Отряд апокалипсиса (СИ) - Печёрин Тимофей (библиотека электронных книг TXT) 📗
Подходя к Веллесдорфу, посланцы мастера Бренна не заметили столь привычных, присущих деревням покосившихся хижин, наполовину вросших в землю. Дома как на подбор стояли крепкие, иные даже в два этажа, причем первый — каменный. И с крышами, покрытыми не соломой, а черепицей.
Как успел рассказать спутникам сэр Андерс, имелся в Веллесдорфе рынок, где во время осенней ярмарки народу собиралось — не протолкнуться. Дошла слава этой ярмарки не только до соседних селений, но и даже до пары ближайших крупных городов. Поэтому съезжались туда охотно. Но и в обычные дни рынок не пустовал.
Возле постоялого двора под громким названием «Огненный жеребец» и день, и ночь теснились повозки — не было отбоя от проезжих торговцев и других усталых путников. Иные еще громогласно возмущались, если им не доставалось места.
А еще была в Веллесдорфе таверна, где вечерами собирались усталые работяги, пропустить кружечку-другую, перекусить да поговорить о том, о сем. Кормили, кстати, там куда лучше, чем в заведении, где сэр Андерс едва не застрял, решив, будто не достоин иного жребия, кроме, как буйных пьянчуг унимать. Выпивка же местная так и вовсе не шла ни в какое сравнение с помоями, что наливали в пристанище рыцаря-бродяги.
Крики зазывал, иногда хмельные песни, цокот копыт да стук кузнечного молота — вот такие звуки обычно сопровождали жизнь в Веллесдорфе… когда-то. Вот только теперь деревня как-то притихла вся. Примерно как когда-то в детстве затихал, прячась под лавку, Освальд, когда отец возвращался пьяный, но почему-то не веселый и беспечный, а злой. И обыкновенно срывал свою злость на жене и детях. Видимо, такова уж была оборотная сторона того, что родители на трезвую голову гордо именовали честным и праведным житьем.
Боясь столкнуться с этой оборотной стороной лишний раз, маленький Освальд раз за разом затихал и таился. И иногда ему даже удавалось избежать оттрепанного уха или порки, после которой ближайшие несколько ночей приходилось спать на боку… а лучше — на животе.
Так и Веллесдорф боялся — нетрудно было догадаться, чего. Пустовала рыночная площадь, никакие повозки и экипажи на подъезде к деревне или на главной ее улице не теснились. Вообще их не было, если на то пошло. Да вдобавок, успела обзавестись деревня еще одним признаком, сближавшим ее с городом. Неровным кругом Веллесдорф опоясывало укрепление. Не крепостная стена, правда, но земляной вал высотой больше человеческого роста. Имелись в нем проходы: два, дорога шла как раз через них. Но и проходы эти были перегорожены телегами, гружеными мешками с землей.
Возле телег сгрудилось с десяток крестьян, вооруженных кто чем: вилами, косами, топорами для колки дров. Лишь у двоих цепкий взгляд Освальда приметил мечи — реквизированные, не иначе, в местной кузнице.
На четверку приближающихся чужаков жители Веллесдорфа глядели мрачно, с недоверием.
— Кто такие? — раздался грубый окрик, и вперед выступил седеющий, но еще крепкий и коренастый мужчина в кольчуге и с непокрытой головой. Шлем при нем имелся, но его этот немолодой вояка предпочитал держать пока под мышкой. Лицо мужчины украшали пышные пшеничные усы, сединою пока почти не тронутые.
— Капитан Римас, — обратился к нему сэр Андерс, — неужели вы меня не узнаете?
Разговаривать рыцарь-изгнанник пытался, как подобает человеку знатному с простолюдином, пусть даже достойным уважения. То есть хотя бы чуточку высокомерно, сухо и по возможности без эмоций. Но голос Андерса все равно помимо его воли подрагивал. Не от страха — от радости узнавания.
Именно капитан Римас командовал замковым гарнизоном, пока был жив отец Андерса и Рихарда. Именно он, теперь похожий на старого матерого волка, некогда учил юного Андерса владению мечом. И даже Рихард, когда воцарился в родовых владениях Веллесхаймов, не решился избавиться от капитана Римаса. О, следовало отдать ему должное — поступил младший из братьев куда осмотрительнее. Сменив не только гарнизон, но и его командира, прежнему капитану он поручил обучать новичков. И даже объяснить свои действия удосужился. Сказав, что Римас-де уже староват для командирской должности.
Староват-то, староват и здоровье, чай, не то. Да только опыт не пропьешь, как говаривал при случае сам капитан Римас. И опыт сей оказался небесполезен даже такому подлому и самозваному владетелю, как Рихард фон Веллесхайм.
Но вот теперь Римас обнаружился не в замке — в Веллесдорфе. Неужели самовольно оставил службу?
Внимательным взглядом вперился он в лицо сначала сэра Андерса, затем его спутников, а потом опять вернулся к рыцарю-изгнаннику.
— Сэр… Андерс? — пробормотал пожилой вояка, наконец, узнавая, но в то же время, как будто не веря в возможность этой встречи, — неужели это вы… правда, вы? Хвала небесам! Наверное, сам Всевышний прислал вас к нам на помощь в это трудное время.
— Это мой долг, — Андерс развел руками, — и долг каждого владетеля — быть со своими подданными.
— Каждого владетеля, не забывшего, что такое честь, — дерзнул капитан Римас поправить ученика и хозяйского отпрыска. Впрочем, такую дерзость старший из братьев Веллесхайм охотно простил. Особенно капитану Римасу.
— Эй! А ты поможешь… спасешь нас? — выкрикнул, обращаясь к Андерсу, один из крестьян.
— Кому тыкаешь, дубина?! — рявкнул Римас на него да, коротко замахнувшись, отвесил крестьянину подзатыльник, точно непутевому дитю, — перед тобой наследник… законный владетель этих земель.
— Клянусь сделать все, что в моих силах, — отчеканил сэр Андерс, сам оставшись невозмутимым, — тем более, я подмогу привел.
И кивнул в сторону трех человек, пришедших с ним.
На спутников рыцаря-изгнанника Римас посмотрел пристально и строго. Оценивающе. И с уважением… когда задержал взгляд на одном Сиградде. К варварам-северянам отношение у него было двоякое. Бывший командир замкового гарнизона знал их как могучих воителей и отчаянных храбрецов — с одной стороны. А с другой (и не без оснований) считал дикими зверями в человеческом обличии. Дикими, неуправляемыми, едва ли не безумцами. Не говоря уж о том, что веру истинную северяне упорно не признавали. Продолжая молиться и приносить жертвы камням да разрисованным деревяшкам.
Но присутствие в новоявленной «подмоге» могучего варвара хотя бы приободрило Римаса. Такой боец, как ни крути, стоил трех обычных. А если брать крестьян, то так и вовсе десятка.
Но вот остальные…
— А это… эти еще зачем? — недовольно вопрошал Римас, переводя взгляд то на Равенну, то на Освальда, — только бабы нам не хватало. И этот… олух деревенский?..
— Этот деревенский олух, — вежливо, но в то же время с вызовом, парировал оскорбленный Освальд, — может прямо сейчас…
Он взмахнул рукой, и нож, брошенный ею, вонзился в телегу в каком-то дюйме от руки Римаса, которой тот на нее облокотился.
— … кое-что может, в общем. А эта, как ты говоришь, баба — колдунья.
— Могу подтвердить, — сухо молвила Равенна.
— Эх, грехи наши тяжкие, — вздохнул Римас, — и чью только помощь не примешь, когда все в пропасть валится… Ладно, проходите. А вы не стойте столбами, козлиное отродье! Пропустите сэра Андерса и его спутников!
Последние две фразы предназначались крестьянам. Которые, услышав их, тотчас же кинулись освобождать от мешков телеги. Да, поднатужившись, отодвигать их, открывая проход.
— И много с вами людей пришло? — поинтересовался Андерс у капитана Римаса, когда они уже шли вдоль главной улицы Веллесдорфа.
Мимо них проходили группки кое-как вооруженных крестьян. Другие крестьяне суетились близ укрепления или поглядывали вокруг, взобравшись на земляной вал. А вот бойцов под стать Римасу — в доспехах и при настоящем боевом оружии — в поле зрения рыцаря-изгнанника не попадалось.
— Если бы, — пожилой вояка вздохнул, — это от прежнего гарнизона можно было ожидать доблести. Шутка ли — не один год служили вашему роду. А те помои, которые ваш братец понабрал… даже вспоминать тошно! Быстро деру дали, как началось… все это.
