Неприкаянное Племя: Сурвивалист (СИ) - Аразин Александр Михайлович (бесплатные книги полный формат .TXT) 📗
Отчаявшийся латник высоко поднял меч, намереваясь достать Бадвина в длинном выпаде, но забыл о копейщиках, по-прежнему сражавшихся во второй шеренге. Окованное сталью жало вылетело из-за плеча полковника и вонзилось в грудь воина - его труп ещё больше затруднил проход. Какой-то ловкач из «Петухов» умудрился схватить древко руками, тут же его тело пробили навылет два других копья, но своей цели воин достиг, позволив сразу десяти товарищам подойти вплотную к послушникам. Усталость давала о себе знать, бойцы допускали ошибки - молодой послушник не успел поднять щит и вражеский меч опустился на его голову. Это было последнее, что заметил Сигихард Бадвин, прежде чем потерял голову от прорвавшейся наконец ярости.
Полковник бросился на противника так, словно перед ним был враг всего человечества. Образы предателя Жисько и неизвестного убийцы Катаржины слились для него в одного, которого должно уничтожить любой ценой. Бадвин мощным ударом развалил вражеский шлем вместе с черепом и набросился на новую жертву. Уцелевшие послушники восприняли рывок командира как сигнал и ринулись вперёд. Это стало последней каплей - не прошло и десяти минут, как отчаявшиеся бунтовщики один за другим стали опускать оружие. Конные монахи, атаковавшие пехотинцев с тыла, проявляли милосердие, но озверевшие послушники пленных брать избегали.
Я с сожалением выбрался из схватки, отдал мысленную команду, убирая лезвие и возвращая посоху его изначальный вид. Вражеской коннице и пехоте конец, по крайней мере, переправившимся через Козий Брод на наш берег. Но у воеводы есть ещё резервы, кроме того, часть бунтовщиков сумела уцелеть, вырвавшись из ловушки. Я вскочил на коня и, спустившись по противоположному склону, скрылся в зарослях ивняка, где расположился Хадо Пейг. Кореец в лёгких доспехах и без шлема смотрел в сторону брода, где на превращённой сотнями копыт и тысячами сапог в кисель переправе барахтались остатки элитных пехотных полков. Увидев меня, он слегка улыбнулся.
- Потому-то тулаки и предпочитают лёгкие доспехи, - смуглая рука с кольцом указала на латников, - я всегда мечтал посмотреть на знаменитые зыбучие пески Сахары. Прелестное зрелище. Однако, это - совсем не похоже на танец... скорее, какая-то маята, глиномесы в разгар работы.
- Не факт, не факт. - Я покачал головой, не соглашаясь с другом. - Есть ритуальные пляски шаманов. Они, как я слышал, совершают такие же неконтролируемые движения и называют это танцем.
- Если мы заговорили о ритуальных плясках, Сергей, то ты, как европеец, должен был вспомнить «Паому». Её танцуют на празднике сбора винограда и, согласен, чем-то движения Паомы напоминают то что изображают латники, но... весьма отдалённо. Нет, это - не танец, а борьба в грязи. Никакого изящества.
- В таком случае, Хадо, надеюсь ты преподашь бунтовщикам урок изящества и продемонстрируешь, как правильно танцевать? По-тулакски.
- Легко, - широко улыбнулся кореец. - Что от меня требуется?
- Отправляйся со своими казаками вниз по течению, форсируй реку и атакуй бунтовщиков с тыла. Хадо, я очень на вас рассчитываю. Понимаю, что вода грязная...
- Зато наши намерения чистые, - кореец громко засмеялся, демонстрируя презрение к опасности. - Куда нам отходить, когда исполним несколько тулакских пируэтов?
- Никуда. Мы тоже присоединимся к танцу.
- Прелестно... Вечеринка перестаёт быть скучной. А какой многообещающий финал - танго втроём.
- Приспешников Ксаверия Шиманьского и предателей нужно затанцевать до могилы, - свирепо бросил я. - Заслужили.
Понурив голову, Харальд не заметил, как вышел к армейскому обозу. По пятам за варваром плёлся не менее грустный Вихрь, который не понимал от чего так опечален его хозяин. Всего несколько минут назад они ломились сквозь толпу врагов, их кровь все ещё алела на могучих рогах и копытах оленя, а потом, когда все закончилось, хозяин как-то резко захандрил. Вихрь чувствовал его печаль и старался помочь, просто, быть рядом.
«Опять выжил, - билось в голове Харальда. - Опять!» После его возвращения в монастырь, был сформирован новый Дракон Чатра. Тридцать монахов, вошедшие в состав отряда, так и не успели в достаточной мере освоить новые навыки. В первом же бою все члены Дракона погибли, а он - выжил. Единственный. Опять. Да, монахи воскреснут, но вновь зацветут Лотосы Откровения, вновь будет сформирован Дракон и опять ему, Харальду, вести их в бой и смотреть как гибнут друзья... Кто следующий?
Сзади в шею ткнулось что-то мягкое и тёплое. Обернувшись варвар увидел марала и нежно потрепал верного скакуна по шее. Оказалось, что они подошли вплотную к кругу магов, которые обеспечивали защиту войска от вражеских заклинаний. Волшебники сидели на земле, в медитативных позах и столько было спокойствия на их лицах, что Харальд неожиданно захотел к ним присоединиться. Он очень долго не молился, а для чатра это непозволительно! Возможно обращение к высшим сущностям успокоит метущуюся душу и даст ответы?
На Харальда снизошло божественное умиротворение, и он поделился этой силой с магами ордена. А почему бы и нет? Ведь её было очень много.
***
Больше половины армии он погубил, но кто же знал, что проклятые монахи атакуют кавалерией не в обход, а с вершины холма! Демы всегда были сумасшедшими, но после возрождения богов стали более осторожно... только не эти.
Воевода с ненавистью взглянул на реку, ставшую могилой для тысяч отличных воинов. Ксаверий изрядно сэкономит на жалованье, хотя это вряд ли обрадует барона. Сергей Инок теперь встанет на том берегу, и будь он, Борис Корибут-Гуровский, проклят во веки веков, если удастся снова погнать армию через козью переправу на вражеские копья... да и гнать-то особо некого. Даже когда осядет песок (через час, два или полдня?), теперь численное преимущество у Серого Мисаля. Одно хорошо - через Руцу никому не перебраться, так что можно отдохнуть и зализать свои раны.
Демам, пусть они одержали верх, тоже изрядно досталось. Мисальдер бросил в бой все свои лучшие полки. Они справились, но рано или поздно даже элитные воины устают... Как бы то ни было, брод непроходим. У Сергея выбор небогатый - стоять здесь или отойти к Ринице. А дальше что? Подкреплений епископ не получит, а вот к ним вполне могут подойти свежие полки. Наверняка барон Ксаверий что-то придумает, найдёт какую-то лазейку и окажет помощь своим вассалам. Мисальдер обязан догадаться о подобном развитии событий и значит... Значит он останется здесь, а как только осядет песок, попробует развить успех и перейдёт брод.
От размышлений воеводу отвлекла странная суета и вопли в тылу. Кричали по-разному. Одни громко и слаженно, хотя что именно, было не понять, другие - зло и растерянно. Что там у них произошло, проклятье на их головы? Неужели какой-то дурак погнал к переправе стадо коз? Нашёл время! Хотя свежее мясо сегодня - это то, что нужно, чтобы поднять настроение. Мясо и пиво. По кварте на человека, как раз. Не слишком много, чтобы забыть о том, что враг рядом, но достаточно, чтобы вернуть уверенность. Шум в тылу нарастал и приближался. Нет, это не стадо, но что тогда?! От необходимости посылать нарочного Бориса Гуровского избавил всадник на обозной лошади, заоравший: «Снова! Ночные!».
Сергей Инок решил закрепить успех и бросил в бой цветочных головорезов. Поняв, кто перед ним, воевода смог рассмотреть нападающих: лохматые низкорослые лошадки, лёгкие кожаные доспехи, дикарские причёски из десятка косичек. Значит, всё-таки тулаки! Вот уж некстати! Кончено, эту свору не так уж и трудно отбросить, но то, что они успели сотворить с обозами, представить тошно. Полководец вполголоса выругался, сообщив своему коню все, что он думает о тулаках, мисальдере и его подданных, а также об их родственных связях с козами, быками и прочими копытными, и приказал развернуться лицом к новому врагу. Усталая и раздосадованная поражением пехота выстраивалась для отражения конной атаки, но степняки заявились не воевать, а танцевать.
Выжав все, что можно, из неожиданности, смяв и порубив растерявшихся и зазевавшихся лёгких стрелков, и обозников, тулаки отошли, но недалеко. Пользуясь каждым пригорком или рощицей, они носились вдоль позиций бунтовщиков, умудряясь гадить именно там, где их в данный момент ожидали меньше всего. Лёгкие, свежие лошади с удовольствием перепрыгивали опрокинутые возы и трупы своих же товарок, всадники, крича что-то оскорбительное, бросали дротики, швырялись зажжёнными факелами, стреляли из тугих луков и арбалетов, не преступая какую-то им одним ведомую черту.
