Великое заклятие - Геммел Дэвид (читаем книги бесплатно TXT) 📗
– Она достаточно велика для тебя? – спросил Маликада, когда мишень шестифутовой высоты поставили в десяти футах от Ногусты. Вентрийские офицеры засмеялись над его шуткой.
– Сейчас мы уменьшим ее, ваше высочество. Не угодно ли вам стать перед ней?
Улыбка застыла на лице Маликады, и он бросил взгляд на короля.
– Либо вы, либо я, мой друг, – сказал Сканда.
Тогда Маликада сошел вниз и стал перед мишенью, не сводя темных глаз с Ногусты.
– Не шевелитесь, ваше высочество, – предупредил тот.
Ногуста подкинул в воздух один из ножей и поймал его. То же самое он проделал с остальными, причем каждый взлетал выше предыдущего. В конце концов все ножи завертелись в воздухе одновременно, сверкая на солнце. Зрители замерли в полном молчании. Ногуста, продолжая жонглировать, стал медленно пятиться, пока не оказался в десяти шагах от Маликады.
Тот пристально следил за мельканием клинков. Теперь он как будто стал спокойнее, но его сощуренные глаза смотрели не мигая. Внезапно Ногуста выбросил вперед правую руку, и один из ножей воткнулся в мишень на дюйм от левого уха Маликады. Принц вздрогнул, но остался на месте. По его правой щеке поползла струйка пота. Ногуста жонглировал четырьмя оставшимися ножами. Взмах руки – и следующий клинок вонзился у правого уха принца. Третий и четвертый отметили ширину плеч.
Поймав последний нож, Ногуста поклонился Сканде, и зрители во главе с королем разразились рукоплесканиями.
– Рискнешь метнуть вслепую или представление уже окончено? – спросил Сканда.
– Как вашему величеству будет угодно.
– А вы что скажете, мой друг? – спросил король у Маликады. – Хотите, чтобы он метнул вслепую?
Маликада с улыбкой отошел от мишени.
– Я признаю, что он мастер, ваше величество, но перед слепцом с ножом в руке стоять не желаю. – В толпе засмеялись и зааплодировали, а принц вернулся на свое место.
– Ну а я хочу посмотреть. – Сканда спустился вниз и стал перед мишенью. – Смотри же не подведи, старина. Быть убитым в собственный день рождения – дурной знак для короля.
Антикас Кариос завязал Ногусте глаза черным шелковым шарфом. Какое-то мгновение чернокожий стоял неподвижно, потом крутнулся на каблуке, описав полный круг, и нож мелькнул в воздухе. Толпа дружно ахнула – всем показалось, что нож вонзился королю в горло. Сканда поднял руку и потрогал костяную рукоять, торчащую в дереве рядом с его сонной артерией. Ногуста снял повязку, и король под крики и рукоплескания подошел к нему.
– На мгновение ты заставил меня поволноваться.
– Вы слишком рискуете, ваше величество.
– Только ради риска и стоит жить, – усмехнулся Сканда и вернулся в павильон. Ногуста собрал ножи, спрятал их в ножны и пошел своей дорогой. За ним на почтительном расстоянии следовали трое человек.
Как и предсказывал Ногуста, Дагориан вышел в финал и встретился в последнем бою с Антикасом Кариосом. Вентриец орудовал мечом с проворством, которого Ногусте ни у кого еще не доводилось видеть – его клинок казался мерцающим размытым пятном. Трижды он пробивал защиту Дагориана и касался его стеганого нагрудника. Недолгий поединок завершился его безоговорочной победой.
Дагориан, учтиво дождавшись, когда Антикасу вручат Серебряную Саблю, снова смешался с толпой. Ногуста похлопал его по плечу:
– Вы хорошо дрались. Рука у вас быстрая и глаз хороший, но узкая стойка портит все дело. Вы слишком близко ставите ноги и теряете равновесие, когда он атакует.
– При всем при том он самый грозный боец из всех, которых я знаю, – сказал Дагориан.
– Грозен, как сама смерть.
– А ты мог бы его побить?
– Нет, не мог бы – даже в лучшие годы.
Стемнело, и Калижкан вышел на середину луга. Он поднял свои тонкие руки, и в небо из них ударили два пучка яркого света. В воздухе свет рассыпался звездами, которые слились в рогатую голову – голову бога-нетопыря, Анхарата. Вокруг него загорелись изображения других богов и богинь вентрийского пантеона. Они кружились, заливая светом все небо. Затем между звездами появился скачущий галопом всадник на белом коне. Он несся прямо на зрителей, прекрасный собой, в сияющих доспехах, с высоко поднятым мечом. Оказавшись в кругу богов, он поднял коня на дыбы, снял шлем, и толпа взревела, узнав Сканду, царя царей, которому покоряются даже боги. Картина продержалась еще несколько мгновений и вновь сменилась волшебными звездами, освещающими путь к трем воротам парка.
Экипажи знати подкатывали к павильону. Король и Маликада сели вместе, и Сканда, медленно продвигаясь к воротам, махал народу рукой. Следом валили пешие. Ногуста распрощался с Дагорианом.
Ночь опустилась на луг, и рабочие принялись разбирать павильон и палатки.
К шатру Калижкана подъехала одинокая повозка. Четверо человек, выйдя из нее, поглядели по сторонам и вынесли из шатра шесть окровавленных детских трупиков.
Ногуста шел по городским улицам, снедаемый тревогой. Толпа редела: многие заходили в таверны или устремлялись к освещенным площадям, где стояли продажные женщины. Причиной тревоги были, однако, не те трое, что шли за ним по пятам (их Ногуста давно уже заметил), но талисман у него на груди. Порой видения не посещали Ногусту целый год, но сегодня он увидел сразу три картины, яркие и живые. О первой он рассказал Дагориану, вторую утаил: в ней молодой офицер лежал окровавленный на каком-то каменном мосту. В третьем видении, наиболее таинственном из всех, сам Ногуста сражался с неким воином в черных доспехах. Его противник не был человеком, и каждый раз, когда их клинки сходились, между ними проблескивала молния, а над поединщиками нависала тень огромных крыльев. Ногуста вздрагивал, вспоминая об этом. Видение явилось ему во время магического представления Калижкана. Быть может, колдовство как-то повлияло на талисман, заставило показать ложную картину? Ногуста очень на это надеялся.
Зима еще давала о себе знать после заката солнца: вода, правда, не замерзала, но холод чувствовался. Ногуста, подняв голову, втягивал в себя запахи ночи, горячей пряной еды, дыма от костров, уличной толпы. Из-за того последнего видения он чувствовал себя точно в ночь перед боем, когда самый воздух заряжен напряжением.
На Фонарном рынке он остановился у лотка с посудой и дешевыми украшениями, чтобы украдкой взглянуть назад. Двое его преследователей разговаривали между собой, третьего он не видел. Ногуста окинул быстрым взглядом толпу. Третий стоял чуть впереди, в темном подъезде какого-то дома.
Ногуста не хотел убивать этих троих – ведь они всего лишь выполняли приказ своего командира. Но ускользнуть от них было не так-то просто. К Ногусте подошла молодая женщина, белокурая, с накрашенным лицом. Он улыбнулся ей и позволил увести себя в переулок. По узкой лестнице они поднялись в каморку с грязной постелью. Ногуста заплатил женщине и выглянул в окошко. Трое поджидали его, затаившись во мраке.
– Есть тут другой выход? – спросил он девицу.
– Есть. За этой занавеской коридор, который выводит на задворки.
– Спасибо. – Ногуста хотел уйти, но она скинула платье и легла. Лунный свет играл на ее пышной груди и белых бедрах. Пусть их ждут на холоде, подумал Ногуста с усмешкой и подошел к постели.
Часом позже он прошел по коридору к задней двери.
Тревога еще более окрепла в нем, а он давно привык полагаться на свое чутье. Вспомнив тот давний случай со львом, он улыбнулся. Та ночь, как и эта, была холодной и ясной. Он проснулся, раздувая ноздри, от ощущения опасности. Вооруженный только ножом, четырнадцатилетний Ногуста вышел из дома. Отцовские лошади, охваченные беспокойством, сбились в плотную кучу, а потом через огородку загона перескочил лев. В тот же миг Ногуста метнул свой нож. Лезвие вонзилось льву в бок, и тот, испуганно взревев, повернулся к мальчику. Ногуста припустил к амбару, зная, что лев все равно догонит его. Но Паларин, вожак табуна, огромный вороной жеребец семнадцати ладоней в холке накинулся на зверя и стал молотить его копытами. Лев, спасаясь, отскочил в сторону и все-таки погнался за мальчиком. Ногуста успел добежать до амбара, схватил вилы и как раз вовремя обернулся назад. Лев, прыгнув, напоролся на зубья, однако в агонии разодрал грудь Ногусте и сломал ему три ребра.
