Колодец тьмы - Уэйс Маргарет (книги онлайн без регистрации .TXT) 📗
— Понимаю. Потому-то тебя и определили ко двору. Что ж, в таком случае тебе надо подыскать себе какое-то занятие. Разумеется, такое, чтобы оно отвечало твоим склонностям. Быть может, тебе захочется стать одним из нас, Гарет, — продолжал Эваристо. — Стать магом. Конечно, если у тебя есть необходимые способности к магии.
При этих словах Дагнарус подскочил к мальчику. Зеленые глаза принца остановились на Гарете.
Гарет взглянул на принца, ожидая его одобрения и сомневаясь, что принц одобрит такой выбор. К его неописуемому удивлению, Дагнарус энергично закивал головой.
— Соглашайся! — произнес он, словом подтверждая свое одобрение.
— Я был бы рад избрать это занятие, Почтенный Маг, — сказал Гарет и поспешно добавил: — Но я не могу покинуть его высочество.
Эваристо бросил короткий взгляд на Дагнаруса и, кажется, остался довольным привязанностью, возникшей между мальчиками.
— Не беспокойся, Гарет. Обучение мага, как правило, начинается с двенадцати лет. В этом возрасте ты должен будешь войти в Храм в качестве послушника. Но тот день еще очень далек.
Больше про магию не было сказано ни слова.
— Быть тебе магом, — сказал Дагнарус, вернувшийся после ухода Эваристо в песочницу.
— Если ваше высочество желают этого, — кротко произнес Гарет.
— Желаю. Но ты должен мне обещать, что если решишь учиться на мага, то станешь умнее Эваристо — этого назойливого старого дурня!
Дагнарус презрительно плюнул в песок.
Какой-то мастер, обладавший острым зрением, искусно, до мельчайших подробностей разрисовал солдатиков, их оружие и амуницию. Осмелившись, наконец, до них дотронуться, Гарет поднял миниатюрную колесницу и изумился: у нее по-настоящему крутились колесики.
— Они были заколдованными, — небрежно пояснил Дагнарус.
— Неужели? — удивился Гарет и едва не уронил колесницу.
— Да. Стоило мне сказать: «Шагом марш», солдатики начинали маршировать по кругу, а кони возили колесницу взад-вперед. Все это сделал мой дядя — брат матери. Он — колдун в Дункарге. Но Эваристо снял чары.
— Зачем? — разочарованно спросил Гарет.
Он попытался вообразить, как солдатики сами собой маршируют по песочнице, а вслед за ними носится колесница.
— Эваристо говорит, что магия — дело серьезное. Она существует не для детских забав, и с нею нельзя шутить. Этот Эваристо — как все церковники: сам радоваться не умеет и другим не дает.
— Если вы такого мнения о магах, почему вы хотите, чтобы я стал одним из них? — удивленно спросил Гарет.
— Потому что ты непременно будешь моим магом, — ответил Дагнарус. — Я тебе велю следить за другими магами и сообщать мне о каждом, кто становится слишком сильным. Сам знаешь, маги очень могущественны. Я серьезно думал обо всей этой магии и даже собирался сам стать магом, но нельзя одновременно быть магом и королем. Магом станешь ты, и толку от тебя будет куда больше.
Гарет прежде никогда не бывал при дворе, но он был, что называется, «дитя двора». Королевская семья и связанные с нею сплетни и интриги были для его родителей хлебом насущным. В свои девять лет Гарет уже достаточно хорошо знал, что Дагнарус являлся вторым претендентом на королевский трон после своего старшего брата Хельмоса. Кронпринц Хельмос был прямым наследником своего отца — короля Тамароса. Поскольку Тамарос происходил из семьи долгожителей (его мать дожила до девяноста лет), трудно было ожидать, что он умрет в ближайшие годы. Родители Гарета говорили, что только какая-нибудь трагическая случайность может позволить Дагнарусу занять трон.
У Гарета хватило ума не повторять эти слова принцу.
— И когда, по-вашему, вы станете королем? — вместо этого спросил Гарет.
— Когда буду готов, — ответил Дагнарус.
Принц поставил колесницу с наездником впереди своей армии, потом слегка толкнул ее, и колесница, набирая скорость, покатилась с песчаного холма, готовая на полном ходу врезаться в наступающего врага.
Игра в песочнице продолжалась до тех пор, пока слуги не принесли обед.
Принц и мальчик для битья обедали прямо в комнате для игр. Пища у них была простая и легкая, поскольку всем известно, что изысканная и насыщенная пряностями не для детских желудков. Жаркое из кролика было совсем не таким вкусным, как у няни Гарета, — она добавляла в него чеснок. Гарет сообщил об этом принцу, и тот сказал, что поговорит с камергером, чтобы тот отдал соответствующие распоряжения повару. Съев мясо, мальчики кусочками хлеба подобрали всю подливу. После обеда явился камергер и объявил, что ее величество желает видеть сына и познакомиться с мальчиком для битья.
Дагнарус скорчил гримасу, но ничего не сказал. Он позволил вытереть себе рот и расчесать волосы, но наотрез отказался сменить облегающие панталоны, перепачканные на коленках песком. Не став препираться, камергер повел принца и Гарета (при одной мысли о встрече с королевой Гарет изрядно струсил) по коридорам замка в покои ее величества.
— А вдруг я ей не понравлюсь? — шепнул Дагнарусу Гарет, когда они проходили мимо шеренги рыцарей, замерших в коридоре.
Даже охвативший Гарета ужас не помешал ему подумать о том, как тяжело приходится этим рыцарям, облаченным в металлические нагрудные пластины и кольчуги. Ведь они часами стоят, не шелохнувшись. Похоже, рыцари даже не дышали, и мальчик опасался, как бы они не задохнулись под тяжелыми шлемами. Он высказал свои опасения принцу.
— А ты совсем еще ребенок! — сказал Дагнарус, шлепнув его по руке. — Доспехи пустые. Они поставлены здесь для красоты. Нет там внутри никаких рыцарей. — Засмеявшись наивности Гарета, принц добавил: — С чего ты взял, что не понравишься королеве?
— Камергер назвал меня уродом, — ответил Гарет.
— Он так и сказал? — недовольно спросил Дагнарус.
— Вдруг ваша матушка подумает, что я не гожусь вам в товарищи?
— Не волнуйся, Меченый. Ты нравишься мне, и это главное.
Камергеру не позволялось входить в женские покои замка, поэтому он вручил мальчиков заботам хранительницы гардероба ее величества — это была сурового вида женщина, которая сделала принцу реверанс и неодобрительно оглядела Гарета с ног до головы. Затем она повела мальчиков к королеве.
Пройдя через богато украшенные и покрытые позолотой двери, мальчики очутились в удивительных и прекрасных комнатах. Во всяком случае, так тогда думал Гарет. Впоследствии убранство покоев королевы стало видеться ему вычурным и безвкусным. Но сейчас от резкого запаха духов, ощущавшегося повсюду, у мальчика для битья закружилась голова. Он трижды чихнул и трижды получил от хранительницы гардероба по сильной затрещине за свою невоспитанность. Помимо запаха духов, воздух комнат был пропитан ароматом масляных ламп, ярко сияющих во всех покоях королевы. Несмотря на дневное время, окна были плотно зашторены. Ее величество находила солнечный свет слишком резким и вредным для ее глаз и кожи.
Дагнарус и Гарет миновали анфиладу из шести внешних покоев. Каждая из комнат была украшена шпалерами и залита светом масляных ламп. Это явно показывало богатство королевского двора, ибо масло приходилось завозить в Виннингэль издалека. Его доставляли на кораблях из страны орков, торговавших ворванью и серой амброй.
Ее величество находилась в гостиной, примыкавшей к спальне, на которую Гарету удалось лишь мельком взглянуть сквозь открытую дверь. Королева спала одна; спальня короля находилась в другой части дворца, хотя обе спальни и соединялись особым переходом, недоступным для придворных. Это обстоятельство не удивило Гарета, поскольку его родители тоже спали порознь. Мальчик много лет считал, что вместе спят только бедные, которые не могут позволить себе лучшего.
Королева Эмилия восседала за туалетным столиком и любовалась собой в зеркало, пока одна из горничных расчесывала ее густые роскошные волосы, имевшие такой же цвет, как и волосы Дагнаруса. На первый, беглый взгляд королеву можно было бы назвать миловидной. При более внимательном рассмотрении становились заметными ее недостатки. Она умела одеваться так, чтобы подчеркнуть свои привлекательные стороны. Но она ничего не могла поделать со своими глазами, которые при всей живости их цвета сидели слишком близко друг к другу. Нос королевы был чересчур длинным, и Гарету вспомнились носы охотничьих собак на шпалерах. Губы Эмилии имели обыкновение морщиться, словно она постоянно жевала кислые персимоны. Если бы эти губы чаще улыбались, а не надувались и морщились, и если бы в этих глазах почаще светился ум, а не амбициозное честолюбие, то и недостатки лица королевы были бы куда менее заметны. Сейчас же лицо Эмилии казалось суженным со всех сторон наподобие наконечника стрелы, острием которой служил кончик ее носа.
