Вошь на гребешке (СИ) - Демченко Оксана Б. (электронные книги бесплатно .txt) 📗
- Разве можно сразу уродиться зенитным ангом? - буркнула под нос Милена, повернулась к лампе и рассмотрела на свет вино в бокале. Чуть качнула хрусталь. - Легкой вам дороги, безумные.
Виту или Черну она напутствовала, не имело смысла спрашивать даже у себя самой. Милена не стала. Выпила сперва теплоту вишнево-фиолетового вина. Затем улыбнулась солнышку лампы, горящему в сердце бокала. Лизнула лето - и заела очередной клубничиной.
Где-то в неподвижном лесу, не умеющем помогать живым, где-то вне равнодушного города, еще живет Маришка. Это хорошо. Хочется верить, что ночь не заберет её и мальчика. Их - и других, к кому приросла душа.
Милена отодвинула планшет. Она сыта здешними книгами. Вполне сыта, до отрыжки. Больше брать нельзя, сегодня головная боль недопустима. Здешний слой информации лежит далеко, тянуться в него было утомительно. Пора отпустить нити слов и смыслов, прикрыть глаза и ждать. Закат теперь не ярче свечного огарка. Значит, скоро позовут.
Люди плоскости охотно служат тьме. Не в заблуждении, нет. Им нравится сила и вовсе не важен её источник. Более того, многим импонирует именно темный: нет ограничений. Это они полагают свободой. Добровольно, сами, ложатся под пресс такого свинцового вечера и выдавливают из себя сок жизни - детские радости, нечаянные открытия, умение ждать чуда и задыхаться от горячего восторга праздника, с радостью отдавать подарок другу, а вовсе не прятать свой - в чулан.
Слой за слоем люди срезают с себя живых - человека. Скармливают сочные куски исподью. Делаются в итоге бесполезны даже своим хозяевам. Кто они - оголдыши, сдавшиеся тьме? У них полные хоромы достатка... и неунимаемая жажда обрести еще больше. Жажда, подобная кислоте и разъедающая изнутри. Неутолимая.
Звякнул телефон на столе. Милена бережно поставила бокал, изучила широкую вазу, выбрала ягоду, скушала. Вроде бы это черника. А такая вот, гроздью кровинок - красная смородина. Терпкая. Брызжет на зубах салютом вкуса. Руки не дрожат, можно брать трубку. Там притаился голос постороннего человека, служащего отеля. Лимузин и сопровождение прибыли, вот и все, что он может сообщить.
- Да.
Соглашаясь с неизбежным, Милена повесила трубку. Посидела ещё мгновение. Поправила капюшон, ниже натянула рукава, почти до ногтей. Встала и побрела к дверям, старательно следуя походке Марка и морщась: сам он невесть где и вроде даже не жив. Нет ниточки в душе, ведущей к нему. Все порвано, напрочь. Даже жалости нет. Она не среброточивая Маришка, чтобы уметь плакать о каждой потере. Она иная, ей важно уметь иное.
Нет в мире ничего тоньше дара востока. Сила юга очевидна и телесна. Запад в себе запутан, поскольку дурно различает близкое от недосягаемого. Север истачивает сердце болью - зачем знать наперед и всегда вершить выбор, неизбежно спасающий одних ценою жизни и счастья иных? А восток... Что может он? Полвека назад кое-кто знал ответ, и был тот ответ во многом ложью. Сейчас сам вопрос звучит фальшиво. Как будто позволительно признать "мне не по силам" и отвернуться. Некуда отворачиваться. Тэра знала и это. Отправила сюда, вышвырнула в одиночество и беспомощность, совсем как в этом мире порой швыряли детей в воду: плыви! Если иначе не способна научиться быть человеком - учись ценою своей жизни и жизней всех тех, кто тебе стал дорог...
В лифте молча жались к стене соглядатаи. Милена насмешливо-пристально изучила шарф на шее того, которого недавно душила. Замотан аж до губ. А под шарфом синяки, ссадина от ногтя и много страха. Днем - тут и вальзом быть не надо, все само кричит - был спазм сосудов, делали несколько уколов, массаж. Велели носить жесткий ошейник, в котором кое-кто себя ощущает псом на цепи. И такое ничтожество тут числится ангом...
- Хочешь, отправлю прямиком к тиранозаврам? - ласково спросила Милена. Улыбнулась и доверительно добавила, пару раз ткнув труса пальцем в живот: - Я могу. И они не против, ты мелкий, зато мясо у тебя мягкое. Пренебрегаешь тренировками, да? Полагаешься на огнестрел?
Соглядатай отодвинулся. Милена переместила взгляд на второго, отягощая и его ссохшуюся душу страхом. Участливо хмыкнула, посоветовала обоим попросить хозяина о подмене. Там поймут. Даже сочтут просьбу верным решением. Ведь её - Милену - следует оберегать тщательно, такое под силу лишь свежим и дельным уродам. Милена так и сказала "уродам", позволяя себе короткую острую злость. Не более того. Лишь вспышку - пусть заметят. Сочтут слабостью - и будут правы, ей сейчас страшно, ей хочется спастись. Но если паниковать отчетливее, примут меры. В отношении вальза запада эти меры понятны и недопустимы.
У дверей ждали четверо. Двое сразу удалились к машинам сопровождения. Еще двое оттерли обладателя шарфа и его напарника, не удостоив их даже презрением. Или лифт, или людей в нем, прослушивали. Ожидаемо. Удобно. Всё равно от неё убрали бы слабаков, а вот новых вероятно оставят. Они свеженькие, не были под влиянием, а теперь уже не успеть их подмять. Особенно если ты - вальз запада.
- Не тесно? - разок качнув ресницами, нервно пошутила Милена и скользнула в лимузин.
Соглядатаи забрались следом и сели напротив, спиной к водителю. Оба были польщены тем, что их заметили. Милена позволила капюшону сползти и повернулась, в последний раз рассматривая вход в отель. Так она позволила двум придуркам свободно пялиться на свой безупречный профиль, особенно выигрышный вечером, в контурном свете фар автомобиля сопровождения. Милена сжала и расправила губы. Её уже отчаянно желали и ценили. То есть удалили от смерти на полмгновения заминки в исполнении приказа... мало, но порой достаточно.
Потолок ожил и высунул в салон язык экрана. Сперва темного, а затем наполненного содержимым ока неблизкой камеры. Человек, исполнитель высокого ранга, был мрачен и строг от сознания своей важности. Он, скорее всего, почти видел себя с ножом в руке, он уже ритуально резал горло жертве и "тащился" от своей крутости. Слова хорошо подходили к выражению лица, простоватого для высокой власти. Человек был всего лишь молодой, разожравшийся хозяин жизни, ни разу этой жизнью не битый всеръез. Он не знал, каково это - когда по своему-то горлу...
- Что, лучше секса и наркоты? - прищурилась Милена. - Жалкий набор жизненных мерил.
- Вы приглашены на приём, - сально блестящая харя расплылась в улыбке. Слугу так и распирало от значимости. Он даже пошевелил бровью, тщась усилить намек. - В Кремль. Да. Грановитая палата.
Названия слуга выговаривал старательно, не скрывая, как ему сладко произносить их, эксклюзивные. И ставить себя рядом с каждым названием. И шевелить бровью: я великан, я один решаю, кому топтать столь ценные полы.
Милена безразлично кивнула и прикрыла глаза. Ваил, конечно же, стремился показать: он не просто хозяин, он полновластен. Это было смешно: так по-людски пускать пыль в глаза... Так примитивно. Словно Милена в этом мире первый день и ещё не усвилила, как много тут можно купить и как просто прочее получить за один взмах ресниц... А ведт ваил во многом похож по своему дару на восток... вывернутый, искаженный.
Так что встреча в сердце власти людей - это предсказуемо и даже чуть смешно. А еще перспективно: место таково, что убивать и даже просто провоцировать бой будет невыгодно не только ей, гостье - но куда более хозяину предстоящего действа. Очевидно, ваил пытается подчеркнуть мирные намерения. Значит, готов явиться лично? Из чего прямо следует: он отчаянно нуждается в даре запада. Наконец, без сомнений, он придирчиво изучил доклады и поверил в принадлежность пленницы к лучу дара, указанному ею несколько косвенно.
Лимузин пересек мост и нагло разрезал тело городской пробки, под вой и улюлюканье своей же свиты втянул длинное тело в ворота древнего замка, чем-то смутно напоминающего жильё людей Нитля. Так поделка напоминает работу мастера. Милена поморщилась. Эти стены никто не осаждал. Они - иллюзия. Настоящие, омытые кровью, люди сами обрушили и сравняли с грязью. Глупые люди, уверенные, что прошлое остается позади и не умеет нагнать и подмять. А оно - курьерский поезд, хорошее сравнение из какой-то книги. Оно накатывает, порой настолько сильное свершенными ошибками, что у будущего нет надежды выстоять.
