Плечом к плечу (СИ) - Воронин Дмитрий Анатольевич (читать книги полные TXT) 📗
— Кому-то наградой служит жизнь, — хмыкнул Борох. — Кому-то — золото, слава или титул. Но бывает, что и право быстрой смерти необходимо заслужить. Я ведь не сомневаюсь, что на триере найдётся и бочка, и подходящие к случаю змеи, не так ли, уважаемый господин Тади?
— Истинно предусмотрителен лишь тот, кто способен предусмотреть непредусматриваемое, — глубокомысленно заявил южанин и, решив, что его мысль может оказаться слишком сложной для окружающих, уточнил: — Безусловно, на корабле блистательной Кинтары имеется всё необходимое в долгом путешествии, поскольку дух и плоть человечески слабы, и тяжкие преступления, бывает, совершаются не только на суше.
— И чем же я… — скривился Родан, — могу… заплатить?
— Информацией. Она ведь бывает дороже золота, не так ли, адмирал? — Борох сделал долгую многозначительную паузу. — Или мне следует называть вас капитаном? Насколько я помню, Император не удостаивал вас адмиральского звания, капитан… Текард.
— Текард? — вскинулась Таша. — Тот самый?
— Именно так, — гримаса на лице изуродованного человека при некоторой фантазии могла бы сойти за презрительную ухмылку. — Приятно, когда тебя… помнят…
— Итак, капитан Текард, — начал было жрец, но пленник тут же дёрнулся, словно от очередного удара.
— Родан… называйте меня так… можете без «адмирала», хотя… плевать… капитан Текард сдох там, куда ты, старик, послал его. Сам сдох, и всех… парней потерял… хорошие были парни, не чета… этой швали…
— Весьма эмоционально, — хмыкнул Борох, — но глаза меня не обманывают. Я вижу капитана имперского флота Текарда, и он жив. Пока ещё жив, хотя, к моему прискорбию, успел забыть и свой долг, и данные клятвы, и полученные приказы.
— Пустые слова, старик… — уцелевший глаз капитана сверкнул жгучей ненавистью. — Для капитана Текарда вся эта чушь… что-то значила, для Родана… другое. Неважно. Говори, что тебе… надо, и дай мне… уйти.
— Что вы обнаружили в южных водах? — резко бросил арБавер. — И где? Вы нашли чёрный остров, не так ли? Это из-за него погибли ваши корабли?
Борох метнул в сторону орденца ненавидящий взгляд. Нет более глупого допроса, чем вот такой — непродуманный, скомканный, когда дознаватели перебивают друг друга, попутно раскрывая противнику крохи информации, знать которые тому совершенно не обязательно.
Тело пленника мелко затряслось, Таша решила было, что того бьют конвульсии, и лишь спустя несколько мгновений поняла — человек, уже одной ногой сделавший шаг в посмертные обители богов, смеялся.
— Мы обнаружили… да, старик, ты… все вы, глупцы… никто не попытался хоть немного… думать… Найти крошечный островок… в океане… без карты… разве что с помощью Эмнаура… старик, твой бог поможет тебе, как считаешь? Не поможет, не надейся…
Слова выходили с трудом, на губах пузырилась кровавая пена, грудь поднималась рывками, словно капитану требовались невероятные усилия для каждого глотка воздуха. Было видно, что говорить ему чудовищно больно, но молчать — больнее вдвойне. Ему, окровавленному и избитому, сейчас известно нечто, что позволит стереть надменное выражение с лиц окружающих его врагов. Маленькая победа — пусть последняя, но несомненная.
— Глупцы, да… думаете, все, кто страшится южных вод… что-то там находили? Нет… оно само… найдёт… вас…
Внезапно он дёрнулся, выпрямляясь, прижимаясь спиной к стене и, несмотря на своё бедственное положение, приобретая гордый и независимый вид.
— Моя эскадра погибла, но вам… это не послужило… уроком, да… Я топил каждый корабль… что шёл на юг… чтобы не пробудили… не указали путь… Мне плевать, что ты думаешь обо мне, Борох… пират, да, пусть так. Ты говорил про… долг… я знаю, что такое долг… ты не поймёшь… вы не поймёте, гордые воины… ничего не боитесь, да… не отступите, верно? Ну так узнайте… сами… на своей шкуре… А лучше… отступите… трусость помогает… выжить.
— Империя никогда не отступает, — то ли Таше показалось, то ли в голосе жреца и в самом деле прозвучали нотки сожаления. — То же скажут Индар, Орден. И Кинтара пойдет до конца, пусть из меркантильных соображений. Ты думаешь, какие-то угрозы смогут нас испугать? Это заблуждение, капитан. Но ты можешь помочь. Если пожелаешь.
— Помочь? Я пытался… — изорванные губы растянулись в улыбке, запекшаяся корочка крови лопнула, выпуская наружу темные густые капли. — Пытался… когда жёг ваши… корабли. Не вышло… теперь дело за вами… Я ничего тебе не скажу… старик…
Он попытался плюнуть в Бороха, но подвела рассеченная щека, и густой комок кровавой слюны пополз по подбородку.
Борох молчал, а капитан равнодушно смотрел словно сквозь жреца, и во взгляде его присутствовало полнейшее равнодушие ко всему — и к собственной судьбе, и к будущему собравшихся в каюте людей. Постепенно взгляд Текарда тускнел, дыхание становилось всё более прерывистым, пока не прекратилось окончательно. Чуть дрогнуло тело, в последнем спазме выпуская душу в полет к посмертному существованию.
— Повесить, — тихо приказал Борох.
— Но он же умер, — вспыхнула Таша.
— Неважно…
Глава семнадцатая
Дилана Танжери. Южные воды
Непрекращающийся вой ветра рвал душу. Каждый раз, когда галера, только что с трудом взобравшаяся на очередную волну, рушилась в водоворот пены и брызг, желудок подскакивал к горлу, а затем валился вниз, порождая очередной спазм. Дилану снова вывернуло — одной лишь желчью, она и забыла, когда в последний раз хоть что-то ела. Попыталась вспомнить — и слишком поздно поняла, что делать этого не стоило — тело пришло в ужас от одной мысли о еде и отреагировало очередной серией рвотных позывов. Кое-как вытерев лицо заскорузлой тряпкой, она добралась до кровати и уткнулась лицом в подушку — лежа переносить качку было чуточку легче.
Послышался стон, затем булькающие звуки — это леди Рейвен, в свою очередь, боролась с непослушным желудком, считающим, что не всё ещё выброшено на дощатый пол крошечной каюты. В помещении стоял удушливый запах, но открыть дверь означало немедленно впустить внутрь воду, а уж выйти на палубу было смерти подобно — за последние два дня галера лишилась шестерых матросов, смытых за борт волнами, периодически прокатывавшимися по палубе корабля. Тело капитана Текарда сорвало с реи в первую же ночь. А может, кто-то из экипажа сердобольно полоснул ножом по линю, отпуская бывшего имперского флотоводца, а впоследствии одного из самых проклинаемых пиратов Южного Креста, в последний путь.
Обрывок линя недолго служил напоминанием о казни — если можно назвать казнью повешение трупа. Уже к вечеру следующего дня мачта не выдержала и переломилась с оглушительным треском. Пока что лишь усилия гребцов, серых от усталости, не давали «Коршуну» окончательно стать безвольной игрушкой стихии. Ломались вёсла — в кожаные манжеты тут же просовывали новые, и руки, сбитые до кровавых мозолей, вновь погружали лопасти в бушующие волны.
Почти все на борту понимали, что вечно это продолжаться не может — рано или поздно раздастся под ударами волн обшивка, или не выдержит набор [17] — и тогда гибель станет неизбежной. Где-то в глубине души Диланы таилось ожидание смерти — вот-вот, мгновением или двумя позже раздастся грохот, и потоки соленой воды поглотят её, сомнут, ослепят…
Раздался грохот, и струя воды ворвалась в каюту. Послышался слабый полустон-полувопль, большая часть океана досталась Таше, в одно мгновение промочив её насквозь.
— Прошу прощения, леди! — Дейн арБавер уже поворачивал задрайку [18], отделяя бушующее «вокруг» от обманчиво безопасного «внутри». Действовал он одной рукой — левая висела на перевязи. — Проклятье, когда же это кончится!
— Вы же моряк, — не удержалась от колкости Дилана, — вам всё это должно быть привычным.
Рыцарь смерил леди взглядом, тепла в котором было не больше, чем в льдинах, часто встречающихся в северных водах. Но вспомнив, видимо, что сейчас они в буквальном смысле слова находятся в одной лодке, снизошел до ответа:
