Дорога без начала и конца (СИ) - Гольшанская Светлана (библиотека электронных книг .txt) 📗
Финист еще раз проверил все их снаряжение. «Что ж, за два месяца они научились седлать лошадей. Это уже что-то», — думал он, не находя к чему придраться.
Все еще заспанные Дугава со Жданом смиренно ждали, пока он закончит. Послышался гулкий стук кованых копыт по твердой нахоженной земле. Финист настороженно обернулся.
К ним направлялась Герда верхом на высокой гнедой кобыле. Крупная, статная, с гибкой шеей и широкой грудью, лошадь горделиво выступала на длинных тонких ногах, до колена покрытых черной шерстью, лишь наверху переходящей в лоснящуюся красновато-рыжую под цвет корпуса. Откуда взялось такое чудо среди коренастых мохноногих селянских кашлаток — оставалось только догадываться. В черную гриву и репицу хвоста были вплетены белые ленты, такими же были перевязаны косы девушки. Финист ухмыльнулся. В Заречье бытовало поверье, что белая ткань, выполосканная в ромашковом отваре, служит оберегом против лесной нечисти.
Герда поравнялась с путниками. На ней были узкие серые штаны с потертыми кожаными вставками и грубые мужицкие сапоги с высокими голенищами. Поверх заправленной в штаны короткой рубахи надет серый, видавший виды плащ. Бывала путешественница, ни дать, ни взять.
— Я доведу вас до Подгайска, если вы обещаете ни при каких обстоятельствах не сходить с тропы и беспрекословно меня слушать, — Герда выразительно глянула на Финиста.
Тот медленно кивнул, сочтя ее требования разумными.
— Вам это обойдется в пятьдесят монет, — с невозмутимым видом назвала Герда заоблачную цену.
— Это грабеж! — возмутился Ждан, но Финист остановил его.
— Мы согласны, — сказал он, ловко запрыгивая в седло. — Давайте не будем терять время даром. Солнце уже высоко, а нам бы хотелось добраться до Подгайска через три дня.
Они решительно выступили в сторону леса. Впереди ждала полная неведомых опасностей Дикая пуща.
Глава 2. Хозяйка леса
Несколько часов они ехали по нахоженному Сокольничему тракту — загруженной лесной дороге, вдоль которой селяне безбоязненно собирали хворост, рубили дрова, искали ягоды и грибы. Глубже заходить никто не отваживался.
Возле запруды, которую местные прозвали Бобровой хатой, тракт перешел в узкую едва заметную стежку, по которой пришлось двигаться гуськом. Густые кроны вековых сосен закрывали солнце, укутывая дорогу прохладной тенью. Кривые корни толстыми щупальцами торчали из земли, будто желая зацепить за ноги. Скрюченные ветви нависали так низко, что приходилось пригибаться к лошадиным шеям, чтобы проехать под ними. Мошкара назойливо жужжала над ухом, норовя впиться в кожу и насладиться кровавым пиршеством.
Почва размякла и громко чавкала под копытами. Лес редел, переходя в поросшие вереском топи с пятнами покрытых ряской бочагов. Утомленные дорогой всадники растянулись по дороге, занятые поиском удобного положения в седле. Толстун сильно отстал, с трудом поспевая на коротких ногах за другими лошадьми. Неожиданно из-под его копыт вспорхнула бурая, едва отличимая от земли, выпь. Мерин испуганно подскочил и помчался догонять других лошадей. Животные разом заволновались.
— Спокойно, — скомандовала Герда. — Один шаг в сторону — и мы увязнем в трясине.
Она отломала сухую ветку с одиноко росшего возле тропы дерева и воткнула ее в островок светло-зеленого мха. Палка на глазах провалилась под землю.
Ждан, с трудом остановивший лошадь в хвост Пустельги, облегченно выдохнул. Финист обернулся и издал странный звук, похожий на угрожающее ржание жеребца перед схваткой с соперником. Толстун испуганно фыркнул, но стал вести себя смирно.
Миновав топи, они сделали привал на поляне у самой тропы, сводили коней на водопой к ручью, ослабили подпруги и навязали пастись, а сами устроились на широкой поваленной сосне.
— Сколько за сегодня пройти осталось? — нетерпеливо спросил Ждан, едва они успели достать обед из седельных сумок.
— Еще пару часов, думаю, — ответила Герда, наблюдая, как между кронами деревьев выглядывает яркое полуденное солнце.
— Мы могли бы добраться до Подгайска быстрее, если сократить время стоянок, — вмешался Финист, пододвигаясь ближе к Герде. Она вгляделась в его глаза. Обычно смотрит. Не без интереса, но это понятно, ведь они почти не знакомы. Что коту так не понравилось?
— Вечером здесь поднимается очень густой туман. В нем мы можем заблудиться или сойти с тропы.
Герда обняла руками колени.
— Но она же не будет все время идти через болота, — сидевшая рядом Дугава поморщилась. — Или будет?
— Болота — не самое страшное, что можно встретить в этом лесу. Поверьте, пока мы не выйдем на тракт, с тропинки лучше не сходить.
Снова повисло мрачное молчание. Герда задумчиво разглядывала росшую рядом сосну. Внизу на стволе виднелся небольшой надрез. По весне они с отцом часто собирали здесь смолу и продавали ремесленникам из Дрисвят и Подгайска. Сердце стянуло тоской. Сидевшие рядом путники казались далекими и чужими в этом лесу. Герда не привыкла видеть здесь кого-либо, кроме отца. В глухих тенистых чащобах Дикой пущи он считал себя полноправным хозяином и передал это наследие своей дочери, хотя Герда до недавнего времени не осознавала свою связь с лесом.
Здесь всегда было так тихо и безмятежно, как будто за стенами непреступной крепости. Именно поэтому Герда не хотела уходить. Боялась выйти из-под защиты леса и встретиться с опасностями внешнего мира лицом к лицу.
Герда отрешенно посмотрела на путников. Они сидели молча, не глядя друг на друга. Она словно наяву осязала намертво сковавшую их цепь неведомой тайны. Что-то было в них подозрительное, заставлявшее трепетать в предвкушении, как птенец, который впервые раскрывает крылья, чтобы вылететь из гнезда.
— Поехали, — нарушила тишину Герда. — Мы должны быть на Лосиной поляне до того, как поднимется туман и скроет от нас тропу.
От короткой передышки путники разморились еще больше. Затаившаяся усталость только сейчас в полной мере обрушилась на их плечи. Упиравшиеся в стремена ноги ощутимо затекали. Ждан до бесконечности крутился в седле, пытаясь сесть так, чтобы ничего не болело. Дугава клонилась все ниже к шее лошади, грозясь вот-вот выпасть вперед. Только Финист сидел неподвижной статуей на своей златогривой лошади, ступавшей так мягко и степенно, будто она плыла над землей раскрашенным солнечным светом облаком.
Гнедая кобыла Герды, наоборот, шагала широко и нарочито тряско, высоко задирая ноги, чтобы не спотыкаться об торчащие из земли корни деревьев. Иногда она нервно вскидывала голову и тревожно прядала ушами по сторонам, прислушиваясь к шуму деревьев и пению птиц.
Герда не поняла, кто из них первый это почувствовал: она или кобыла. Лошадь напряглась, вздрогнула всем телом и захрапела. Герда внимательно вгляделась в поросший папоротником подлесок. Притаившись за густыми кустами малинника, за дорогой явно кто-то следил. Ехавший следом Финист тоже заметно насторожился.
— Тише, Яшка, все хорошо, — Герда ободряюще провела рукой по шее лошади, не выпуская поводьев. Та заметно расслабилась и пошла дальше.
Наблюдатель пока себя не выдавал. Финист велел остальным не растягиваться, а сам поехал, почти уткнувшись в хвост передней лошади.
— Яшка? Что за странная кличка для кобылы? — попытался он завязать непринужденную беседу.
— На самом деле ее кличка Яхонтовая. Яшка просто сподручней, — ответила Герда, сосредоточенно глядя на тропу перед собой. Та неожиданно начала петлять вокруг деревьев, хотя Герда точно помнила, что до Лосиной поляны дорога прямая.
— А что за порода? — не унимался Финист, явно желая завести непринужденную беседу.
— Не знаю. Мы с отцом нашли ее жеребенком в лесу пять лет назад. Тогда через наши земли шел крупный купеческий обоз из Заречья. С собой они вели лошадей на продажу. Наверное, от них и отбилась. Ее никто не искал, поэтому мы оставили ее себе.
— Она не похожа на зареченскую, — задумчиво хмыкнул Финист, указывая на свою кобылу, действительно рожденную в бескрайних Зареченских степях.
