Сердце василиска - Флер Полина (бесплатные серии книг .txt) 📗
— Жду? — Я слегка отодвинулась и нахмурила брови. — Разве ты не возьмешь меня с собой?
— В армию? — в свою очередь нахмурился Дитер. — Какие глупости! Война — это кровь, грязь, постоянные походы. Я не хочу подвергать тебя опасности!
— Почему? — с жаром подхватила я, развивая мысль. — Я могу оставаться при штабе. Могу помогать тебе советом или просто ждать с задания. Только позволь быть рядом! Знать, что с тобой все в порядке!
— Я буду писать письма.
— Письма не посмотрят ласково, так, как ты, — возразила я. — Не обнимут, не поцелуют, не передадут твой запах. Бумага мертва, а мне нужен живой Дитер. Такой, как сейчас!
— Ты не знаешь, чего просишь! — Мой генерал аккуратно отстранился и поднялся на ноги. — Женщине не место в армии, это дурная примета.
— А куртизанки, значит, примета хорошая? — парировала я, тоже вскакивая и упирая кулаки в бока.
— Это совсем…
— Что? — вспылила я, комкая подушку. — Другое? У-у! Только попробуй сказать, что это другое. И получишь подушкой… нет, вот этой чашкой! Нет, подносом по лбу!
Я намекающе постучала по подносу на столике, и Дитер обмяк.
— Прости, — пробормотал он. — Конечно, я не собираюсь изменять тебе, пичужка. Клянусь! Но все-таки не могу рисковать твоей жизнью.
— Обещай хотя бы подумать!
Дитер вздохнул, обогнул кровать и подошел ко мне.
— Обещаю, — едва слышно сказал он, глядя в глаза. — Я обещаю, пичужка. Я слишком тебя люблю…
Мы обнялись и стояли так, вжимаясь друг в друга и слушая, как внизу топочет прислуга, а за окном шумят сады. Я не знала, сколько нам отмерено времени перед расставанием, и не хотела терять ни минуты.
Этот день принадлежал нам. Мы гуляли по тенистым аллеям, держась за руки и переговариваясь о всякой ерунде. Смеялись, играя в салки. Дитер прокатил меня на виверне, и я немного поуправляла Крошкой Цахесом в небе, отдаваясь восторгу полета и стараясь не думать о завтрашнем дне. К ужину небо заволокло тучами, в отдалении порыкивала гроза, Дитер извинился и сказал, что ему нужно навестить Ю Шэн-Ли, так что к ужину его ждать не нужно.
— Лучше погрей мне кровать, дорогая, — ласково попросил он. — Когда я вернусь, то сразу приду к тебе, моя роза.
— Я буду ждать моего дракона, — прошептала я, целуя мужа в губы и приглаживая его непослушную седую прядь за ухом. — Но если ты не вернешься, поднос все-таки познакомится с твоим упрямым лбом, договорились?
— Слушаюсь и повинуюсь, госпожа, — расшаркался Дитер.
Одной мне было не по себе. Вечер тянулся, ливень обходил нас стороной, но где-то далеко посверкивали белые нити молний, а здесь тихонько шуршал дождь, сбивая со сливовых деревьев последнюю цветочную пену. Я легла рано и читала при свете лампы, прислушиваясь к каждому шороху. Дитер не обманул: он явился к полуночи.
— Что сказал Шэн? — спросила я, откладывая книгу и выжидая, пока Дитер разденется.
— Он тоже собирается выступить в составе отряда как переговорщик, — сообщил генерал, юркая ко мне в постель и прижимаясь холодным боком.
Я вскрикнула и оттолкнула его ладони:
— Брр! Лягушонок!
— На улице дождь, мой цветочек, — усмехнулся Дитер. — Согреешь усталого путника?
— Если только усталый путник скажет, что он решил по одному маленькому вопросу, — надула я губы.
Дитер засмеялся и поцеловал их.
— Скажу завтра. Утро вечера мудренее.
— Обещаешь? — Я ответила на поцелуй.
— Обещаю, пичужка, — шепнул он, лаская мое тело, так что вскоре меня бросило в жар.
Я отзывалась на ласки стоном, как хорошо настроенный музыкальный инструмент. Касания Дитера были легки и умелы, страсть и магия снова клубились вокруг, накапливая статическое электричество и покалывая наши тела крохотными молниями удовольствия. Мы снова занимались любовью, сначала размеренно и нежно, потом напористее и грубей. Я кричала, содрогаясь в сладостных судорогах, и ощущала, как внутри меня выбрасывает свое напряжение Дитер. Словно губка, я впитывала его любовь каждой порой на коже и все не могла насытиться. И провалилась в счастливое забытье, обвивая Дитера руками. Наверное, я смеялась во сне, и в ту ночь меня не беспокоило ни Черное Зеркало, ни Оракул, заплетающая узелки.
Разбудил мерный стук по подоконнику. Открыв глаза, я долго не могла понять, почему за окном все еще темно. Большие настенные часы показывали девять утра, за окном едва брезжил серенький рассвет, и стук, разбудивший меня, оказался моросящим дождиком.
— А дождь все идет и идет, — спросонья пробормотала я и повернулась с боку на бок, чтобы приветствовать Дитера поцелуем.
Но рядом на подушке никого не было. Постель оказалась пуста и прохладна: если Дитер и проснулся, то сделал это довольно давно.
— Милый? — позвала я, потягиваясь и протирая глаза.
Наверное, он, как и вчера, уже вышел в гостиную, чтобы налить чая и принести в постель. На сердце потеплело, и я улыбнулась, заплетая в косу растрепавшиеся волосы. Взгляд упал на прикроватный столик, где, придавленная пресс-папье, лежала вдвое свернутая записка.
Расслабленность сразу покинула меня, сердце кольнуло тревогой. Схватив записку, я развернула ее и тут же прижала к груди ладонь: внутри, под ребрами, что-то назрело и лопнуло, обдав слепящей болью.
«Моя дорогая, любимая Мэрион! — начиналось послание. — Я хорошо подумал и принял решение. Я генерал фессалийской армии и останусь им, поэтому сегодня же на рассвете приказал оседлать виверн, и когда ты прочтешь это письмо, мы с Гансом уже будем в альтарской столице. Нет розы без шипов, а любви без разлук, поэтому прости, что дал ложную надежду, но подвергать тебя опасности не хочу. Прости, что уехал так рано, не разбудив тебя, расставание слишком тяжело для нас обоих. Я поцеловал тебя в щеку… да-да, как раз туда, возле ушка, где ты когда-то отрезала локон, чтобы получить у монахов-отшельников зелье гиш. Я остаюсь с тобой навеки душой, а ты приходи ко мне во сне, ладно? Жди, и я обязательно вернусь. Твой сердцем, вечный солдат Фессалии, Дитер».
Записка выскользнула из рук и закружилась, падая на простыню. Я подскочила с кровати, но едва не рухнула от головокружения, ухватилась за подголовник и слабо позвала:
— Жюли… Жюли!
Сначала было тихо, потом за дверью раздались мелкие шаги, и в комнату заглянула не Жюли, а Гретхен.
— Простите, фрау! — испуганно проговорила она. — Она не может подойти, ее муж Ганс утром без предупреждения отбыл вместе с герцогом в неизвестном направлении.
— И Ганс! — в отчаянии проговорила я и закрыла лицо руками. — Что же вы наделали… что же…
Я глубоко вздохнула, утерла выступившие слезы и отчеканила:
— Прикажи конюхам седлать виверн, Гретхен.
Девушка помялась у порога и мотнула головой.
— Виверн нет, — осторожно сообщила она. — Его сиятельство и герр адъютант уехали на них верхом.
— Тогда пусть оседлают коней! — закричала я и откинула косу за спину. Она хлестнула меня по лопаткам, точно подстегнула в спину. — Скорей, Гретхен! Скорей!
— Вы хотите догнать его сиятельство? — всплеснула руками служанка. — Но это невозможно! Виверны слишком быстро летят, а господа слишком рано отбыли, не сказав никому и слова, даже слугам!
— Знаю, — кивнула я. — Поеду в поместье к Ю Шэн-Ли. Мне, как и Дитеру, есть что с ним обсудить.
Глава 4
УМНИК И ЗАБИЯКА
На улице было свежо, в карете — душно, на душе — тоскливо.
Я комкала в руках платок с инициалами «Д. М.», от него все еще пахло духами Дитера: крепкими, с табачными нотками. Я подгоняла кучера, умоляя ехать быстрее. Только бы успеть! Только бы Ю Шэн-Ли не умчался вместе с Дитером! Тогда я буду совсем одна, в опустевшем поместье, и мне останется только ждать, ждать, ждать… Бог знает сколько времени! Я не смогу вынести этого постоянного ожидания и одиночества! Я не за это сражалась с фессалийскими монархами и не собираюсь сдаваться!
Пагода Ю Шэн-Ли была заметна издалека. Покатые крыши с золочеными коньками выныривали из облетающей пены садов, на воротах восседал деревянный красно-белый дракон. Посматривал мудрым черным глазом и усмехался в длинные усы, словно спрашивал: «И что ты собираешься делать, пичужка?»
