Сэр Евгений. Дилогия - Тюрин Виктор Иванович (книги бесплатно без регистрации TXT) 📗
После внимательного осмотра, сначала меня, а затем моих спутников, взгляд итальянца снова вернулся ко мне.
‑ Вы благородного звания?!
‑ Эсквайр. Томас Фовершэм.
‑ Мазуччо Торре. Мой род насчитывает шесть поколений благородных предков. Я нахожусь на службе у герцога Франческо Гонзага и сейчас говорю устами его светлости.
‑ Что герцогу нужно?
‑ Он хочет вернуть себе свою собственность!
Тут за моей спиной раздался звонкий и злой голос молодой графини. Ее, довольно образные, оскорбления, звучали с минуту, заставляя время от времени меняться в лице герцогского посланца. В какой‑то момент в глазах дворянина вспыхнули злые огоньки, а губы исказились в злобной гримасе, и я подумал, что этот человек, проигравший войну своим страстям, вряд ли сдержится и сейчас даст волю своим чувствам, но тот каким‑то образом сумел сдержаться. После недолгой паузы, Мазуччо Торре, продолжил разговор:
‑ У меня к вам, эсквайр, есть одно предложение. Вы англичанин, и если я все правильно понимаю, гм,… то вы наемник.
‑ Наемник, ‑ подтвердил я его предположение.
‑ Значит, вам нужны деньги, а… ‑ тут он сделал многозначительную паузу, ‑ мне нужна эта девушка. Может, мы с вами можем договориться?! Назовите цену!
‑ Не договоримся! ‑ сказал, словно отрезал я, злясь не столько на его предложение, сколько на непонятную роль, которую отвел мне Чезаре Апреззо.
‑ Вы, кажется, не понимаете ситуации, в которую попали, опрометчиво приняв сторону графини ди Бианелло!
‑ Наш разговор закончен!
Мой резкий ответ заставил снова его измениться в лице. Глаза сузились, ноздри раздулись. Рука непроизвольно легла на рукоять меча, но он снова сумел сдержать себя.
‑ Вы пожалеете о своих словах! Клянусь святой Мадонной!
Взгляд, брошенный на меня напоследок, сказал мне, что я только что приобрел заклятого врага. Затем он развернул коня и поскакал к мосту. За ним, с криком:
‑ Сержант, разберись! ‑ развернул лошадь офицер.
Сержант, с сединой в бороде и усах, вопросительно глянул на меня. В ответ я утвердительно кивнул головой, после чего тот отдал приказ двум подчиненным похоронить убитых, а сам с двумя оставшимися солдатами поскакал вслед за своими господами. Кивнув Джеффри, дескать, присматривай за солдатами, после чего развернул коня и подъехал к графине. Она даже не заметила меня, так как ее внимание было всецело отдано молодому человеку, которому она сейчас помогала удержаться в седле.
Их обоих я считал виновниками смерти трех юношей, именно поэтому неприязнью и некоторой брезгливостью смотрел на бледное, без кровинки, лицо юноши. Его рана, рассеченное плечо, по моему мнению, нисколько не соответствовала мукам страдания, легко читаемые на лице. При этом сознавал, что веду себя в отношении этого красавца предвзято, так как не знал ни сложившейся ситуации, ни его, как человека. Только я успел согнать ухмылку со своего лица, как графиня, наконец, соизволила обратить на меня внимание.
‑ Что вы стоите, как истукан! Вы что не видите, мой храбрый Флавио истекает кровью! Помогите же ему, бессердечный вы человек!
Не это я ожидал услышать из ее уст, поэтому и ответил соответственно, с определенной долей издевки:
‑ Это вместо благодарности за ваше спасение?!
Сначала ее глаза обожгли меня огнем, но уже в следующую секунду их затянула корочка льда, а голос был под стать ему, холодным и резким:
‑ Я благодарна вам и вашим людям. Вы оказали мне большую услугу. Чуть позже мы поговорим об этом, а сейчас окажите помощь раненому.
Сейчас передо мной сидела не просто красивая девушка, а женщина ‑ повелительница. В ее лице, осанке, голосе было столько величия и властности, что я даже несколько оторопел при виде подобного превращения. Придя в себя, я кликнул Игната. Тот подъехал. Когда узнал в чем дело, то птицей слетел с коня, затем осторожного снял раненого с лошади и опустил на траву. Быстро осмотрев рану, сказал:
‑ Все будет хорошо, госпожа. У него не тяжелая рана. Сейчас я его перевяжу, и он будет как новенький.
В его голосе было столько доброты и заботы, что взгляд графини, брошенный на русского богатыря, вдруг стал теплым и мягким. До этого момента, насколько я мог судить, такого взгляда удостаивался пока лишь ее возлюбленный.
"Настоящая славянская душа! Добрая и щедрая! Гм! А я кто тогда? Я тебе скажу: кто ты! Хладнокровный и расчетливый англичанин! Та еще сволочь!".
Пока я занимался самокритикой, Игнат занялся перевязкой. Графиня, тем временем, успокоившись за жизнь своего любовника, снова обратила свой взгляд на меня. Сначала я не понял, что он мог означать, а когда сообразил, тут же слетел с коня и помог ей сойти на землю.
‑ Похоже, вас все же обучали хорошим манерам, господин англичанин, ‑ не преминула меня подколоть эта юная особа.
‑ Я рад, что вы хоть чем‑то остались довольны, госпожа графиня, ‑ съязвил я в ответ.
‑ Мне хотелось бы знать: вы были здесь с самого начала?
Я уже знал, какой будет следующий вопрос, но все равно ответил утвердительно, после чего меня ожог гневный взгляд.
‑ Вы видели, как умирают эти юноши и не пришли к ним на помощь! Кто вы после этого?! Вы не смеете после этого называться мужчинами! Не имеете права!
‑ А сами на кого похожи?! По мне так на мясника! Потому что именно вы притащили этих глупых телят на бойню!
После моих слов наступила тишина, словно люди и вся природа замерли в ожидании ответа графини.
‑ Я…! Я не хотела! Я не знала, что все так обернется. Дева Мария…. ‑ и она со слезами на глазах, чуть слышно, забормотала молитву.
Сейчас, когда она снова стала похожа на маленькую девочку, попавшую в беду, в моей душе шевельнулась жалость, которую я тут же постарался подавить в зародыше. Выждав некоторое время, чтобы графиня смогла прийти в себя, я продолжил наш разговор:
‑ Госпожа, мы первый раз с вами увиделись здесь, на этой дороге. Зачем вы пытаетесь меня обвинить в том, что я не совершал?
Может, это звучало и несколько жестоко, зато сразу расставляло все по своим местам. С минуту она молчала, а потом ответила:
‑ Извините меня, эсквайр. Я не совсем владела собой.
‑ Извинения приняты. В свою очередь примите мои извинения, графиня, за излишне резкие слова.
Только я это сказал, как ее взгляд затвердел, подбородок вздернулся, и передо мной уже стояла совсем другая женщина. Гордая, независимая, сильная. Даже если у меня и оставались на ее счет какие‑то сомнения, то сейчас мне стало совершенно ясно, эта юная леди ‑ птица весьма высокого полета.
