Безумный корабль - Хобб Робин (читаем бесплатно книги полностью txt) 📗
Команда «Заплатки» бегала по снастям, отчаянно работая с парусами. Преследуй их одна «Мариетта», они могли бы и ускользнуть. Однако живой корабль был не только проворней, но и шел очень выгодным курсом – как раз чтобы прижать «Заплатку» в узком проливе. Было, впрочем, мгновение, когда Уинтроу показалось – сейчас «Заплатка» все-таки пролетит мимо них и вырвется в открытое море. Однако не удалось. С борта «Заплатки» донеслась гневно выкрикнутая команда, и невольничий корабль оказавшийся перед выбором – вылететь на мель или потерять ход, – сделал последнее. За что и поплатился. Буквально минуты спустя «Мариетта» и «Проказница» врезались в него с обеих сторон. С палубы «Мариетты» взлетели абордажные крючья и впились в палубу «Заплатки».
Ее команда, исчерпавшая усилия к бегству, немедленно занялась обороной, благо для этого все было загодя приготовлено, причем в немалом количестве. Для начала полетели горшки с зажигательной смесью. Они разбивались, разбрызгивая огонь по палубам и корпусу «Мариетты». Матросы облачались в легкую кожаную броню и привычно расхватывали клинки. На снасти «Заплатки» уже лезли стрелки, вооруженные луками. Часть команды «Мариетты» кинулась спасать свой собственный корабль, сбивая и гася пламя кусками мокрой парусины., в то время как остальные привели в действие катапульты. На палубу «Заплатки» обрушился непрекращающийся ливень тяжелых камней. Между тем крючья подтягивали несчастный корабль все ближе к «Мариетте», где у фальшборта кровожадно переминалась абордажная команда. Численное превосходство было на их стороне – и довольно значительное.
С борта «Проказницы» наблюдало за происходившим множество полных зависти глаз. Пираты вопили, улюлюкали, выкрикивали братьям по промыслу ценнейшие советы. На снасти «Проказницы» поднялись стрелки из луков, и на команду и палубу «Заплатки» смертоносным градом обрушились стрелы. Более плотного участия в битве пиратам с «Проказницы» принять было не дано, но и на расстоянии они сеяли смерть. Защитникам «Заплатки» пришлось-таки вспомнить, что за спиной у них находился еще один враг. Тех, кто про это забыл, очень скоро нашли шипящие стрелы. Кеннит держал «Проказницу» чуть поодаль от места сражения, носом к сцепившимся кораблям. Он стоял на баке, положив руки на поручни. И говорил тихим голосом, словно давая ей указания. Время от времени порывы ветра позволяли Уинтроу расслышать обрывки фраз, предназначенных Проказнице.
– Видишь? Вон тот, что прыгает через фальшборт на вражью палубу, у него еще голова повязана красным платком… Это Саджи, славный мерзавец, вечно-то ему надо быть первым!… А тот, что за спиной у него, это Рогг. Парнишка во всем старается брать пример с Саджи, и, право слово, однажды это доведет его до погибели…
Носовое изваяние слушало и молча кивало, жадно впитывая глазами разворачивавшуюся перед ним картину сражения. Руки сжаты в кулаки перед грудью, губы приоткрыты от возбуждения… Уинтроу попробовал соприкоснуться с нею – и ощутил ее восторг. Пополам с мысленным хаосом. Ее захлестывали переживания людей на борту: страсть, жгучая зависть и вожделение битвы. Сквозь все это красной нитью проходила гордость Кеннита за своих людей. Вот его пираты в ярких одеждах, словно туча муравьев, хлынули на палубу «Заплатки» и схлестнулись с ее командой в яростной рукопашной. Ветер и расстояние приглушали ругань и дикие выкрики. Может, Проказница и замечала, что стрелы, слетающие с ее такелажа* [Такелаж – совокупность судовых снастей (разного рода тросов, цепей и т. п.), служащих для управления парусами, грузоподъемных работ, подъема и спуска флагов, в качестве растяжек и так далее.], пронзают человеческую плоть, но если и так, она ничем этого не обнаруживала. С некоторого удаления кровавая бойня представала лишь ярким зрелищем, полным движения. Великолепным, захватывающим спектаклем… Вот с мачты «Заплатки» вниз полетел человек. Он упал на нижний рей, мгновение повисел на нем – и рухнул на палубу. Уинтроу вздрогнул и съежился в миг удара… Проказница даже глазом не моргнула. Все ее внимание было устремлено на бак вражеского корабля, где капитан Эвери сошелся в поединке с Соркором. У капитана был отличный меч, сверкавший, словно серебряная игла. Казалось, эта игла вот-вот пронзит здоровяка-пирата, но не тут-то было. Соркор отвел удар левой рукой, сжимавший короткий клинок, и тут же сам сделал выпад длинным мечом в правой. Завораживающая пляска смерти длилась и длилась… Глаза Проказницы так и горели.
Уинтроу покосился на Кеннита… «До чего точный расчет», – сказал он себе. Отсюда, издали, она отлично видела, как разворачивается волнующее действо битвы, но была избавлена от ее ужаса. Кровь не забрызгивала ее палубы, и ветер относил прочь дым и крики раненых и умирающих… Между тем пираты неотвратимо распространялись по палубе еще оборонявшегося корабля. Неужели Кеннит пытался постепенно приучить Проказницу к насилию? Уинтроу прокашлялся, обретая голос.
– Там люди умирают, – заметил он вслух. – Человеческие жизни обрываются среди крови и ужаса…
Проказница бросила на него быстрый взгляд – и вернулась к созерцанию битвы. Вместо нее Уинтроу ответил Кеннит.
– Они сами напросились, – сказал капитан. – Кто, спрашивается, тянул их за язык? Знали ведь: может случиться и так, что им не повезет. И я говорю не о моих храбрецах, охотно бросающихся в сражение. Команда «Заплатки» отлично знала, что на них могут напасть. Да что там знала – они сами все к тому сделали! Кто хвастался, будто якобы готов отбить любое нападение? И они в самом деле были неплохо снабжены кожаными доспехами, луками и мечами! Стали бы они держать такой запас на борту, если бы не имели в виду пустить оружие в ход? – И Кеннит расхохотался, а потом сам себе ответил: – Никак нет! То, что ты видишь перед собой, – ни в коем случае не бойня беззащитных овечек. Это состязание воль! Можно даже так сказать: вещественное выражение извечного противостояния праведности с несправедливостью…
– Но люди же умирают, – упрямо повторил Уинтроу. Он попытался произнести это со всей убедительностью, но мало что получилось. Ибо его собственная убежденность давала слабину перед логикой пирата.
– Люди только и делают, что умирают, – согласно кивнул Кеннит. – Даже мы с тобой, стоя здесь, на палубе, неумолимо движемся к смерти, увядая, точно мимолетные летние цветы. Проказница переживет всех нас, Уинтроу… И потом, что такого уж скверного в смерти? Она и сама вобрала несколько смертей, не так ли, и именно они сделали возможным ее пробуждение. Сам подумай, Уинтроу. Что она в действительности каждый день наблюдает? Наши жизни или нашу постепенную смерть? Можно и так сказать, а можно и этак. Да, конечно, есть такая штука: насилие, боль… Куда ж тут деваться. Эти качества присущи всем живым существам, и сами по себе они вовсе не зло. Насилие наводнения исторгает дерево, росшее на речном берегу, но плодоносный ил и животворная вода того же наводнения платят сторицей за отнятую жизнь. Мы – воины, бьющиеся за правое дело: моя красавица и я сам. Если мы намерены уничтожить зло, это следует сделать быстро, невзирая на боль…
Его негромкий голос был богат басовитыми оттенками, подобно отдаленному грому, и точно так же будоражил. Умом Уинтроу понимал: где-то в этих безупречных вроде бы рассуждениях есть позабытые ниточки, и, случись ему отыскать хоть одну, он мог бы свести на нет все умозаключения Кеннита. И мальчик решил прибегнуть к строке, вычитанной некогда в книге:
– «Одно из различий между злом и добром состоит в том, что добро может выносить присутствие зла, но при этом преобладать. Зло же, напротив, всегда бесповоротно побеждается добром…»
Кеннит снисходительно улыбнулся и покачал головой.
– Уинтроу, Уинтроу! Да подумай же сам, что ты несешь. Какое такое недоношенное добро станет выносить присутствие зла и позволит ему дальше творить свое темное дело? Только такое добро, которое готово на уступки ради своего собственного благополучия, а значит, постепенно перерождается, превращаясь в самодовольство, на все взирающее сквозь пальцы… По-твоему, мы должны отвернуться от скопища несчастий в трюме этого корабля, сказав себе: «Ладно, все мы тут – свободные люди, мы можем сделать то-то и то-то, а дальше пускай они сами о себе позаботятся?…» Тебя что, в твоем монастыре научили таким рассуждениям?
