Кадеты Точка Ру - Зервас Никос (книги онлайн бесплатно без регистрации полностью txt) 📗

Затащив рюкзаки, кадеты пожали твёрдую подполковничью длань. Телегин недолго постоял у окна: два раза махнул ладонью, закусил конец уса и вдруг, опустив окно, высунулся наружу:

— Слышь, Петь! Ты говорил, у тебя священник знакомый есть. Попроси его, пусть помолится об одном человеке… об инвалиде. Человека зовут Василий. Запомнил?

Сказал — и скрылся за пёстрой занавесочкой. Глядя на уходящий поезд, Петруша вдруг сказал:

— Странное у меня чувство, Ванюш, будто Виктор Петрович насовсем уехал.

— Вы больше водочки не будете? — осведомился интеллигентный попутчик, разглаживая бородку. Судя по румяным щёчкам и голубеньким глазам, попутчик был ещё так молод, что бородку отпустил сугубо для солидности. Поначалу попутчик представился Георгием Изяславовичем, но затем милостиво разрешил именовать себя Жорой.

— Не будете? Жаль… Тогда я, так сказать, в одиночном режиме, гм. — Закинув бородку к потолку, опрокинул в себя рюмочку. Телегин дружелюбно разглядывал попутчика, забавный и добрый, только пьёт многовато.

— Знаете ли, изучаю загородные усадьбы, — продолжал Жора, разминая в устах селёдочку. — По образованию историк, кандидат наук. Специалист по дворянским гнёздам, так сказать. Кстати, сам из дворян, м-да! И замечу со всей ответственностью, что мы, Манильчиковы, владели прелестною усадьбой в Калужской области, близ славного города Козельска. Да-да, представьте! Перед Вами единственный законнейший наследник знаменитой усадьбы Манильчиково, сохранившейся почти полностью до наших дней! Близ, так сказать, славного города… Вы ещё будете участвовать? Нет? Ну тогда я продолжаю… Да! Имею, между прочим говоря, наиполнейшее законное право владеть моим родовым гнездом. И уже подал заявление в областную думу. Придёт час, и я перееду жить в нашу усадьбу. А пока временно вынужден скитаться. Ваше здоровье! Ух.

Телегин с улыбкой пододвинул Георгию Изяславовичу селёдку.

— Вы закусывайте и хлеб тоже берите. Значит, направляетесь в Манильчиково?

— Увы, увы. Как замечено, вынужден скитаться. Знаете ли, наш закон о реституции так несовершенен! Временно приходится работать по найму, и непрерывно в разъездах. Спешу в Калугу, к тамошним патриотам. Буду консультировать по сложнейшим и запутанным вопросам исторического наследия, так сказать. Гм. Здесь заканчивается. Вы разрешите, я опустошу?

— Допивайте бутылку, и будем спать.

— И вынужден ждать, пока восторжествует закон. А тем временем, в моём родовом гнезде по-прежнему располагается вульгарный клуб, и там плюются подсолнечниками ужасные колхозники из деревни Дешовки…

— Дешовки? — Телегин поднял глаза. — Я как раз туда.

— Вы несчастный человек, это гиблое место! Деревня в каком-нибудь километре от моей усадьбы, и поверьте, я знаю про Дешовки всё.

Блестя глазами, молодой историк и потомственный дворянин поведал Телегину страшную историю о проклятой деревне. Якобы ещё во времена хана Батыя, когда неподалёку от Дешовок насмерть оборонялся от азиатских захватчиков крепкий город Козельск, жители деревни предпочли миром поладить с завоевателями и дёшево откупились от монголо-татар собольими шкурками. Так вот их и прозвали — Дешовки. С тех пор, по устоявшемуся преданию (а так это или нет, кто знает), деревня проклята за предательский сговор с кочевниками: здесь живут одни пьяницы, воры и лентяи.

— У них там половина деревни носит эту фамилию! Дешовкины! Они ходят в мою усадьбу и смотрят индийские кинофильмы, и плюют на древний фамильный паркет! Впрочем, осталось недолго. Ваше здоровье!

— А до Оптиной пустыни от Дешовок далеко? — спросил, Телегин. — Мне говорили, рядом…

— Да, да, совсем рядом, — обрадовано закивал попутчик и стал рассказывать про Гоголя, который сжёг в Оптиной неудавшиеся рукописи, про трёх тамошних монахов, которых несколько лет назад зарезал на Пасху одержимый сатанист.

— Странные места, — грустно улыбнулся Телегин. — Тут тебе и Козельск, и Оптина — две такие крепости! А рядом, под самым боком, — Дешовки какие-то.

— Удивительный край, восхитительный и парадоксальный, — оживлённо закивал наследник Манильчиковых. — Не случайно ведь, братья Карамазовы тоже из наших мест, можно сказать, земляки…

Телегин заранее взвалил самый большой рюкзак на спину, второй — поменьше — повесил на грудь, в левую руку взял тючок с палаткой и спальным мешком, а правой помахал Григорию Изяславовичу, который непременно пожелал лично проводить любезнейшего Виктора Петровича.

— Всего наилучшего! Может быть, ещё увидимся и продолжим нашу беседу, непременно продолжим! — кивал и улыбался пьяненький наследник Манильчиковых.

— Пока, брат! — Телегин шагнул на пустой перрон.

По грязной, раскисшей обочине Телегин шагал тяжело и небыстро. Редкие грузовики проносились мимо, обдавая отставного подполковника грязной моросью.

— А здесь красиво, — сказал себе Телегин, поглядывая на могучие сосны, возвышавшиеся по обеим сторонам поганенькой бетонки. — Только ворон многовато, и каркают противно.

Мимо прогромыхал грязноватый «УАЗик» и вдруг, точно вкопанный, остановился метрах в полсотне впереди. «Вроде не милицейский?» — сощурился Телегин. Когда бывший сотрудник ФСБ, гремя консервами, точно рыцарь доспехами, поравнялся с машиной, пассажирская дверь отворилась. Внутри сидел огромный чернобородый монах и внимательно смотрел Телегину в глаза.

— Залезай, — предложил борода. — Подвезу.

За всю дорогу монах не промолвил ни слова — но почему-то привёз Телегина не куда-нибудь, а именно в Дешовки.

— Спасибо, — поблагодарил подполковник, вытаскивая рюкзаки.

— Как звать-то? — вдруг спросил водитель, уже включая передачу.

— Виктор.

— Ну-ну… — вздохнул монах и дал газу.

Телегин пристально посмотрел вслед «УАЗику», который, резво потряхиваясь на колдобинах, завернул за угол мрачного, выгоревшего изнутри дома с заколоченными провалами окон. Виктор Петрович оглянулся на разбитую церковь, на два метра ввысь исписанную русской матерщиной и английскими ругательствами. Потом перевёл взгляд на обглоданный скелет автобусной остановки, которая, по совместительству, служила общественным туалетом. Перешагнул через мычащего мужика, пытавшегося заснуть в придорожной луже, и сказал вслух:

— Да. Места тут знатные.

Потом помолчал, вздохнул и добавил:

— И воздух лучше, чем в Москве…

— А чтоб ты сдох, сволочь! — на удивление отчётливо выговорил пьяный и снова упал в лужу разбитым лицом.