Великий магистр (СИ) - Грушковская Елена (читать книги бесплатно полные версии txt) 📗
Наши тела лежали на матрасах, а сознание путешествовало по паутине, углубляясь всё дальше. Когда перед нами возник объёмный образ в форме правильного двадцатигранника сероватого цвета, Гермиона сказала:
«Вот он. Сейчас я выделю участки, на которые нужно направить воздействие, чтобы ввести дефект в его ДНК».
Оболочка стала полупрозрачной, и сквозь неё стали видны «внутренности» — изогнутые, перевитые между собой толстые верёвочки. Несколько участков этих верёвочек засветились.
«Сюда. Постарайтесь точно! В противном случае никто не сможет предсказать результат…»
Достойные были «на связи»: я ощущала их присутствие рядом. Они понимали меня без слов, и я почувствовала их готовность. Сейчас нам предстояло применить противовирусное воздействие на полную мощность, сконцентрировав его на светящихся областях.
«Ребята… Изо всех сил!»
Яркие области вспыхнули ещё сильнее, разгораясь с каждой секундой, пока их свет не заполнил всю двадцатигранную оболочку.
«Ещё… Ещё!»
Форма оболочки начала меняться, её толщина стала неравномерной: где-то образовывались наросты, а в других местах она истончалась. Мы изменили его, я чувствовала это. Паутина напряжённо гудела: изменения пошли в реал… Вот только в ту ли сторону, что нам надо? Будем надеяться, что Гермиона дала точные координаты…
«Стоп!»
Мы только что изменили мир.
18.11. Последствия
Только одного мы не могли изменить.
Холмик свежей могилы, капли дождя на венках, шелест мокрой листвы. Пустынная асфальтированная аллея, чёрное кружево оград, серые лица из белых овалов на памятниках.
Мама, прости, что не смогли спасти тебя.
— Вов, ты что отстаёшь?
Мы с Никитой и Вовой шагали по кладбищу. Обычный летний день, небольшой дождик. Жизнь продолжалась: машины шуршали по мокрому асфальту, по улицам шли люди.
Люди в масках.
Больницы были переполнены, отменили занятия в школах, передвижение между городами было ограничено — всюду принимались карантинные меры.
Вова ещё не вполне хорошо себя чувствовал, но на похороны матери вырвался даже из-под строгого надзора Гермионы. Анализы показали, что его организм очищался от вируса быстрыми темпами, иммунитет восстанавливался, но сразу после похорон мы вернули его в палату. Он скривился:
— Домой хочу…
— Вот выздоровеешь — тогда, — ответил Никита.
Вирус ослабел. Наше воздействие вызвало нарушения в процессе его размножения, и бОльшая часть вновь образующихся вирионов оказывалась неполноценной, а активность той, что всё-таки появлялась жизнеспособной, значительно снизилась. Состояние уже заболевших людей перестало ухудшаться, а у вновь заразившихся заболевание протекало в более лёгкой форме. Резко упало число случаев летального исхода. Но самое главное — вирус стал поддаваться воздействию противовирусных препаратов.
Сделав всё возможное со стороны паутины и ослабив врага, мы подключились к лечению людей — без лекарств, нашим противовирусным воздействием. Мы работали не покладая рук, посещая больницы, и каждый из нас проводил процедуры пятидесяти — шестидесяти больным в день. Участвовали все достойные, включая детей, и в целом в день через наши руки проходило восемь — десять тысяч человек. Это были прежде всего те, кому помощь требовалась срочно, когда медикаменты могли уже не успеть помочь.
Оказалось, что и обычные хищники — те, которым была введена кровь достойных — тоже могли оказывать воздействие на вирус. Правда, расход сил на лечение сказывался на них заметнее, чем на достойных, и они могли «обработать» меньшее число больных, но их помощь была существенна. Никита летал по больницам вместе со мной, и мы работали бок о бок: я — у одной кровати, он — у соседней.
Вдохновлённые нашим примером, Дэн и Злата тоже вкалывали вместе, при этом проявляя заботу и друг о друге: по окончании смены тот, кто меньше устал, тащил домой более вымотавшегося. Чаще Дэн нёс Злату. Однажды, выйдя поздним вечером на крыльцо очередной больницы, я наблюдала такую картину: Дэн задумчиво курил, устало щурясь в темнеющее небо, а Злата, прильнув к его груди и обхватив его руками, стоя спала. Ну, или была в состоянии, близком к анабиозу. Одной рукой Дэн поддерживал её, а в другой держал на отлёте сигарету, стараясь не дымить в сторону Златы. Удивительно, как ноги ещё держали её! Повиснув на Дэне, как коала, она впала в «спячку» — разумеется, от усталости, выложившись по полной программе. Да и Дэн сегодня работал не меньше, просто был чуть более вынослив. Думаю, таких героических ребят, не щадящих себя в деле спасения людей, следовало отметить какой-нибудь наградой.
Подойдя, я погладила Злату по спине и сказала:
— Ребята, летите домой и отдыхайте. Вы молодцы сегодня — впрочем, как и всегда.
— Сейчас полетим, — ответил Дэн. И спросил, обращаясь к Злате: — Нитка! Ну что, полетели домой спать?
Не открывая глаз, она утвердительно промычала в ответ:
— Угум…
Я засмеялась.
— Всё, домой, домой, восстанавливать силы! У геройства тоже есть пределы.
— Кто б хоть спасибо сказал за геройство это, — проворчал Дэн. — За просто так наизнанку выворачиваются только идиоты… — И, вздохнув, добавил: — Наверно, мы такие идиоты и есть…
— Не идиоты, а Люди, — сказала я. — С большой буквы. Хоть и хищники.
Впрочем, Дэн ворчал зря: «спасибо» нам говорили, и неоднократно. В каждой больнице нас ждали, как спасение с небес. Новости в больницах смотрели, а из выпуска в выпуск показывались кадры, на которых мы проводим больным процедуры по освобождению от вируса. После того как мы ослабили его через паутину, стало достаточно одного сеанса. В первую очередь нас вели к тем, кто был в тяжёлом состоянии; приходилось проводить процедуры и самим врачам — они были в группе риска, контактируя с больными. Люди знали, кто мы такие и какое вознаграждение берём за помощь, и всюду нас ждали пакеты с кровью. Потребность в ней и у достойных, и у обычных хищников стала примерно одинаковой — около двух, двух с половиной стаканов в неделю. По сравнению со старыми «нормами» — литр-полтора в сутки — это было примерно в пятнадцать раз меньше.
Пандемия, принявшая угрожающий размах, постепенно шла на спад. Она бушевала всё лето, и люди всё-таки умирали, но не в таком количестве, как предсказывалось (от двухсот до трёхсот пятидесяти миллионов). Если сравнить с пандемией гриппа 1918–1920 годов, печально известной «испанкой», которая выкосила, по разным данным, от двадцати до пятидесяти (в некоторых источниках — до ста) миллионов человек, «крылатый ВИЧ», хоть был и тяжелее по клинической картине, но всё же унёс меньшее количество жизней — около пятнадцати миллионов. Но это — за одну волну пандемии, тогда как «испанка» свирепствовала три года подряд. Вот и считайте…
Мы сделали всё, что могли. Конечно, хотелось бы, чтобы никто не умер, но триста пятьдесят миллионов в прогнозе и пятнадцать в реальности — это тоже кое-что, хотя, если говорить о прогнозах, то они весьма часто бывают завышенными. Что касается общего количества переболевших по всему миру, то по оценкам ВОЗ, оно приближалось к миллиарду.
По факту распространения вампирской разновидности вируса, предшественника человеческого, в людском обществе начались разбирательства и уголовные преследования. Имело ли это какое-то значение после всего, что случилось? Могли ли тюремные сроки быть адекватной расплатой за пятнадцать миллионов жизней? Впрочем… Неважно. Мне не хотелось никого обвинять и наказывать. Я жутко вымоталась, и не я одна — все мы. Сказать по справедливости (между нами говоря, без скромности), ослабление вируса и минимизация последствий его распространения были целиком нашей заслугой, и те, кто с пеной у рта требовал нашего уничтожения, заткнулись. Наград нам не выдавали, благодарностей на государственном уровне пока не объявляли, но мы и не требовали ничего. Всё, что нам было нужно — это мирное существование на этой планете.
