Клятва киммерийца - Уоренберг (Варенберг) Энтони (читать книги полностью без сокращений бесплатно TXT) 📗

Варвар и Ллеу молча выслушали эту страшную историю. Старуха иногда замолкала так надолго, что казалось, будто она уже больше не заговорит. Но потом, словно очнувшись, она продолжала рассказ.

Иппа когда-то оказался прав: эта карга была местной колдуньей. Она утверждала, будто кара пала на весь поселок за то лишь, что кто-то из местных помог Конану и шемиту, дав им лодку, чтобы они могли добраться до Желтого острова. Некто жестоко мстил за Гориллу Грина, послав для расправы мерзких бурых чудовищ, чьи перья были цвета запекшейся крови. Ллеу слушал, окаменев от ужаса. Потом он прошелся по опустевшим домам, прикасаясь ладонями к предметам уцелевшего нехитрого скарба, принадлежащего, прежде тем, которые были похищены, и долго не выпуская их из рук…

— Эти люди живы, — произнес он наконец, — и мы сможем вернуть их назад. Только не всех. Есть такие, которым уже ничем не поможешь.

— Но мы не можем преследовать этих птиц или кто они еще там такие, не имея понятия, куда они улетели. И откуда появляются.

— Это нам и не нужно. Чудовища явятся сами. Надо только подождать… и я не думаю, что очень долго.

Ллеу не ошибся.

Ближе к вечеру хлопанье множества крыльев возвестило о приближении чудовищ, которые, в самом деле, появлялись не с неба, а словно выныривали откуда-то из-под земли, стремительно взлетали и камнем падали на берег, в последний момент разворачивая огромные, не менее пяти локтей в размахе, темно-бурые крылья.

Впрочем, почти половина птиц имели иную окраску, которую можно было определить как грязно-белую: такие казались меньше по размеру и держались чуть в стороне. Самым ужасным было то, что все они были человекоподобными и вместо птичьих голов имели людские лица, только глаза были так широко расставлены, что казались расположенными почти на висках, носы напоминали загнутые вниз кривые клювы с ноздрями в виде круглых отверстий в верхней части, а рты выглядели как безгубые провалы.

Крылья их оканчивались человеческими же кистями однако с четырьмя пальцами и крепкими острыми когтями, ноги же ничем не отличались от собственно птичьих, как у орлов или ястребов.

Впечатление птицелюди производили на редкость отталкивающее, особенно учитывая источаемый ими отвратительный запах.

Бурые уселись на берегу, образуя полукруг: они с явным интересом разглядывали киммерийца и Ллеу, по-птичьи поворачивая головы и изредка моргая нижними, лишенными ресниц веками.

А грязно-белые, возбужденно взмахивая время от времени крыльями, начали приближаться, стремясь захватить обоих спутников в кольцо.

Относиться к этому можно было единственным образом — как к явному нападению. Количество же человеко-птиц было весьма впечатляющим — порядка полусотни особей, поэтому даже безрассудно отважный варвар понимал, что, вступив с ними в открытый бой, ничего не стоило поплатиться за это жизнью.

Однако, похоже, что пернатые агрессоры не ставили своей целью убивать людей — у них были какие-то свои планы.

— Самки, — тихо сказал Ллеу. — Белые — это их самки.

— Какая разница? — спросил киммериец. — Они тебе кажутся более привлекательными, и тебе больше понравится быть разорванным на части как раз ими?

— Я вообще не намерен позволить себя разорвать. Думаю, что и ты тоже. Но здесь силой не взять — тварей слишком много. Кроме того, даже если удастся их прогнать, они улетят, а о судьбе тех, кого они уволокли с собой, мы ничего не узнаем, — до сих пор голос юноши звучал не громче шепота, но после этих слов Ллеу неожиданно поднялся и пошел навстречу белым человеко-птицам, не сводя глаз с одной из них, и восхищенно воскликнул, так, чтобы они его услышали: — Боги, какая красавица! Ни одна человеческая женщина не смогла бы с тобой сравниться!

Та, к которой он обращался, в замешательстве замерла на месте, а потом с комичной гордостью встряхнулась и расправила хвост; прочие же, наоборот, недовольно заклекотали, хотя тоже не без удивления.

Очевидно, твари привыкли к тому, что самый их вид пугает людей до безумия и способен исторгать лишь вопли ужаса и отвращения. Этот же человек вел себя совсем по-другому.

— Ты же не сделаешь мне ничего плохого, верно? — продолжал Ллеу, подходя еще ближе. — Да и зачем? Посмотри: у меня нет ни когтей, ни жестких перьев, как у тебя, но я и не собираюсь с тобой драться. Мы ведь и так легко договоримся миром.

Произнося эти слова, юноша страстно мечтал временно утратить обоняние, ибо чем более он приближался к белокрылым чудовищам, тем непереносимее делалась исходящая от них вонь, похожая на запах подгнившего лука.

Конан поддержал его не лишенный оригинальности замысел и, в свою очередь, принялся обхаживать еще одну пернатую дрянь, злорадно отмечая, как это выводит из терпения тех, что остались без внимания.

Стравить этих тварей между собой — а там дело пойдет куда проще!

— Понимаю, ты не можешь назвать свое имя, прекрасная дочь земли и небесных высот, — гнул свою линию Ллеу, стараясь ни на секунду не прекращать свои хвалебные речи, — но я ведь должен как-то обращаться к тебе. Как же обычно тебя называют?

Он приблизился к своей «избраннице» вплотную и, пересилив отвращение, нежно коснулся мерзких перьев на ее груди.

— Ро-А, — голос птицы прозвучал не мелодичнее вороньего карканья, но чувствовалось, что страхолюдная тварь полагает его звучащим по меньшей мере торжественно и горделиво.

— Ро-А! — повторил юноша. — Звучит превосходно! Ты, верно, хочешь, чтобы я полетел вместе с тобою туда, где вы все обитаете? Тебе нравятся человеческие мужчины? У тебя прекрасный вкус, Ро-А, и я бы ничуть не возражал совершить такое путешествие, вот только у меня нет таких замечательных крыльев…

В ответ Ро-А развернула крылья и накрыла его ими, словно обнимая. Ллеу задержал дыхание, рискуя в противном случае потерять сознание от невыносимого смрада. По счастью, объятие было кратким.

Человеко-птица отпустила его — чтобы, слегка взлетев над землей, перехватить поудобнее, зацепив когтями поперек туловища со спины и, демонстрируя невероятную силу, поднять в воздух. Когти ее, подобно металлическим крючьям, глубоко вонзились в живую плоть так, что выступила кровь. Да, особо чутким отношением к своим «избранникам» эти гадины явно не отличались. Юноша крепко сжал зубы.

— Ро-А, — проговорил он, морщась от боли, — ты бы все-таки полегче, не бревно ведь волокешь.

Человеко-птица издала встревоженный и, можно было поклясться, извиняющийся возглас, но хватку не ослабила, так что ничего другого, как терпеть столь бесцеремонное обращение, не оставалось.

Краем глаза Ллеу успел заметить, что примеру Ро-А последовала и вторая «счастливица», чьей добычей стал Конан, впрочем, вопрос о том, кто там был чьей добычей, оставался открытым. Вся стая, в том числе и бурые твари, не участвовавшие на сей раз а деле похищения, дружно снялась с места, причем летали они не только не хуже обычных птиц, но даже значительно быстрее, и определить направление движения, находись среди них, не удавалось.

Только оказавшись достаточно далеко от берега, на покрытом скалами острове посреди океана, человеко-птицы вновь опустились на землю. По счастью, Ро-А не разжала когтей раньше времени, а опустила свою ношу довольно осторожно, так же как и вторая ее «подруга», после чего обе весьма подозрительно и грозно огляделись, злобным клекотам напоминая прочим грязно-белым созданиям, что эти двое по праву принадлежат им — и только им.

Впрочем, эти сигналы здесь ни на кого особого впечатления не произвели.

Один из самцов решительно подошел к Ро-А и что-то быстро и зло произнес на своем языке, указывая на пленников; та в ответ недовольно дернула уродливой головой, явно не соглашаясь, а когда бурый стал настаивать на своем, вытянула шею, грозно растопырила перья, поставив их почти вертикально, и зашипела почище змеи.

Назревала драка, потому как самец и не подумал испугаться, а принялся наступать на «красотку», злобно взмахивая крыльями. Однако тут на помощь Ро-А пришла ее не менее удачливая и решительная «подруга», прикинувшая, что сейчас они должны быть заодно.