Холодное блюдо - Щепетнов Евгений (книги онлайн полностью txt) 📗
Нет, он не осуждал священников – замечательная придумка, приносившая постоянный и обильный поток вожделенных кругляшков. Что в ней может быть плохого? Одни получают утешение и надежду, другие – звонкие монеты. И все довольны! А если все довольны, так разве это можно назвать плохим делом?
Если в фехтовании Ангус легко побеждал любого из парней и даже двоих сразу, то в рукопашном бою и во всем, что касалось их профессии или, вернее, образа жизни, парни были для Ангуса недосягаемы. Они могли подойти совершенно бесшумно, так, что он никогда в жизни не смог бы ощутить их присутствие, могли скрыться посреди освещенной солнцем лужайки, и Ангус мог бы часами пытаться их разыскать – абсолютно безуспешно.
Ангус даже не знал заклинаний, так эффективно отводящих глаза и не позволяющих увидеть лазутчика. И парни отказывались их передать, мотивируя тем, что подобные заклинания – один из самых охраняемых секретов Братства, и за то, что они выдадут секрет, их просто убьют.
Так это или не так – Ангус не знал, хотя сказанное было похоже на правду. Почему бы Братству не иметь секретов от остального мира? Эдакой закрытой, тайной, гонимой организации? Увы, он в который раз пожалел, что в прежней жизни не озаботился изучением подобных заклинаний и подобных умений. Умея все это, он никогда не оказался бы в клетке и не попал бы в фактическое рабство к гильдии убийц.
Дни шли за днями, месяцы за месяцами, и, когда наступил сезон дождей, Ангус уже представлял уровень учеников и четко понимал, чего от них ждать. Каждый день парни пытались загрузить в мозг написанные Ангусом заклинания, до головной боли, до скрежета зубовного – в буквальном смысле слова. После сотен попыток загрузить заклинание, не подходящее магу по уровню, даже если это заклинание превышает уровень мага всего процентов на пять, он неизбежно получает головную боль. Такую боль, которую утихомирить может только колдовское снадобье или прямое магическое воздействие на организм. Но лучше – и то и другое вместе.
Вот только делать это было нельзя. Головная боль после попыток работы с заклинаниями и продвижение в магическом искусстве были каким-то образом связаны между собой. Стоит убрать головную боль, и то, что наработал за день, безвозвратно утеряно.
Когда Ангус учился в школе магии, это ему объяснили в первый же день, и, само собой, он не поверил учителям. А когда началась головная боль, потихоньку купил болеутоляющее снадобье и выпил эту горькую, очень горькую микстуру. Результат – он потерял сознание при первой же попытке загрузить простейшее тренировочное заклинание, был разоблачен и выпорот розгами – что сразу отбило охоту повторять сеансы болеутоления.
В конце концов он научился утихомиривать боль медитацией, самовнушением, загоняя ее внутрь тела и отстраняясь, будто больно было когда-то очень давно и теперь осталось только воспоминание о той боли. Это и помогло ему выжить в застенках дворцовой темницы, помогло не сойти с ума и не выдать все, что он мог бы выдать. Например, он ничего не сказал о сделанных им тайных вкладах менялам и купцам. И теперь эти деньги позволяли ему есть и пить все, что он захочет, и вселяли надежду на то, что когда-нибудь Братство от него отстанет и он сможет начать исполнение своей мечты.
Нет, он совсем не был дураком, он понимал, что скорее всего Братство от него не отстанет никогда. Но убийцы тоже люди, и ничто человеческое им не чуждо. Пройдут годы, может быть, даже десятки лет, и Братство расслабится, посчитает, что Ангус смирился со своей судьбой. И вот тогда он уйдет – так быстро, так ловко, что его никто не сможет поймать! Никто! И никогда! И будет творить свою месть! Всем, всем отольются его боль, его страх, его увечья!
Кстати сказать, увечья оказались не такими уж и серьезными. Палач знал свое дело и мучил Ангуса умело, но не опасно для жизни. Даже гениталии выжили – это вначале они представляли собой что-то среднее между протухшей змеей и кучей запекшейся крови, а теперь, после лечения, почти ничем не отличались от органов нормального здорового мужчины. Правда, работать пока отказывались – раньше при одной мысли о женщине кровь приливала в пах, а теперь… какие бы сладострастные картинки Ангус ни вызывал у себя в голове – мужской его орган оставался вялым и безучастным. И лекарь понимал почему. Телесные раны – это пятьдесят процентов нездоровья. Вылечить телесные раны довольно-таки легко, а попробуй вылечить рану душевную!
Душа – предмет тонкий, чувствительный и темный, как ночное небо. Кто знает, что в ней творится? Люди, вылечившиеся от страшных ран и болезней, иногда умирали потому, что душа их отказывалась держаться в прежде искалеченном теле. И никто не мог понять, почему это происходило. Говорили, что душа уже оторвалась от тела, когда лекарь приступил к лечению, или улетела на небеса, или божественный вестник, уносящий душу к Создателю за получением нового воплощения, отказывается вернуть ее на место.
Болтовня, конечно, – никто никогда не видел никаких вестников, а если кто-то говорил, что видел, в конце концов оказывалось, что это или мошенники, или душевнобольные люди.
Ангус тоже не знал ответ на вопрос – почему в излеченном теле не удержалась душа, но у него была на этот счет некая версия, вполне себе имеющая право на жизнь. По его мнению, в этих случаях мозг пациента был практически разрушен, и оставались живы только те его участки, что отвечали за дыхание и кроветворение. На первый взгляд, пациент жив, а на самом деле он уже был мертв. И потому вернуть его к жизни невозможно – если только не заняться проклинаемой Храмом и Государством некромантией.
Ангус знал заклинания некромантии, но при всей своей авантюрности так и не решился проверить их в деле. Вот это НА САМОМ деле была черная магия, магия, которой боялся даже Ангус. Магия, за которую сжигали на медленном огне, поддерживая жизнь в казнимом магическими средствами, чтобы жил как можно дольше и страдал как можно сильнее.
– Докладывай. – Человек у окна отпил из бокала синего хрусталя и глянул в пространство над головой Левана долгим, задумчивым взглядом. Его худое лицо было хмурым, и Леван заторопился, опасаясь вызвать гнев могущественного и безжалостного Старшего Брата, Белого Веера здешнего Братства.
– Мы пока на первом уровне. Двигаемся в учебе с трудом, учитель объясняет это тем, что наши мозги уже забиты всякой житейской чепухой и что мы никогда не сможем подняться до его уровня. Что если бы мы начали с нуля, если бы были детьми, то лет за пятнадцать он сумел бы поднять нас на свой уровень. Но тоже – не факт. Зависит от способностей. Нужен очень одаренный в магии ребенок. Ну вот… все, Старший Брат.
– Ты ему веришь? – Губы Белого Веера скривились в презрительной гримасе. – Может, он нас дурачит? Не хочет делиться знаниями?
– Не знаю… – Леван пожал плечами. – Мы с Хессом обсуждали это и вот что думаем: нет, не врет. Он любит магию, как крыса помойку, и учит нас на совесть. Только и взаправду у нас не получается, и все тут. Староваты. Я это понимаю – это как с гибкостью. Если бы с самого детства меня не учили выворачивать суставы и всякое такое – разве я сейчас бы смог это делать, когда суставы уже отвердели, связки сделались жесткими? Ты сам это знаешь, Старший Брат. Дети могут многое из того, что не можем мы. Особенно дети аристократов. Это они – маги. Дети магов. Мы же с Хессом полукровки – мою мать изнасиловал аристократ, и она понесла, а Хесс сын рабыни – тоже от аристократа. Нужна чистота крови, и тогда будет сильный маг.
– И Хесс так думает?
– И Хесс. Был бы он тут – то же самое тебе бы сказал.
Белый Веер замер, держа бокал в руке и будто забыв о стоящем навытяжку подчиненном. Он напряженно думал: что делать? Ошибку ему могут и не простить! И расплата за ошибку одна – смерть! Как добиться результата? Как заставить лекаря передать свои знания человеку из Братства? Если передать их он может только ребенку?
Вдруг в голову пришла неожиданная мысль:
