Султан Луны и Звезд - Арден Том Дэвид Рэйн (книги онлайн полностью txt) 📗
ФРЕДДИ (важно): — Джелика. Мисс Джелика Вэнс, вот как.
ТИЛЬСИ (раздраженно): — Да не девчонку! Эту старую, жирную корову.
ФРЕДДИ (вздохнув): — Леди Вильдроп. Умбекка Вильдроп.
ТИЛЬСИ: — Вот-вот. Умбекка, с ума сойти!
Последние слова произнесены достаточно громко. ЛАНДА, сидящая за соседним столом, вынуждена щелкнуть пальцами перед глазами НИРРИ. ВИГГЛЕР интересуется, уж не увидела ли его супруга, часом, привидение. НИРРИ несколько мгновений сидит, как зачарованная, и дрожит при воспоминании о старых, забытых страхах. Ее бывшая госпожа стала такой важной особой? Ее бывшая хозяйка — в Агондоне? Впервые НИРРИ всерьез задумывается о том, что ее ожидает в новой жизни.
И о том, что произойдет, если она вновь попадется на глаза своей прежней госпоже.
МИСС ТИЛЬСИ ФЭШ (со вздохом): — Ах, любовь моя, но я должна избавиться от этого дурного настроения. Жду не дождусь, когда доберусь до Рэкса, где у меня ангажемент. Сцена — ведь это у меня в крови, верно? Я должна петь, петь! Фредди, мой мальчик, я непременно должна спеть сейчас!
ФРЕДДИ сдерживает желание закрыть лицо руками. Его пылкая возлюбленная встает, обводит взглядом дымную гостиную.
МИСС ТИЛЬСИ ФЭШ: — Хозяин! Нет ли у вас клавикордов, клавесина или хотя бы спинета? Нет? О, колонии, колонии... Что же, мне петь без аккомпанемента? Что ж, когда я только начинала свою певческую карьеру в Заксосе, бывало и хуже!
ФРЕДДИ в этом не сомневается. ТИЛЬСИ, размахивая своим боа, начинает петь. В гостиной все умолкают. Даже РЭГЛ и ТЭГЛ замирают. Все едины в своем восхищении: лучшая певица империи одаривает захудалый постоялый двор своим выступлением!
СТАРЫЙ ШУТ КОРОЛЯ
Песня отзвучала. Одни плачут, другие смеются, все аплодируют, даже РЭГЛ и ТЭГЛ. БЕЙНС промокает кружевным платочком единственный глаз.
Из всех, кто находится в гостиной, только двое, похоже, не разделяют всеобщего восторга. Один из них — ХЭЛ, который полагает, что эта песня значит, на самом деле, намного больше, чем о том думают другие. Эта песня всем известна, она древняя, как легенды, но ХЭЛУ вдруг приходит в голову мысль, что легенды способны повторяться, приобретать более современные обличья. ХЭЛ думает: а понимает ли МИСС ФЭШ, о чем поет?
Тем временем НИРРИ, особа более практичная и приземленная, думает о том, что шут короля напомнил ей о том, кого она некогда знала. О, но ведь Варнава был всего-навсего карликом-ваганом! Но НИРРИ тут же начинает думать о том, что это, может быть, вовсе не так. Встретит ли она еще когда-нибудь таинственного карлика? И — если на то пошло — господина Джема? И мисс Кату? Слезы, набежавшие на глаза НИРРИ, теперь вызваны не только песней.
НИРРИ сжимает руку ВИГГЛЕРА. Она вдруг понимает: что бы ни сулило им грядущее, уж спокойной жизни оно им точно не сулит.
Теперь мы должны покинуть постоялый двор в Глотце. Можно было бы еще многое рассказать об этом заведении и о его постояльцах, можно было упомянуть о том, что вскоре мисс Фэш и господин Чейн встретятся в пути со знаменитым разбойником, но при этом, к счастью, уцелеют. Жаль, что мы не можем задерживаться.
Главные события развиваются сейчас в Унанг-Лиа. Нам нужно поторопиться туда. Вперед!
ЧАСТЬ ПЯТАЯ
ИЗ ОГНЯ ДА В ПОЛЫМЯ
Глава 61
КАЗНЬ ЭБЕНОВ
В подземном туннеле, шипя, горели масляные светильники. Стены из красного мрамора украшали ритуальные барельефы. Резьба становилась все более причудливой по мере приближения к золоченым дверям. Султан Калед смотрел только вперед, ни на мгновение не забывая о том, что его сопровождает свита эбенов. И хотел бы забыть, — не смог бы: эбены вышагивали по обе стороны от него, словно тюремная стража.
До бракосочетания принцессы и сына султана оставались считанные дни. Вскоре Бела Дона должна была прибыть в Каль-Терон, вскоре многие тысячи паломников должны были собраться на торжество. Но сегодняшний ночной ритуал носил тайный характер, хотя от этого и не становился менее священным. Свидетелями этой прелюдии к церемонии бракосочетания могли быть только эбены. Султан, сокрытый от глаз своих подданных, не сопровождаемый имамами, наследником и приближенными, должен был испросить у Пламени благословения для крепости будущего брачного союза и продолжения царственного рода. Так делалось всегда. Возвращения султана ожидали во дворце имамы. Когда Калед вернется из Святилища Пламени, имамы, склонившись в почтительном поклоне, выслушают его речь: бог вновь заверил их, что все будет хорошо. А как могло быть иначе?
Створки золоченых дверей распахнулись, и Калед на миг оглянулся назад. У него мелькнула мысль о том, что со времени смерти его отца только он один видел этот длинный туннель, в котором гулко звучало эхо шагов. Калед поежился, взглянул на непроницаемые шлемы эбенов. Он гадал, почему так неловко чувствует себя в присутствии этой тайной стражи. Дело было не в том, что эбены были ослеплены: кто во всем Унанге решился бы спорить с тем, что с низкородными так и следовало поступать? Так, согласно древним обычаям, поступали всегда, а для тех, чьей судьбой становилось служение султану, это было великой честью.
Но что-то еще, что-то другое делало эбенов пугающими. Султан вспомнил о Новообращенном, принесенном в жертву пламени, о юном друге его сына. Задолго до ритуала этот юноша знал о своей судьбе, но страх его вырвался на волю только тогда, когда его окружили эбены. Не ощутил ли султан тогда отголосок этого страха? Не этот ли страх овладел им сейчас? Но ведь это было бы смешно. Что собой представляла жизнь эбенов, как не жертву во имя царственного рода? Разве эти люди не должны были при необходимости отдать жизнь во имя владыки?
И тут Каледа осенило: эти стражники были верны не своему владыке, а богу Пламени — Священного Пламени.
Взгляд султана стал суровым. Он привык считать себя самым могущественным человеком на свете. Обширные земли были покорены им. Для своих подданных он был Султаном Луны и Звезд. Разве он мог чувствовать себя узником? Весь сегодняшний день, до мелочей, был расписан. Религиозные правила должны были быть исполнены. Верно, на протяжении своего царствования Калед позволял себе определенные вольности, но что были эти вольности в сравнении с обычаями, которые его постоянно сковывали? Бывали времена, когда ему казалось, что он вот-вот обретет свободу, когда в его вопрошающем разуме, подобно пороховому заряду, взорвется истина. Каким же он был глупцом! Разве в этом, земном мире можно было обрести настоящую свободу?
