Часовые Вселенной - Рассел Эрик Фрэнк (книги онлайн бесплатно без регистрации полностью .txt) 📗

— Я не называл вас глупцами. Я просто думаю, чем могу вам помочь.

— Ладно.— Лиминг махнул рукой в сторону сейфа.— Это не все, что у нас есть. Только половина. С остальным мы поступили в освященных веками традициях — испытали на собаке.

— Хотите сказать, что вы кому-то ввели этот вирус?

— Да, как я только что сказал, собаке.

Харпер растерянно уставился на доктора. За всю жизнь ему ни разу не удалось уловить мысль животного. С телепатической точки зрения кошки и собаки, птицы и пчелы для него просто не существовали. Их мысли распространялись на какой-то иной волне, отличной от человеческой. Он точно так же не мог услышать их мысли, как не мог видеть в ультрафиолетовом диапазоне.

— И что с ней стало?

— Выжила. И до сих пор жива. Хотите взглянуть?

— Да, хочу.

Собака оказалась черным лабрадором-ретривером. Она сидела в прочной клетке, вероятно, позаимствованной в цирке или ближайшем зоопарке,— со стальным полом, толстыми стальными прутьями по бокам и сверху и подвижной перегородкой внутри. С помощью этой перегородки животное можно было загнать в одну половину клетки, пока чистилась другая половина и наполнялись миски с едой и водой. В этой клетке, которой вполне хватило бы для разъяренного носорога, лабрадор выглядел неуместно и довольно трогательно.

Заметив приближающихся людей, пес повернулся к ним, поставил лапы на прутья и, виляя хвостом, умильно заскулил. Изо всех сил демонстрируя собачье дружелюбие, он сосредоточил свое внимание на Харпере, ведя себя как щенок из зоомагазина, которому очень хочется, чтобы его купили.

— Что скажете? — спросил Лиминг.

— Судя по его виду, ваша инъекция для него не опаснее впрыскивания дистиллированной воды.

— Вынужден с вами согласиться. Но можем ли мы полагаться на внешний вид? Вы сказали, что можете распознать реальность. Что ж, этот пес вполне реален. Так каков ваш диагноз?

— Я не могу поставить диагноза,— ответил Харпер.— Я не в состоянии почуять врага среди собачьего племени. Мои способности действуют лишь в отношении двуногих, таких же как и я, только не таких волосатых.

— Гм!

Лиминг разглядывал лабрадора, который стоял на задних лапах, поставив передние на прутья и прямо-таки упрашивая Харпера вывести его погулять.

— Вы заметили, что все его внимание сосредоточено на вас, а меня он полностью игнорирует? — нахмурившись, спросил доктор.

— Вполне естественно. Будь я собакой, я бы поступил так же.

— Я не шучу,— заверил Лиминг.— Я говорю совершенно серьезно.

— А в чем дело?

— Мы ввели дозу вируса этому животному сегодня в полдень, прямо в этой клетке, после чего быстро вышли и наблюдали за результатами с другой стороны решетки.

— И что случилось?

— Сперва пес вел себя нормально, вылизывал место укола, бесцельно бродил по клетке и бросал на нас удивленно-укоризненные взгляды, как бывает у собак, которые считают, что их ударили ни за что. Спустя четыре минуты он упал, судорожно дергаясь и приглушенно скуля, из пасти пошла пена.

— А потом?

— Пес удивительно быстро пришел в себя,— продолжал Лиминг.— Он десять раз обошел клетку, изучая каждый ее уголок и явно пытаясь найти возможность сбежать. Когда это ему не удалось, он зарычал на оказавшегося рядом Балира... С такой ненавистью, что это надо было видеть. Уж не знаю что и как, но пса словно подменили.

— Сейчас он выглядит достаточно спокойным,— заметил Харпер.

— Я знаю. И это очень важно. Он разозлился на Балира, потом обратил свою ярость на меня. Пару часов он выказывал маниакальную вражду ко всем, оказывавшимся поблизости. Эмоциональная реакция на лишение свободы?

— Возможно.

— Но через пару часов его поведение изменилось — так быстро, как актер меняет костюмы между актами. От ненависти не осталось и следа. Пес делал все, чтобы втереться в доверие к Ба-лиру, и устроил такое представление, что тому даже стало его жалко. Видя или ощущая результат, пес удвоил усилия, стараясь добиться его дружбы. Однако Балир — ученый и не позволил себе поддаться нелогичным чувствам. Потому он не стал отвечать взаимностью.

— И что было дальше?

— Пес попытался подлизаться ко мне. Без стыда признаюсь, что порой мне становилось его жаль — пока я не вспоминал, что могу выразить сочувствие лишь двумя способами. А именно — войти в клетку и погладить его, что могло быть весьма опасно, или выпустить его на свободу, что могло привести к настоящей катастрофе. Так что я остался непреклонен.

— Это все?

— Нет. Сегодня утром он попытался проделать свои трюки с Джимом Кэлторпом, который приносит ему еду. Кэлторпа предупредили, чтобы он пользовался перегородкой и держался подальше от собаки, что бы ни случилось. Он тоже не поддался на собачьи заигрывания. Теперь пес испытывает ту же тактику на вас.

Взглянув на Харпера, Лиминг спросил:

— Какие выводы вы можете сделать из подобного поведения?

— Конструктивное мышление,— ответил Харпер.— Пес понял, что сбежать отсюда без посторонней помощи невозможно. Единственный для него шанс — найти слабовольного человека, который согласится на сотрудничество. И теперь он пробует разных кандидатов на эту роль по мере их появления.

— Именно это я и подозреваю. Но если мы правы и пес действительно подбирает подходящего сообщника, не слишком ли он умен для рядовой собаки?

— Не знаю. Правда не знаю. Как я уже говорил, я не специалист по собакам. Все, что мне известно,— это что некоторые собаки бывают весьма умны и способны решать не слишком сложные задачи. Про таких говорят, что они почти как люди.

— Да, но у исключительно умной собаки способности развиваются почти с рождения. Они не появляются внезапно, как новый ошейник.

— И что дальше?

— Это животное было рядовым представителем своего вида, каких полным-полно. Теперь же его разум намного выше среднего. Уровень его интеллекта повысился с семидесяти собачьих ай-кью до ста собачьих ай-кью. Или даже больше — что, учитывая обстоятельства, внушает определенную тревогу. Из этого можно сделать выводы, которые, как мы надеялись, вы сумеете подтвердить. Без вашей помощи нам будет крайне сложно.

— Есть неплохой выход,— предложил Харпер,— если кому-то хватит смелости на такое пойти.

— И какой же?

— Прикончите пса, извлеките из его тела эту дьявольскую жидкость и введите ее человеку. Или, если вам не жаль содержимого пробирки, которую вы показывали мне в лаборатории, воспользуйтесь им — заодно сэкономите время и не дадите возникнуть лишним проблемам.

— Это невозможно! — заявил Лиминг.

— Покажите мне человека, которому сделана инъекция, и я смогу с уверенностью сказать, сумели ли вы определить и выделить истинную причину всех неприятностей.

— Вы прекрасно понимаете, что я имею в виду. Мы не можем подвергнуть человека столь опасному испытанию.

— Сейчас науке уже поздно считаться с моральными критериями. Такие времена миновали пятьдесят лет назад. Сегодня еще одна грязная проделка пройдет незамеченной. Общественность привыкла к мысли, что все мы дегенерировали до скопища морских свинок.

Лиминг неодобрительно нахмурился.

— Все могло бы пройти нормально, если бы нам удалось найти добровольца,— сказал он,— Вот только где его взять? Вы же не согласитесь на роль подопытного, так?

— Не соглашусь. Даже если бы я оказался настолько безрассуден, мне бы этого не позволили. Дядя Сэм считает меня чересчур ценным, чтобы потерять.

Харпер ткнул в грудь Лиминга толстым пальцем.

— И уже сам этот факт подсказывает, где вы могли бы взять вашу экспериментальную тушку. А именно — среди тех, кто не представляет ценности, чья судьба никого не волнует, включая их самих.

— То есть?

— В камерах смертников сидят десятки головорезов, ожидающих, когда их отправят на виселицу, электрический стул или в газовую камеру. Дайте любому из них шанс, пусть даже один из тысячи, получить свободу — и увидите, как он за него ухватится. Скажите, что хотите сделать ему инъекцию. Если он умрет — что ж, ему все равно предстоит умереть. Но если его удастся вылечить, он получит прощение и будет освобожден. Возможно, ему даже найдется место на государственной службе, в награду за оказанную обществу услугу.