Гибель отложим на завтра. Дилогия (СИ) - Аэзида Марина (читаем книги онлайн .TXT) 📗
Советник только кивнул, но ничего не ответил.
***
Вереницы рабов покидали дворец, а вслед за ним и Эртину. И вереницы рабов вступали в Эртину.
Вильдерин со связанными за спиной руками сидел в раздолбанной колеснице, управляемой надзирателем. Его почему-то везли отдельно от остальных. К какому-то столичному вельможе, как юноша успел понять по мимолетно брошенным фразам. Пустым, безжизненным взглядом смотрел он, как царский дворец исчезал вдали, скрывался за поворотами дорог и громадами зданий. Он знал: скорее всего, ему никогда больше не увидеть своего дома. Ибо чем еще был для него замок властителей, как не домом? Здесь он вырос, здесь испытал счастье и терзания любви, и здесь же потерял свою царицу. Вся его жизнь протекала в этом месте, оно казалось вселенной, ведь юноша никогда, ни разу не выезжал за дворцовые пределы, где для него заканчивался мир, и начиналась пугающая неизвестность. Ужас, боль и отчаяние – вот все, что он сейчас испытывал. Но Вильдерин и не подозревал, что его ждала куда более тяжкая участь, чем просто разлука с домом.
Рэме, рыдая, вместе с остальными рабами шла по улицам Эртины. Девушка понимала: их уводят из столицы, перегоняют на работы. Плакали многие, ибо для них, как и для Вильдерина, царский дворец тоже был домом, они тоже никогда еще его не покидали.
"Будь все проклято!" – думала Рэме. Если бы она заранее знала, что этот высокомерный Айн на самом деле – Аданэй Кханейри, она вела бы себя по-другому, не стала бы портить с ним отношений. Хотя какой толк? Вильдерин с ним вообще дружил, но и его – даже его! – высылают из дворца. Цари, будь они прокляты, все одинаковы! Невольники для них ничто, пыль, бессловесная скотина! Даже те, кому они обязаны жизнью, как этот принц, а ныне и царь – Вильдерину. И Рэме опять разрыдалась в новом приступе злости и горя.
Скоро большая часть рабов, которая помнила Айна, была удалена из Эртины. На какое-то время дворец показался опустевшим. Но скоро вновь наполнился голосами – завезли новых рабов, которые теперь станут украшать собою царский дворец. Аданэя нисколько не волновала внешность невольников, но он решил, что если для илиринцев это так важно, то и ему следует отдать дань традициям.
– Богини слишком опасны для мужчин
В покоях Лиммены Аданэю до сих пор мерещился дух смерти, и они неумолимо напоминали ему об Айне – рабе, ставшем счастьем и проклятием царицы. А потому он их закрыл, а сам обосновался в палатах, расположенных в противоположном конце дворца. Сейчас их украсили множеством разнообразных цветов, источающих столь же разнообразные запахи, которые смешивались, образуя приторную вонь, так что Аданэй сразу распахнул окна, впуская свежий воздух, и блаженно подставил ему лицо.
Раздался неровный стук в дверь, в покои заглянула молоденькая рабыня и поинтересовалась, не угодно ли чего-нибудь царю. Аданэй раздраженно махнул ей рукой, и девушка вновь скрылась за дверью. Сейчас ему хотелось только покоя и одиночества.
Но не сложилось. Минуту спустя дверь отворилась уже без предварительного стука и перед ним предстала Аззира. Теперь в каком-то бледном бежевом облачении неопределенного покроя, с такими же туго скрученными на затылке волосами. Ни одна прядь не выбивалась из этой строгой прически. "Бледная моль, мертвая рыба", – снова подумал он.
Аззира подошла ближе и тусклым голосом произнесла:
– Муж мой, нам следует зачать наследника. Сегодня подходящий день.
Двуликий Ханке! Значит, так она называет любовные отношения между мужчиной и женщиной? Зачать наследника? Какой ужас! Аданэй не чувствовал в себе сил даже прикоснуться к этой ходячей покойнице, что уж говорить о большем.
– Послушай, это подождет, ладно? Один день ничего не решит, а?
Она не ответила, замедленно развернулась и так же молча вышла. А у Аданэя возникло стойкое ощущение, будто только что он поцеловал лягушку. Чтобы хоть как-то избавиться от неприятного чувства, он пригласил к себе ту самую робкую девочку-рабыню, что незадолго до Аззиры заглядывала к нему. Лаская ее юное тело, вдыхая теплый аромат ее русых волос, он заставил себя выкинуть из головы вызывающую отвращение жену. Девушка, едва веря своему счастью, взирала на молодого царя Илирина с восторгом и затаенной страстью. Право, нет ничего более вдохновляющего мужчину, чем восхищение, горящее в глазах женщины.
Несколько последующих дней решались неотложные вопросы: снимались с постов советники, назначались новые – естественно, не без помощи Нирраса. Проводились встречи с воинской и купеческой знатью. В общем, у Аданэя не оставалось времени, чтобы думать о своей жене или о ком бы то ни было другом.
Аззира же не проявляла особого интереса к государственным делам. Видимо, к власти она относилась столь же безразлично, как и ко всему остальному. Зато она приказала освободить большую часть верхних этажей и запретила слугам, рабам и прочим обитателям дворца появляться там без ее личного приглашения. Оставила при себе нескольких женщин, коих привезла из Нарриана, а также Маллекшу, и поселилась с ними в этих необъятных покоях, которым теперь больше подошло бы слово "владения". Чем она там занималась, Аданэя не волновало. Но она почти перестала появляться в других частях дворца, и его это радовало: он хотел как можно реже встречаться с ней.
Впрочем, несколько раз она подходила к нему среди дня все с тем же гнусным предложением зачать наследника. А однажды выдала странную фразу:
"Придет день, ты явишься сам, – сказала она шипящим безжизненным голосом, напомнив этим девочку из видения, – и тогда я заберу твою душу".
Он только фыркнул в ответ, но Аззира уже снова не обращала на него внимания.
***
На закате дня первого летнего месяца, к Аданэю неожиданно пришла Маллекша. Когда ему доложили об ее визите, он подумал, что это не к добру, однако принял жрицу в своих покоях.
– Великий царь, – без лишних предисловий начала женщина, – вот уже много раз опускалась и вновь всходила луна, а ты ни разу не притронулся к своей жене.
"Она-то куда суется? – подумал Аданэй. – Интересно, это Аззира ей нажаловалась? Хотя нет, вряд ли, скорее, ведьма сама это поняла".
Он обреченно вздохнул и задал риторический вопрос:
– Маллекша, ты ее видела? Разве может ее желать хоть один нормальный мужчина? Она же – мертвая. Рыба.
– Но вам необходим наследник.
– Вот-вот, – усмехнулся Аданэй, – именно эту фразу она и произносит всякий раз вместо приветствия.
– Великий, ты должен понять. Аззира могла бы со временем стать верховной жрицей, посвятить свою жизнь Богине. Но пожертвовала этим, чтобы стать твоей женой. В этом заключался ее долг. Но ты тоже должен помнить о своем долге перед Илирином.
– Верховной жрицей? Да ведь она ненормальная!
– Не суди о том, чего не понимаешь, Великий, – сузив глаза, прошипела женщина, но уже спокойнее объяснила: – Богиня многолика и в каждой из нас проявляется по-разному. В Аззире она воплотилась своей темной стороной, но – воплотилась. Так ярко, как ни в ком другом. Именно устами Аззиры Богиня предвещала твое появление в Илирине.
– Мое?
– Конечно. Неспроста тебя подвергли испытанию, и ты соединился с Богиней-на-Земле. Весть гласила: "Когда прилетит коршун в Илирин Великий, тогда Матерь вновь воцарится на древней земле". Сначала мы подумали, что речь идет о твоем брате: он как раз недавно взошел на престол. Никак не могли взять в толк, каким образом дикарь-завоеватель может помочь славному культу. Но потом выяснилось, что жив ты – и все сразу стало понятно.
