джейн.
— Страшно подумать, — сказал Деннистон, — что скажет Макфи…
— Лучше нам сесть в машину и поискать белые ворота, — сказал Димбл. — Куда вы смотрите, Артур?
— На следы, — сказал Деннистон, отошедший немного в сторону. — Вот! — Он посветил фонариком. — Здесь было несколько человек. Нет, не идите, затопчете! Смотрите. Неужели не видите?
— А это не наши следы?
— Нет, они не в ту сторону. Вот… и вот.
— Может, это бродяга?
— Если бы он пошел туда, мы бы его видели, — сказала Джейн.
— Он мог уйти раньше, — сказал Деннистон.
— Но мы же его видели! — сказала Джейн.
— Пойдем по следу, — предложил Димбл. — Вряд ли мы зайдем далеко… Если следы оборвутся, вернемся на дорогу, будем искать ворота.
Вскоре глина сменилась травой, следы исчезли. Они дважды обошли ложбину, не нашли ничего и вернулись на дорогу. Было очень красиво, на небе сверкал Орион.
2
Уизер почти не спал. Когда это было необходимо, он принимал снотворное, но такое случалось нечасто, ибо и днем и ночью он жил жизнью, которую трудно назвать бодрствованием. Он научился уводить куда-то большую часть сознания и соприкасался с миром едва ли четвертью мозга. Цвета, звуки, запахи и прочие ощущения били по его чувствам, но не достигали души. Манера его, принятая с полвека тому назад, работала сама собой, как пластинка, и он препоручал ей и беседы с людьми, и рутину заседаний. Так слагалась изо дня в день знакомая всем личина, а сам он жил другой, собственной жизнью. Он достиг того, к чему стремились многие мистики, — дух его освободился не только от чувств, но и от разума.
Итак, он не спал, когда Фрост покинул его и ушел к Марку. Всякий, кто заглянул бы в кабинет, увидел бы, что он сидит за столом, склонив голову и сцепив руки. Глаза его закрыты не были. Не было и выражения на лице, ибо находился он не здесь. Мы не знаем, страдал ли он там, наслаждался или испытывал что-нибудь иное, что испытывают такие души, когда нить, связующая их с естественным течением жизни, натянута до предела, но еще цела. Когда у его локтя зазвенел телефон, он сразу взял трубку.
— Слушаю, — сказал он.
— Это Стоун, сэр, — послышалось в трубке. — Мы нашли то место.
— Да…
— Там ничего нет, сэр.
— Ничего нет?
— Да, сэр.
— Вы уверены, дорогой мой, что не ошиблись? Вполне допустимо…
— Уверен, сэр. Это склеп. Каменный, но есть и кирпич. В середине — возвышение, вроде кровати или алтаря.
— Правильно ли я вас понял? Вы говорите, что там ничего нет и ничего не было?
— Нам показалось, сэр, что недавно туда лазали.
— Прошу вас, выражайтесь как можно точнее.
— Понимаете, сэр, там есть выход… такой тоннель, он ведет к югу. Мы по нему пролезли. Он выходит наружу далеко, уже за лесом.
— Выходит наружу? Вы хотите сказать, что имеется вход… Отверстие или дверь?
— В том-то и дело, сэр! Наружу мы вышли, но никаких дверей там нет. Похоже, что их взорвали. Точнее, вид такой, словно кто-то оттуда вылетел. Мы совсем замучились.
— Так, так… Что вы сделали, когда вышли?
— То, что вы сказали, сэр. Я собрал всех полицейских, какие были поблизости, и послал их искать этого человека.
— Ага, ага… Как же вы его описали?
— Точно так, как вы мне описывали, сэр: старик с длинной или грубо остриженной бородой, в мантии или другой необычной одежде. Мне пришло в голову, сэр, что он может быть и без одежды.
— Почему же вам это пришло в голову?
— Видите ли, сэр, я не знаю, как долго он там пробыл, но я слышал, что одежда может рассыпаться при соприкосновении с воздухом. Вы не думайте, я понимаю, что дело не мое. Но мне показалось…
— Вы совершенно правильно полагаете, — сказал Уизер, — что малейшее любопытство с вашей стороны может привести к тяжелым последствиям. Для вас, для вас, я пекусь о ваших интересах… учитывая ваше… э-э-э… щекотливое положение…
— Большое спасибо, сэр. Я очень рад, что вы со мной согласились насчет одежды.
— Ах, насчет одежды! Сейчас не время обсуждать этот вопрос. Что же вы приказали своим людям, если они найдут это… э… лицо?
— С одной партией, сэр, я послал моего помощника, отца Дойла, он знает латынь. Кроме того, я позвонил инспектору Рэнгу, как вы мне сказали, и поручил ему еще несколько человек. В третью партию я включил нашего сотрудника, который знает валлийский язык.
— Вы не подумали о том, чтобы самому возглавить одну из партий?
— Нет, сэр. Вы сказали, чтобы я сразу звонил, если мы что-нибудь найдем. Я не хотел терять времени.
— Понятно, понятно… Что ж, ваши действия можно истолковать и так. Вы хорошо объяснили, как бережно, если вы меня понимаете, нужно обращаться с этим… э-э-э… лицом?
— Очень хорошо, сэр.
— М-да… Что ж, в определенной степени я могу надеяться, что сумею представить ваши действия в надлежащем свете тем из наших коллег, чьего расположения вы так неосмотрительно лишились. Вы меня поймите, мой дорогой! Если бы мне удалось склонить на вашу сторону, скажем, мисс Хардкасл или мистера Стэддока… убедить их в ваших… а… э… вам не пришлось бы беспокоиться о своем будущем и своей… э-э… безопасности.
