Глинглокский лев. (Трилогия) - Степной Аркадий (полные книги .TXT) 📗
Хан Адылай достал из ножен кинжал и с силой провел его лезвием по ладони. Зеленая горячая кровь закапала на расшитые причудливыми узорами подушки.
— Клянусь! — сказал хан и сжал кровоточащую ладонь в кулак.
На возвышении из белого войлока под своим девятихвостым знаменем сидит хан Адылай, военный вождь свободных оркских племен. Чуть ниже хана сидят девять почтенных верховных биев, избранных орками править ими в мирные времена. Еще ниже собрались главы племен — простые бии, беки и батыры. А вокруг своих вождей раскинулось целое зеленое море честных и прямодушных орков. Все они собрались здесь, чтобы выслушать глинглокского короля, жить которому, по общему мнению, оставалось совсем недолго.
— Бланше, — обратился Георг к своему советнику перед выходом из отведенной им юрты, — то, что я тебе сейчас скажу, очень важно. Вы, господа, — сказал он рыцарям и целителям, — тоже должны будете выслушать мои слова и в случае чего выступите свидетелями. Так вот, Бланше, на тот случай, если со мной что-нибудь случится и я не смогу вернуться в королевство, ты донесешь до совета мой последний
Никакой вражды с орками быть не должно. В случае моей гибели я приказываю совету заключить с ними союз немедленно и обязать моего преемника соблюдать его условия неукоснительно.
Это неслыханно, — прошептал побледневший барон.
Бланше, — король обхватил его за плечи и встряхнул, — если ты этого не сделаешь, то все будет напрасно, ты понимаешь?
Да, — прошептал барон.
Хорошо. — Король окинул взглядом своих спутников и шагнул к выходу.
Ваше величество, — барон протянул к нему руку, — это сумасшествие…
Георг обернулся.
— Нет, Бланше, это сама жизнь, — сказал он с улыбкой и, гордо вскинув голову, пошел навстречу своей судьбе.
При виде живого представителя Нойманидов над степью пронесся глухой гул тысяч голосов разозленных орков. Но когда король Глинглока поднялся на специально для него возведенный деревянный помост, орки замолчали и приготовились слушать. Они уважали смелость и сочли, что он заслужил ею право обратиться к ним перед смертью.
— Орки! — прогремел над степью усиленный верховным шаманом голос короля Георга. — Я — Нойманид. И я пришел к вам не для того, чтобы кривить душой и вымаливать себе прощение. Нет, я пришел, чтобы напомнить оркам о древней легенде, о которой, к несчастью, забыл мой брат. Эта легенда рассказывает о двух братьях. Эта легенда рассказывает о мудрости, преданности и любви. Эта легенда об Орке и Тролле…
При этих словах толпа недовольно заворчала.
Мы помним эту легенду! — выкрикнул чей-то молодой и задиристый голос.
Нет, не помните, — отрезал Георг, и орки удивленно замолчали. — В вашей памяти остались только слова, а смысл вы уже позабыли. И я расскажу вам новую легенду, чтобы лучше донести смысл старой. Слушайте меня, орки! Жили на этой земле два народа, за долгие годы ставшие братьями. Жили рядом и все делали рука об руку и плечом к плечу. Деля беды и радости, происходившие с ними, поровну, на двоих. И все было у них ладно. Но однажды к одному из братьев пришли потомки первого эльфа Акселя, отца лжи. И смутили они его разум, сбив с пути и обманом вынудив его совершить ПРОСТУПОК, которому нет прощения… — Георг неожиданно замолчал, а когда продолжил, голос его был наполнен неподдельной горечью и стыдом: — Этот ПРОСТУПОК совершил мой брат. И я пришел сюда не для того, чтобы снять с себя и со своего рода ответственность за него. Нет, я пришел напомнить: давным-давно, в незапамятные времена, когда Орку грозила смерть, Тролль пришел, чтобы закрыть брата телом. История повторяется, и сейчас Глинглоку угрожает смерть, а Орку предстоит решать, прийти ли обманутому брату на помощь или оставить его умирать. — Георг обвел взглядом притихшее зеленоголовое море и закончил: — Я — Нойманид. И я понесу без ропота любое наказание за проступок своего брата. Потому что я знаю, что такое братский долг. Весь вопрос теперь только в том, знаете ли об этом вы, свободные орки…
В полной тишине сошел Георг с помоста и прошел сквозь расступающееся перед ним оркское море. В тесной и маленькой юрте предстояло ждать ему решения свободных оркских племен, решения самой судьбы для него и для его народа.
Багряные лучи заходящего солнца освещали исполненную мрачной торжественности церемонию. Барон Бланше искусал губы в кровь от горечи происходящего. На вершину высокого пригорка вывели его короля, дабы наказать род Нойманидов от имени оркского народа. Карие глаза королевского советника глубоко запали и казались черными от отражавшейся в них бездны отчаяния. Что он скажет по возвращении совету? Какими словами сможет поведать глинглокскому народу о гибели его славного короля? И что будет в конце концов с лондейлским гарнизоном, когда до него дойдет это страшное известие? Ответом на эти вопросы барону послужил лишь скрежет собственных стиснутых до боли зубов.
Под размеренный бой племенных барабанов гордый король Глинглока поднялся на пригорок и собственноручно снял с себя куртку и рубашку, обнажив грудь для смертельного удара. Он добился своей цели — еще до церемонии наказания верховные бии объявили о начале войны и вручили в руки хана священный меч. За считаные дни соберутся оркские конные дружины и выступят к Глинглоку, дабы обрушиться вместе со спешно собираемыми людскими полками на застрявших у лондейлских стен эльфов и гномов. Да, король своего добился и теперь был готов заплатить за это запрошенную степью цену.
Ему оказали честь — обязанность палача взял на себя не кто-нибудь, а сам Кундук-ту, верховный оркский шаман. К оглушительному голосу барабанов присоединилось заунывное пение оркских шаманов, призывавших великое небо и духов предков в свидетели. Двое помощников поднесли верховному шаману резную, потемневшую от времени деревянную шкатулку. Кундук-ту бережно открыл крышку, и в лучах заходящего солнца отразился блеск священного кинжала, принадлежавшего, по преданиям, первому Орку. Еще одна честь, оказанная глинглокскому королю.
Георг ждал, широко расставив ноги и с жадностью вдыхая всей грудью прохладный степной ветер. Хотелось ли ему сейчас жить? Еще бы! Но ни тени сожаления не отражалось в его пронзительно-синем взгляде. Лишь наслаждение жизнью, лучами прощающегося солнца и безумным великолепием огромного голубого неба.
В глазах много повидавшего на своем веку Кундук-ту появилось искреннее уважение. Крепкая долговязая фигура молодого короля, умеющего столь сильно любить жизнь и готового тем не менее отдать ее не раздумывая, повинуясь долгу перед своим народом, дышала подлинным величием, присущим лишь немногим правителям этого мира. Шаман выкрикнул заклинание, обращенное к прародителю орков богу войны Тумао и призывающее его вернуться в оставленный когда-то мир, и поднес священный кинжал к груди глинглокского короля.
С того места, где он стоял, барону Бланше было прекрасно видно, как медленно прижал шаман кинжал к мускулистому телу, прямо напротив сердца, и стал вдавливать его острие в атласную загорелую кожу короля Георга. Медленно, очень медленно, но неотвратимо — так требовал обычай. Позади короля стояли двое крепких орков, готовые поддержать его, если он дрогнет и отшатнется. Но все уже осознали, что их помощь сегодня не потребуется. Георг стоял подобно скале, не отрывая взгляда от заходящего солнца, и даже не вздрогнул, когда кинжал прорвал его кожу и обагрился красной горячей королевской кровью.
Барон застонал и отвернулся, в глазах его неожиданно потемнело. Двое целителей подхватили его, и он с горечью почувствовал, что сознание его не покинуло. А еще он почувствовал дрожь, сотрясающую пальцы помогавших ему целителей. Кровь, натекшая из прокушенной губы, наполнила его рот противной горечью. А грозный, торжественный гул племенных барабанов перемалывал в пыль его разум и отдавался в мозгу глухой болью.
Внезапно барабаны замолчали, а в следующее мгновение его уши чуть было не взорвались от рева, дружно вылетевшего из глоток собравшихся оркских племен:
