Лабиринт верности (СИ) - Чуринов Владимир (читать книги без .TXT) 📗
Но итог все тот же — они будут рыть, расследовать, гадать и напрягать шпионов. Времени скрывать следы не было — я общался с посредниками, с магами воды, по мелочи, но все же. Еще и «Краснолицего» подстрелил. Придется убираться из Гольвадии. Надеюсь, на Экваторе мне найдут дело поинтереснее. И полегче. Признаться, устал я от этих магов».
Так размышлял Реймунд Стург, направляясь в Эллумис и еще не зная, что судьба готовит ему Ригельвандо, а затем Ахайос, с его грязью и коварством мнимых союзников.
Реймунд заснул в гамаке на борту торгового галеона. Под скрип снастей и плеск волн — уютный, добрый шум моря. Не такой опасный как гомон больших городов. Не такой сумрачный, как шорох ночного леса.
Он парил во тьме. И тьма сгущалась вкруг него. Шепот тысячи голосов, разносившийся отовсюду, внезапно выкристаллизовался в один — сильный, мягкий, нечеловеческий голос. Перед Реймундом во тьме зажглись глаза цвета вечернего неба на грани заката.
— Кто ты? — Властно поинтересовалась тьма.
— Я Реймунд Стург, — Почему-то это казалось самым логичным ответом. Осторожность, навыки, вернее почти рефлексы конспирации. Все отошло в сторону. Казалось неуместным и бесполезным обманывать этого посланника снов. — А ты твою мать кто такой?
— Я часть тебя, — В голосе зазвучала ирония, — Тот маленький кусочек твоего я, что отвечает за логику. Логику и амбиции.
— Очень приятно, — Обиженно поздоровался Стург.
— Ты пока не заслужил права даже на имя, — Продолжил голос, — Кто ты на самом деле?
— Я лишь гонимый осенним ветром листок, — Припомнил убийца слова Бэгрис.
— Это ближе к истине, — Тьма беззвучно смеялась, — Ты лист, осенний лист, почти мертвый. Скоротечный. Летящий туда, куда укажет ветер. Ты лист. Ты платный убийца. Ты оружие в чужих руках. Клинок без воли и судьбы.
— Поэтично. Но что-то не вижу в этих словах ни глубины ни смысла, — Покачал головой Реймунд.
— Это потому, — Тьма сгустилась и перестала смеяться, — Что ты не видишь смысла в собственной жизни. Тебя воспитывали. Тебя тренировали. Тебя ломали. Чтобы изжить способность сопротивляться чужим приказам. Приказам тех, кто направляет тебя. Приказам тех, кто разменяет тебя. Если возникнет такая возможность. А в конце, ты еще и убедил себя, что сам выбрал этот путь.
— Все мы, — Пожал плечами Стург, — Выполняем чьи-то приказы. Всех нас воспитывали подчиняться кому-то и кого-то подчинять. В этом нет ничего удивительного. Всех — от короля до нищего кто-то дергает за ниточки.
— Ты прав, — Фиолетовые глаза вспыхнули сильнее, — Твоя участь немногим отличается от участи короля — покинуть свой пост, будет равноценно смерти. Но ты ничуть не похож на нищего. Воля нищего заставляет его жить. Часто — заставляет изменить свою судьбу. Такое бывает нередко. А ты? Твоя воля сломлена. Ты уверен — изменить судьбу можно, только умерев.
— И неужели я не прав? — Улыбнулся грустно Реймунд. — Или я могу прийти в теоретический штаб Альянса и положить на стол заявление об увольнении? — Он резко отмахнулся, — конечно, нет, черт побери! Хватит гнать чушь.
— Ты даже во сне остаешься лояльным, — вздохнула тьма, — даже в собственных мыслях боишься выпустить то, о чем давно мечтаешь. О чем скорбишь…
— Похоже на еще один тест Альянса, — перебил Стург. — И если так — бесполезно. Я все еще на вашей стороне ребята. И не собираюсь никого предавать.
— Даже во сне ты боишься, убийца, — продолжала тьма и сияющие во тьме глаза наполнялись скорбью. — Боишься признаться себе самому. Облечь в слова то смутное, что есть в душе. Допустить простую мысль — это не жизнь. Все с тобой происходящее — это не жизнь. Все, что было раньше — ничего не значит. Твоя лояльность ничего не значит. Твоя персона — ничто. Твои решения — ничто. Попытки предотвратить лишние смерти… Ничто. До тех пор, пока ты не возьмешь судьбу в свои руки. Пока не начнешь сам решать, что тебе делать. Пока не обрежешь ниточки и не поймешь — ты не кукла в чужих руках. Пока не обнаружишь — твоя жизнь имеет смысл. Смысл, что выше и сложнее чужих смертей.
Тьма сгустилась и взорвалась вспышкой слепящего света.
Реймунд выпал из гамака и ударился о тяжелый сундук, прикрученный к полу. Наверху, на шканцах, колокол пробил утро.
Ваше Величество! Согласно Вашему приказу я, ваш верный слуга шевалье Амори Тео де Саланри, нахожусь с дружественным визитом в Сетрафии. И с позволения моего Господина желал бы рассказать о чудесах, которые довелось мне видеть в этой удивительной стране!
Этот край полон пара и копоти. Грохота огромных машин и шума заводских цехов. Еще никогда ранее вашему покорному слуге не доводилось видеть столь крупных производств и столь упорядоченных городов. Сетрафия потрясает и даже, я бы сказал, подавляет. Но в то же время, по моему глубокому убеждению, весь быт здесь организован таким образом, чтобы подавлять не только иностранцев оказавшихся в гостях, но так же и местное население, которое, впрочем, не испытывает особой неприязни к царящему здесь подавлению.
Города довольно велики, над ними довлеют заводские трубы и облака угольного дыма. Уголь здесь используется повсеместно. Им топят печи, от чего дома в крупных населенных пунктах грязны от копоти, его используют на производствах для паровых молотов, доменных печей и прочих потрясающих воображение машин, технологические секреты которых хорошо скрываются правительством этой державы. А так же для многочисленного парового флота, использующего силу пара наравне с силой ветра. И этот флот, с прискорбием хочу заметить моему сюзерену, существенно превосходит флот Шваркараса.
Жизнь сетрафийцев подчинена многочисленным законам и правилам — особым распорядкам и рескриптам. Она слишком упорядочена, иногда у меня создавалось впечатление, что я обитаю в муравейнике, а не в стране, населенный теми же людьми, которых я видел на родине.
С рождения человек здесь приучается к порядку и дисциплине, а государство начинает с детства значить для него больше, чем семья и родственники. Маленькие дети начинают ходить в ясли, где получают начальные социальные навыки, затем в детский сад и, наконец, в школу. После обучения в школе в 14–16 лет человек получает финальное распределение, определяющее всю его дальнейшую жизнь — он поступает на службу. Служба здесь есть основа и главная ценность любого человека, только в труде на благо общества он должен чувствовать себя полностью живым, зато за верную службу человек всегда вознаграждается и я считают этот принцип очень подходящим для любого государства. С течением жизни и за выслугу лет, человек гарантированно растет в чине и получает возможность эффективно воплощать все присущие ему от природы и приобретенные в процессе обучения навыки.
Сетрафия — своеобразная бюрократически-административная магократия, если мне будет позволено применить столь необычный термин. В этом государстве правят числа, знаки и символы. Каждый гражданин имеет свое число, знак и символ, удостоверяющий его гражданское положение, уровень возможностей и права в государстве. Жизнь Сетрафии подчиняется распорядку, четко установленным правилам и табу. Удивительным является тот факт, что местным жителям удалось потрясающе органично объединить два принципа организации — мистический колдовской и научно-инженерный принцип гартарудов (составляющих как мне стало известно существенную долю от населения). Эти принципы создали тут чрезвычайно бюрократизированный, но действенный образ общественный жизни.
Есть следующие государственные службы Сетрафии, с которыми человек связывает свою жизнь после школы — Производственный сектор, Продовольственный сектор, Военный сектор, Морской сектор, Торговый сектор, Магический сектор, Административный сектор, Карательный сектор, Судебный сектор, Дипломатический сектор, Медицинский сектор, Образовательный сектор, Культурный сектор и ряд других более мелких.
В Сетрафии нет таких понятий как, например, политика, религия, свободное (неконтролируемое) искусство и тому подобных. Все подчинено правилам и включено в иерархию. В то же время в этом принципе есть и свои плюсы (во всяком случае, так меня уверяют местные жители) — с ростом по служебной лестнице человек получает новые признаки своего положения — числа, знаки и символы, которые помимо прочего наделяют своего владельца некоторыми довольно небольшими (как правило) мистическими возможностями из области колдовства.
На вершине иерархии стоят министры, в зависимости от успехов области, ими управляемой, один из министров каждые 5 лет получает статус Гранд Мастера — высший пост в государстве. Мне была предоставлена аудиенция, и я по возвращении предоставлю Вашему Величеству письма от Гранд Мастера с уверениями в дружбе и добром расположении, а так же с рекомендациями по организации общественной жизни в Шваркарасе.
Как я уже сказал, каждый человек здесь обладает определяющими его статус, и даже личность, мистическими атрибутами. Эти мистические атрибуты — имеют самоценное значение, ибо подразумевают возможность человека использовать колдовские силы, которые ему предоставляют для улучшения своего положения, а так же на службе. Так, например, чиновник сельского министерства шестнадцатого статуса имеет возможность отгонять вредных насекомых от посевов, а чиновники судебного сектора обучаются чувствовать и предсказывать ложь. В то же время обладание числами и знаками наделяет граждан Сетрафии бюрократическими возможностями, обеспечивающими его значимость в обществе. Единожды сдав определенный экзамен, человек получает об этом соответствующий сертификат, и если кому-то, например, необходимо соревноваться в стихосложении, или умении верховой езды — достаточно сравнить сертификаты и все оказывается ясно.
Таким образом, уклад жизни в Сетрафии существенным образом отличается от того, что мы знаем на родине, но надеюсь, что привезенные мною сведения существенным образом помогут Вашему Величеству обеспечить порядок в Шваркарасе. Коий будет не хуже сетрафийского. За сим, оставаясь верным слугой Его Величества, завершаю свое письмо, и уже пять часов вечера и пора идти пить чай.
