Властитель - Соколов Михаил (читаем книги бесплатно TXT) 📗
Некоторое время, спотыкаясь и поругиваясь, наша группа брела в полной темноте, лишь иногда, гремя костями, вырастал фосфоресцирующий скелет – стучал зубами, холодно хохотал и отбывал к следующей группе, наверное.
Мне стало несколько скучновато, но тут, хлеща по лицу ветвями, невидимый, по цепкий кустарник попытался задержать движение и не смог, конечно.
Я выскочил последним и, хоть приготовился, после того как глаза привыкнут к ярчайшему свету, увидеть что-то этакое, все же изумился не на шутку.
Кустарник действительно был, но высотой по грудь и тянулся далеко, на сотню-другую метров. Сквозь него, вопя и улюлюкая, к нам продиралась группа странных, какого-то красного цвета существ, издали похожих на обезьян. Густо переплетенные ветви затрудняли движение преследовавших нас, а они двигались определенно в нашу сторону, – оставалось еще метров семьдесят.
Мы стояли на берегу огромного озера, насколько огромного, можно было только догадываться, во всяком случае, противоположный берег, видимый сквозь извилистую протоку, поросшую с обеих сторон тростником, терялся в блеске и осколочно-серебристом сверканье солнечных лучей.
В неподвижной воде протоки плавали несколько плотов, – связанные бурыми канатами толстые бревна лениво терлись друг о друга, когда раскрашенные красной охрой индейцы с белыми перьями в пучке волос на затылке в нетерпении переступали с ноги на ногу.
Индейцы слышали вопли красных горилл и были встревожены. Гортанными криками и повелительными жестами нас разделили, словно стадо баранов, коими мы, впрочем, и были, и рассадили по плотам.
Я оглянулся на обезьян: первые уже выскочили на пляж, когда, уступая отчаянным усилиям индейцев, плоты медленно начали отплывать; солнце застыло над нами, тяжелая застойная вода пахла гнилой травой и рыбой, жилистые руки и торсы индейцев, длинными шестами толкавших плоты, оплетались узлами перенапряженных мышц, а тонкие струйки пота, стекая по коже, смывали краску с тел.
Мы были уже метрах в тридцати от берега, когда толпа обезьян достигла кромки воды.
Я ошибся, это были не совсем обезьяны.
Во-первых, ноги их были длиннее и по сравнению с обезьяньими казались стройными. Руки, такие же толстые, как и у горилл, были гораздо короче. В них было что-то явно человеческое, даже более, чем менее, и если бы не первое впечатление, их сразу можно было бы принять за людей, например, каменного века. Тем более что вооружены были дубинками и заостренными палками.
Толпа обезьянолюдей разочарованно взвыла, кто-то из них сгоряча схватил огромный валун и, к моему удивлению, размахнувшись, сумел бросить нам вслед.
Камень, судя по внешнему виду и поднятому при падении всплеску, весил не меньше полутонны. Плот сильно качнуло, я оглянулся и встретился взглядом с женщиной, давшей мне руку в темноте.
Это была Лена. Она смотрела с насмешливым торжеством. Ее забавляли и место встречи, и ситуация, и мое удивление.
– Ты меня не узнал, – сказала она.
– Почему? Сейчас узнал.
– Да? – переспросила она. В голосе ее, вопреки здравому смыслу, слышалось удовлетворение, означавшее: он мой.
– Нет, – сказал я, мгновенно заводясь.
– Что нет? – насмешливо переспросила все понимающая Лена.
– Нет, потому что, если бы не наша случайная встреча.
– Почему случайная? – перебила она меня.
– Ты хочешь сказать?.. – Я лихорадочно перебирал в уме варианты: космопорт, падение, Магический квартал…
– Я здесь по приглашению Мираба. Ты тоже?
– Да.
– Вот видишь.
Этот разговор развлекал ее.
– Послушай, – начал я и остановился, не зная, что сказать.
Я оглянулся, хотя теперь меня не так уж и развлекала окружавшая экзотика.
Плот совсем рядом от нас запутался в переплетении водорослей и прочно встал. Погонщики, вытащив шесты, тыкали ими, словно копьями, в спины каких-то огромных зверей, напоминавших гладкостью литых крупов земных бегемотов.
Все было жутко реально и странно несовместимо со спокойствием людей. Я посмотрел на Лену, она насмешливо наблюдала за мной.
– И что дальше? – спросила она.
– Не знаю. – Я действительно ничего не знал и не понимал.
Шест индейца, скользя по спине гиппопотама, спихнул в воду птицу, копошившуюся в складках кожи. Птица, возмущенно вопя, выбралась обратно и тут же взлетела, потеряв опору, – животное погрузилось в воду.
Вдруг плот, возле которого и происходила эта возня, накренился, вздыбив один край, из-под которого лезла полированная спина. Еще круче. Люди посыпались в воду – я поразился спокойствию всех, за исключением погонщиков, – вдруг жутко разверзлись гигантские крокодильи пасти, огромные клыки; люди один за другим исчезали под водой, медленно, потом все быстрее буреющей от крови.
– Нет, что ты об этом думаешь? – потянула мою руку Лена. Я, не понимая, взглянул на нее, но она все еще продолжала наш разговор.
Красные гориллы на берегу торжествующе завыли. Индейцы на нашем плоту изо всех сил толкали плот к краю протоки в заросли тростника. Мне ужасно хотелось вырвать ближайший шест и грести самому, но равнодушные, спокойные или в меру заинтересованные лица вокруг сдерживали мой порыв.
Наш плот с шелестом подминал тростник, углубляясь в заросли. Я не понимал намерения индейцев, пока не увидел скрытый в камышах настил мостков. Индейцы криками и взмахами рук просили нас сойти. Все нехотя зашевелились. Вдруг плот толчком подбросило, в бурой воде показалась широкая клыкастая морда, – плот толкнуло еще сильнее, еще.
Недоумевая, я схватил Лену в охапку и одним прыжком перескочил на мостки. Лена прильнула ко мне и, обняв за шею, попыталась заглянуть в лицо.
Я дико посмотрел на нее. Я не мог понять того, что творилось вокруг; мышцы, нервы, все мои чувства сигнализировали о смертельной опасности, но вид спокойно барахтавшихся людей говорил о чем угодно, только не о несчастье.
Бегемотокрокодил в четыре глотка расправился наконец с нашими попутчиками.
Все во мне разрывалось от противоречивых чувств – я не хотел потерять лицо, но опыт, знания, интуиция, которым я привык доверять, требовали от меня действий.
– Что с тобой? – удивленно спросила Лена, что-то заметившая во мне. Прекрасные тонкие брови холодно изогнулись. – Ну ты даешь! Ты что, всерьез? – спросила она.
– Нет, – сделав усилие, сказал я и, решительно нагнувшись, коснулся могучей ноздри зверя.
Меня спасла реакция: челюсти тяжело, словно стальной капкан, сомкнулись впустую. Дохнуло сырым мясным запахом, и я, отбросив сомнения, схватил Лену за руку и потянул за собой,
Мы быстро, сколь возможно из-за тростника, бежали по мосткам. Доски старые, скользкие от долгого пребывания в воде, местами полусгнившие, трухлявые. Я выбирал места ненадежнее и не обращал внимание на протесты за спиной.
Метров через двести мы оказались на берегу. Я вспомнил об обезьянах, но береговой изгиб не давал возможности оценить, насколько они близки. Впрочем, он же и скрывал нас.
А вот завывания были хорошо слышны. Не теряя времени, я потянул Лену дальше. Она строптиво прохаживалась на мой счет, что-то о моей детской непосредственности, что-то о затянувшемся инфантилизме. Я решил разобраться со всем потом, когда эти мнимые опасности будут позади.
– Все! – вдруг решительно выпалила Лена и, подтверждая слова, плюхнулась на песок. – Никуда я больше не пойду, я устала. Хватит глупостей!
В этот момент из-за ближайшего скального валуна вышел самец гориллы.
Все-таки это был обезьяночеловек, глаза его смотрели вполне разумно, когда он, ухмыляясь, грозил мне сучковатой дубиной.
– Мне надоело! – капризно сказала за моей спиной Лена. Я готов был обеими руками подписаться под ее словами, но горилла с ухмылкой скользила ко мне, дразня протянутой вперед дубиной.
Я отпрыгнул в сторону и отбежал шагов на пятнадцать, чтобы увести бой в сторону от присевшей возле толстого дерева Лены. Она с любопытством наблюдала за мной.
Обезьяна вдруг перебросила дубинку в левую руку, нагнулась, схватила камень в два моих кулака, кривляясь, прицелилась в меня и, неожиданно повернувшись, бросила его в Лену.
