Рапсодия: Дитя крови - Хэйдон Элизабет (читать книги бесплатно txt) 📗
— Вот и хорошо, — вздохнув, проговорила Рапсодия. — С меня хватило этих радостей в Доме Памяти. Но все равно хотелось бы взглянуть на поле собственными глазами. Нужно понять, почему болги так отчаянно его боятся. Кроме того, я прихватила с собой целую кучу семян. Нет смысла тащить их назад.
— Ладно.
Акмед достал квеллан и осторожно шагнул на тропинку между скалами. Рапсодия шла за ним, стараясь не отставать и держа в руках лук.
Гулкое эхо их шагов ударялось в стены каньона, предупреждая невидимых врагов, которые вполне могли поджидать незваных гостей. Впрочем, выбравшись на скрытое от посторонних глаз поле, они действительно не нашли там ничего особенного.
Край горного кряжа, защищавшего поле, был таким высоким, что даже ветер редко сюда пробирался. Он лишь завывал над горными пиками, жалуясь на свою несчастную судьбу. Акмед и Рапсодия улыбнулись друг другу. Даже самый отважный болг вполне мог принять его пронзительные стоны за голоса демонов. Однако Рапсодия сразу почувствовала, что место это пронизано печалью, болью и горем.
Она наклонилась и прикоснулась к земле. Возможно, в прежние времена здесь хоронили тех, кто погиб в намерьенских войнах. Впрочем, в манускриптах Гвиллиама об этом ничего не говорилось.
Акмед принялся изучать окрестности. С вершины кургана просматривалось все поле, замкнутое со всех сторон в кольцо неприступных скал.
Акмед коротко кивнул, и Рапсодия поняла, что может заняться своими делами, пока он исследует местность. Подойдя к вершине кургана, Певица достала из заплечной сумки холщовый мешочек с семенами, инструменты и флейту. Хиген лучше подошел бы для ее целей, но она оставила его около Дома Памяти.
Рапсодия поискала глазами Акмеда, чтобы убедиться, что тот находится в поле зрения, а затем начала копать землю, стараясь определить тип почвы под буйными зарослями травы. К своему великому изумлению, под тонким слоем камней она обнаружила прогретый первыми весенними лучами солнца суглинок и плодородную почву, богатую питательными веществами. Ей казалось, что земля здесь должна быть голой и безжизненной.
Рапсодия прикоснулась к зарослям травы и вызвала к жизни свой внутренний огонь. Коричневые сорняки тут же вспыхнули и моментально сгорели.
Она вытащила мертвый куст вместе с корнями и вскопала землю, чтобы посадить анютины глазки, которые так любила. Намерьены привезли с собой семена этих цветов, считавшихся символом успокоения. Их часто высаживали на могилах или на поле боя в память о тех, кто отдал жизнь в сражении. Рапсодия выбрала их совершенно сознательно — к середине лета они накроют разноцветным ковром курган, и через несколько лет весь каньон превратится в яркое красочное поле.
Когда она достала из мешка новую порцию семян, ветер снова отчаянно завыл у нее над головой. Она запела песнь утешения и сострадания, стараясь подарить покой израненной земле.
Рапсодия медленно двигалась по кургану, сажая цветы, когда лопатка вдруг выскользнула у нее из руки и исчезла в земле. Девушка удивленно уставилась на ямку — казалось, она совсем небольшая. Может быть, Рапсодия случайно попала в какое-нибудь углубление в земле?
Подозвав Акмеда, она принялась разгребать влажную землю руками. К тому времени, когда король подошел, Рапсодия обнаружила тонкую трещину с углублением посередине, в котором и исчезла ее лопатка.
— Смотри, — обратилась она к Акмеду. Он опустил оружие. — Она сожрала мою лопатку!
— Ее много веков никто не беспокоил, и, наверное, она проголодалась.
Рапсодия заглянула в трещину:
— Дна не видно.
— Дай я посмотрю.
Акмед наклонился над трещиной и заглянул в крошечное отверстие. Рапсодия была права — ему тоже не удалось разглядеть, где кончалось углубление. Тогда он закрыл глаза и призвал на помощь свое внутреннее зрение.
Его сознание промчалось сквозь отверстие и устремилось в глубь земли. Ему удалось рассмотреть глубокий, почти идеальной формы цилиндрический ход, похожий на трубу, теряющийся в темноте.
Примерно через сотню футов труба расширялась и заканчивалась подземной пещерой. Собственно, на ее крыше они и стояли. Неподалеку виднелся грот, заполненный водой.
— Что-то вроде подземного озера, — сообщил Акмед, выпрямляясь. — Посмотрим?
— Конечно! — Глаза Рапсодии загорелись. — Дай только я здесь закончу. Доставай пока завтрак, а я посажу последние семена.
Акмед открыл свой заплечный мешок, попутно заметив, что песнь Рапсодии изменилась — стала более веселой и жизнерадостной.
Закончив, Певица взяла в руки флейту, уселась на вершине кургана в лучах теплого солнца и заиграла мелодию, которую только что пела. Мелодия смешалась с голосом ветра и немного смягчила его пронзительные нестройные стоны. Рапсодия едва сдерживала нетерпение перед новым приключением, и ее песня звучала точно праздничный гимн. Акмед улыбнулся, покачал головой и принялся за еду.
Старательно обыскав поле, они нашли спуск вниз. Он был так тщательно спрятан в самой тенистой части каньона, среди скал, где, казалось, всегда царил мрак, что Акмед поначалу его не заметил, когда обследовал окрестности.
Он шагал впереди, Рапсодия изо всех сил старалась поспевать за ним и при этом не поскользнуться на покрытой сырым мхом тропинке. Влажный застоявшийся воздух напомнил ей о путешествии по Корню, и она на мгновение зажмурилась. Вскоре туннель свернул, и они больше не видели света.
— Как ты думаешь, это очень глубоко? — вздрагивая, спросила своего спутника Рапсодия.
— Триста или четыреста футов, в центре — больше. Может быть, около тысячи в самом глубоком месте.
Они довольно долго шагали по тропинке. Когда Рапсодии показалось, что больше она не в силах этого выдерживать, они вышли в грот в огромной пещере, границы которой терялись в полумраке.
Свет внутрь проникал сквозь небольшие отверстия в потолке — вроде того, которое поглотило лопатку Рапсодии. Немалую часть пещеры занимало огромное озеро с поросшими травой берегами. Запах сырости здесь сменился вонью застоявшейся воды.
На берегу у самой воды стояло прямоугольное медное строение, украшенное гравировкой — орнаментом-плетенкой. Рядом с ним в песке валялись металлические колесики, соединенные цепью. Время превратило сложную систему в кучу ржавого мусора.
Акмед открыл дверцу медного строения и обнаружил внутри лодку и одно металлическое весло, лежащее на куче риса. Рапсодия сначала приняла рис за личинки насекомых и с отвращением шарахнулась в сторону, чем доставила Акмеду несказанное удовольствие. Вытаскивая лодку наружу, чтобы ее обследовать, он весело хохотал и довольно долго не мог успокоиться.
Лодка была сделана из дерева, покрытого тонкими медными пластинами, позеленевшими от старости. Тут и там виднелись трещины, но тем не менее суденышко казалось достаточно надежным. После тщательного осмотра Акмед пришел к выводу, что лодка не утонет, перевернул ее и спустил на воду.
— Ты плавать умеешь?
— Умею, — ответила Рапсодия и посмотрела на озеро, заметив на противоположном берегу какое-то сооружение. — А ты?
— Немного. Думаю, в случае нужды справлюсь. Кажется, тут не слишком глубоко.
Рапсодия с сомнением кивнула: ей показалось, что в центре глубина озера достигает футов семидесяти.
— Ну, ты со мной?
— Естественно, — насмешливо заявила она. — Это ведь я у нас умею плавать. Пошли.
Она забралась в лодку, Акмед последовал за ней после того, как отыскал второе весло. Оно, как и первое, было сделано из незнакомого металла, блестящего и не тронутого ржавчиной.
Они гребли по очереди, и когда Акмед садился на весла, Рапсодия с интересом оглядывалась по сторонам.
Купол над их головами оказался значительно выше, чем ей показалось вначале. Возникало ощущение, будто смотришь в затянутое тучами небо. Вода в озере была чистой и прозрачной уже в нескольких ярдах от берега, так что они видели дно, даже когда выплыли на середину. Время от времени они замечали рыбок. Дул легкий ветерок.
