Мусаси - Ёсикава Эйдзи (книга регистрации .TXT) 📗
Быстро пройдя мимо Огин в дом, Осуги уселась на самое почетное место в комнате перед нишей-токонома, словно была посланцем богов. Сидя на фоне свитка, исписанного иероглифами, букета икэбаны, Осуги снисходительно выслушала приветственные слова Огин.
После завершения формальностей Осуги немедленно перешла к делу. Стерев с лица искусственную улыбку, старуха зло уставилась на Огин:
– Мне сказали, что молодой демон приполз домой. Приведи его ко мне!
Осуги славилась своей резкостью, но все равно столь неприкрытая злость поразила деликатную Огин.
– Кого вы называете молодым демоном? – спросила она подчеркнуто сдержанно.
Ловко, как хамелеон, Осуги сменила тактику.
– Я оговорилась, – рассмеялась она. – Так его называют наши деревенские, а я повторила. Молодой демон – это Такэдзо. Он здесь прячется?
– Нет, – ответила Огин с нескрываемым удивлением. Она еще не пришла в себя от слов старухи.
Оцу, сочувствуя Огин, рассказала, как она видела Такэдзо на Празднике цветов. Пытаясь сгладить неловкость, она добавила:
– Как странно, что он не пришел домой.
– Не пришел, – подтвердила Огин. – Я ничего не знаю. Но если он вернулся, то должен появиться с минуты на минуту.
Осуги прямо сидела на подушке-дзабутон, сложив руки на коленях. Внезапно она разразилась яростной тирадой:
– Хотите, чтобы я поверила вашим басням, что его здесь нет? Разве не знаете, что молодой балбес сманил моего сына на войну? Не знаете, что Матахати – наследник и будущий глава рода Хонъидэн? Твой брат сбил с толку моего сына и заставил его рисковать жизнью. Если мой сын убит, то это дело рук Такэдзо. Пусть теперь не надеется, что уйдет,от возмездия…
Старуха остановилась перевести дух, ее глаза зло блестели. Потом она продолжила:
– Хороша и ты! Почему ты, старшая сестра, не послала его ко мне, как только он здесь объявился? Вы оба мне отвратительны, поскольку не умеете уважать старость. Вы жестоко меня оскорбили!
Судорожно вздохнув, Осуги заключила:
– Если Такэдзо вернулся, верните и моего Матахати. Немедленно позови молодого демона, и путь он объяснит, что произошло с моим дорогим сыном!
– Как же я это сделаю? Такэдзо нет здесь.
– Бессовестная ложь! – взвизгнула Осуги. – Ты знаешь, где он.
– Уверяю вас… – робко возразила Огин. Ее голос дрожал, глаза наполнились слезами. Как ей сейчас не хватало отца!
Вдруг со стороны комнаты, выходящей на веранду, раздался какой-то треск и потом топот убегающих ног. Глаза Осуги сверкнули. Оцу приподнялась, и в это мгновение раздался леденящий душу вопль – скорее животный, чем человеческий крик.
– Держи его! – раздалось в саду.
Послышался громкий топот бегущих людей, треск ломаемых веток.
– Это Такэдзо! – закричала Осуги.
Вскочив, она злорадно наклонилась над Огин, с ненавистью выплевывая слова:
– Я знала, что он здесь! Видела так же отчетливо, как нос на твоем лице. Не знаю, почему ты пыталась скрыть его от меня. Запомни, я этого тебе никогда не прощу!
Осуги рывком распахнула сёдзи.
От увиденного ее лицо сделалось пепельно-серым. Молодой человек в ноговицах лежал навзничь на земле, вероятно уже мертвый, хотя кровь продолжала струиться из его глаз и носа. Судя по раздробленному черепу, его убили деревянным мечом.
– Здесь… здесь убитый! – заикаясь, произнесла Осуги.
Оцу принесла огонь и склонилась над телом рядом с онемевшей от ужаса Осуги. Это был не Такэдзо или Матахати, а какой-то неизвестный в здешних краях самурай.
– Кто мог убить его? – пробормотала Осуги. Быстро повернувшись к Оцу, она приказала:
– Идем домой, чтобы нас в это дело не впутали!
Оцу не могла сдвинуться с места. Старуха наговорила слишком много оскорбительных слов. Было бы несправедливо по отношению к Огин уйти, не утешив ее. Если Огин и лгала, значит, у нее были на то причины. Решив остаться, Оцу сказала Осуги, что придет попозже.
– Как знаешь! – отрезала Осуги, направляясь к выходу. Огин предложила ей фонарь, но старуха отвергла любезность:
– Глава семейства Хонъидэн не совсем выжила из ума, чтобы заблудиться без вашего фонаря!
Заправив полы кимоно за пояс, Осуги решительно зашагала через сад и скрылась в густеющем тумане.
Не успела она отойти от усадьбы, как ее окликнули. Остановивший ее человек держал обнаженный меч, его руки и ноги были прикрыты щитками. Таких воинов не часто можно было встретить в деревне.
– Вы идете из дома Симмэн? – спросил он.
– Да, но…
– Вы сами из их семейства?
– Разумеется, нет! – ответила Осуги, резким взмахом руки отметая такую возможность. – Я – глава самурайского дома по другую сторону реки.
– Значит, вы мать Хонъидэна Матахати, который воевал при Сэкигахаре вместе с Симмэном Такэдзо?
– Да, но мой сын ушел не по своей воле. Его сманил этот молодой демон.
– Демон?
– Этот… Такэдзо.
– Похоже, у Такэдзо не слишком хорошая репутация в деревне?
– Не слишком хорошая? Мягко сказано! Вы в жизни не видали такого бандита. Не представляете, сколько мы натерпелись с тех пор, как мой сын связался с ним.
– Ваш сын, по-видимому, погиб при Сэкигахаре. Я…
– Матахати? Погиб?
– Я не вполне уверен, но, если это хоть как-то утешит ваше горе, я готов сделать все, что в моих силах, чтобы вы могли отомстить.
Осуги скептически оглядела самурая:
– Кто вы такой?
– Я из войска Токугавы. Мы прибыли в замок Химэдзи после битвы. По приказанию своего господина я установил посты на границе провинции Харима, чтобы проверять всех, кто сюда направляется. Такэдзо Симмэн прорвался через заставу и добрался до Миямото несмотря на наше преследование. Крепкий орешек! Мы рассчитывали, что, уходя от нас в течение нескольких дней, он, в конце концов, выбьется из сил, но мы до сих пор его не поймали. Никуда он не денется. Мы его схватим!
Осуги кивнула в знак согласия. Теперь она поняла, почему Такэдзо бежал из Сипподзи, и сообразила, что дома он, по всей видимости, не появлялся. Солдаты ведь стали бы его искать в первую очередь здесь. Гнев продолжал душить ее, ведь было очевидно, что Такэдзо вернулся один. И все же она не могла заставить себя поверить, что Матахати нет в живых.
– Я знаю, что Такэдзо хитер и коварен, как хищный зверь, – сказала холодно Осуги. – Но я уверена, что для такого самурая, как вы, не составит особого труда поймать его.
– Откровенно говоря, я сам так думал. У меня мало людей, да вот он убил еще одного человека.
– Позвольте старой женщине дать вам совет, – сказала Осуги, подзывая его ближе.
Она что-то прошептала ему на ухо, и ее слова, видимо, очень понравились самураю.
– Дельная мысль! Здорово! – воскликнул он.
– Вы уж постарайтесь! – пожелала Осуги на прощанье. Самурай собрал свой отряд, в котором было человек пятнадцать, за домом Огин. Уяснив задачу, они перелезли через стену, окружавшую усадьбу, и выставили охрану на всех выходах. Солдаты вломились в дом, круша все на своем пути, и ворвались в комнату, где сидели две молодые женщины с заплаканными глазами.
При виде солдат у Оцу перехватило дыхание, она побледнела. Огин как истинная дочь своего отца, самурая Мунисая, ничем не выдала волнения. Она холодно и негодующе смотрела на солдат.
– Кто из вас сестра Такэдзо? – спросил один из них.
– Я, – ответила Огин. – И я требую объяснения, почему вы вошли в дом без разрешения. Я не потерплю, чтобы так нагло вели себя в доме, в котором нет никого, кроме женщин.
– Схватить ее! – приказал человек, с которым недавно беседовала Осуги.
С десяток солдат набросились на Огин, пытаясь ее связать. Комнатные перегородки-фусума зашатались, лампа опрокинулась. Оцу, крича от ужаса, кинулась в сад. Несмотря на яростное сопротивление Огин, все было кончено в несколько секунд. Связав Огин, солдаты бросили ее на пол и стали бить ногами.
Оцу сама не понимала, как ей удалось вырваться. Не видя дороги, она бежала босиком к Сипподзи, озаренная неверным светом луны. Она выросла в атмосфере мира и покоя, и теперь ей казалось, что все рушится.
