Тайна Элизабет - Радуга Михаил (бесплатные версии книг TXT) 📗
Однако избиение маленького мальчика вдруг стало выглядеть для Томаса как-то совсем несправедливо: он ведь был еще совсем мал, да и явно неумышленно это сделал. За что с ним так грубо обходиться и так сильно обижать? Заслуживал ли он этого? Быстро забыв обиды, Томас внезапно разозлился, почувствовал прилив крови к лицу, и, бросив яблоко, стремительно побежал к ребятам.
– Эй, стой! – услышал он голос Карла Линна, главного белобрысого обидчика с маленькими острыми глазками и носом картошкой, который тут же получил удар ногой в живот и с громким плачем упал на землю.
– Ах ты, деревенщина… – замахиваясь кулаком, едва успел сказать толстенький мальчуган, как был легко сбит с ног зло пыхтящим Томасом.
– Не надо! – уже умолял третий, обтягивающие рубашка и узкие короткие штанишки которого были явно малы размером, но получил тычок ладонью в нос и тоже оказался на траве рядом со своими товарищами по несчастью.
– Все, стой! Мы поняли! Больше не будем! – дружно завопили другие ребята, испуганно отбежав подальше и с любопытством наблюдая, как жалобно стонали и плакали, словно совсем маленькие дети, главные забияки младших классов, на обиженных лицах которых искривлялись скорченные горестные гримасы.
– Ого! – удивленно и радостно воскликнул встающий с земли Ален, как будто его еще полминуты назад никто и не бил вовсе.
Разгоряченный и молчаливый Томас стоял возле маленького мальчика, наклонив голову и злобно смотря на всех вокруг исподлобья, сжав кулаки, напрягшись до трясучки и тяжело дыша. Все ребята в изумлении и полной тишине смотрели на него. Кто в страхе, кто в восхищении. Может быть, пришлый Томас и был деревенщиной и катастрофически отставал в своих знаниях, но он вырос в дикой жесткой среде, поэтому его физическая мощь была куда больше избалованных и изнеженных городских мальчуганов, хныкающих по любому поводу. Кроме того, в эту минуту все изменилось на более глубоком уровне, и Томас неожиданно для самого себя почувствовал неизвестно откуда взявшуюся абсолютную уверенность в себе и силу над другими. Только что он был никем и вдруг он уже контролирует все происходящее вокруг него, находясь в центре всеобщего внимания. В этот момент вся его душа неистово бурлила самими острыми эмоциями, которых он никогда прежде не испытывал. И они ему нравились.
– Зачем вы его били?
– Да мы и не били, – пытался отнекиваться толстяк, но тут же замолчал, увидев бескомпромиссный взгляд Томаса, готового поддать крепкого пинка.
– Нам просто змея жалко. Как мы его достанем теперь? – обидчиво спросил Карл, вставая на ноги, тщательно отряхиваясь и вытирая мокрые глаза запачкавшимися рукавами.
– И всего-то?
– Конечно. Тебе бы так.
– Учитесь, городские девочки! – демонстративно расслабленно и снисходительно произнес Томас, сдул с лица длинные волосы и, деловито потирая руки, гордо направился в сторону злополучного дуба. – Да я на такие по десять раз за день лазил.
– Ого! – снова удивился Ален и побежал следом.
На самом деле таких огромных дубов Томас никогда ранее в жизни не видел. И по деревьям он не так много лазил, хотя и жил в лесу. По неведомой ранее причине нечто заставило его бравировать и не испытывать страх. Не без труда, рискуя упасть с высоты, под охи и ахи снизу, получив множество ссадин и царапин, он все же действительно смог добраться до змея и скинуть его к восхищенным ребятам. Хотя его уже ждали строгие преподаватели, готовые дать надолго запоминающуюся взбучку, он совершенно не беспокоился о последствиях, ведь теперь стал своим. Ради этого можно было вытерпеть многое, гораздо больше, чем предстояло.
После полученного строгого выговора лично от ректора Школы Томас вернулся в свой классный кабинет, пропахший акварельными красками после недавнего урока художеств, а также уставленный горшками с цветами и обвешанный рисунками диких животных, карт Селеции и портретами всех многочисленных королей Парфагона. По привычке он пошел к своей самой дальней парте у окна, на которой лежали аккуратно сложенные книжки с картинками, исписанные каракулями листы бумаги, а также чернильница с длинным измазанным пером. Обычно он скучал в своем углу в полном игнорируемом всеми одиночестве, но теперь обнаружил, что рядом с ним занял место этот вездесущий кошмар в запачканной рубашке по имени Ален:
– Ты видел, как они тебя испугались?
– Бывает.
– Ты что не знаешь, что это были самые сильные и плохие ребята? Бандиты!
– Самые сильные? – удивился селянин, как бы равнодушно поглядывая в открытое окно и рассматривая барашков на небе. – Не заметил.
– Теперь о тебе все говорят, Томас Юрг, – вдруг смущенно произнес звонкий девичий голосок.
Обернувшись, юный герой увидел Марию Лури, маленькую девочку в светлом платьице в цветочек, обязательном для школьниц черном фартуке и ангельски белых носочках в черных сандалиях на пухленьких ножках. У нее были большие зеленые глаза с необычно решительным взглядом, черные волосы ниже пояса и округлые черты почти всегда серьезного лица с ямочками на розовых щечках. Она больше всех напоминала ему сестру Ирэн, хотя одноклассница лишь выглядела на три года, а по реальному уровню развития была близка к Томасу или даже выше него.
После этого дня любой ребенок младше семи лет мечтал дружить с Томасом, но так получилось, что ему комфортнее всего было общаться именно с рассудительной Марией и лукавым Аленом. Первая заменила ему потерянную сестру, а второй никогда не давал скучать. Конечно, временами бывший селянин пытался общаться со своими ровесниками и даже старшим на два года Карлом Линном, но он все же не мог найти с ними общий язык, так как его развитие значительно отставало.
Отныне окончательно расслабившийся Томас тоже получал удовольствие от дружественных детскому разуму познавательных уроков, и его уже никто не высмеивал, даже если он этого по праву заслуживал. Как часто бывает в таких случаях, самые красивые и неприступные девочки даже стали считать его простоту и отсталость своеобразной милой чертой, пикантной доброй изюминкой, хотя еще вчера брезгливо проходили мимо и боялись к нему прикоснуться, дабы не быть осмеянными даже за такой невинный проступок. Узнав о произошедшем, довольный Нильс лишь посмеялся и констатировал факт, исходя из своего богатого личного опыта, что отныне Томасу обеспечено гарантированное женское внимание всю его жизнь, чтобы он ни делал и чем бы ни занимался.
Теперь, когда сияющий Томас, припрыгивая, бегал в любимую Школу или из нее, у него было всегда отличное настроение, и он смог лучше изучить таинственный город, зачастую специально выбирая как можно более длительные маршруты. Парфагон оказался идеальным местом, в котором жили почти совершенные люди. Все в нем было продумано до мелочей, чтобы выглядело как можно симпатичнее, и при этом было максимально удобным и рациональным для повседневной жизни: красивейшие каменные или кирпичные жилые дома иногда выше Стены; аккуратные магазинчики и вычурные театры; приятные мостовые из ровной брусчатки, по которым шиковали лакированные кареты; бушующий всевозможными запахами шумный рынок с узкими рядами, где торговали повседневной утварью и всегда самыми свежими продуктами; грандиозная Аллея героев, заросшая густыми каштанами и простирающаяся почти через весь город от самых Северных ворот до главной площади; вместительная круглая Арена с многоуровневыми трибунами, используемая для рыцарских турниров и массовых торжеств; пышущие зеленью элегантные парки, где горожанам всегда было приятно проводить время, выгуливая своих избалованных собачек и кошечек. Все это выглядело предельно уютно, комфортно и настолько чисто, что за все время Томас так и не увидел нигде грязи или мусора, будто город вовсе был ненастоящим, придуманным или воображаемым.
Безусловно, самым красивым и эффектным зданием Парфагона, поражавшим не избалованное воображение простого сельского мальчишки, был королевский замок, стоявший недалеко от Южных ворот. Огромное каменное строение имело четыре расширенных на вершине округлых башни, уходящих высоко в небо и видимых из любого района. К нему прилегала главная площадь города, где проводились традиционные ярмарки, наиболее важные празднования и публичные анонсы важнейших событий королевства. У парадного входа стояла высокая белая арка, украшенная детализированными барельефами с рыцарскими сражениями, возле которой день и ночь несла вахту охрана из самых крупных, красивых и невозмутимых воинов, неподалеку от которых, в свою очередь, всегда дежурили небольшими кучками отчаявшиеся местные барышни в модных нарядах, безнадежно надеясь хотя бы на мимолетный случайный взгляд в свою сторону.