Семь горных воронов - Алхимова Ванда (книги TXT) 📗
— А вот и наша дорогая матушка! — распахнул объятия Гордый Ворон. — Сколько лет, сколько зим! Позволь припасть к твоей груди, по которой я так истосковался… Хотя, если я ничего не путаю, твоей груди-то мне и не досталось, у меня же вроде кормилица была?
— Я вызвала вас для серьезного разговора, и у меня не так много времени, чтобы смотреть на шутовское представление, — выпрямилась в кресле миледи. — Замолчите и выслушайте меня.
— Ого! — рассмеялся Гордый, оборачиваясь на братьев, которые встали рядом в нескольких шагах от кресла. — Да матушка-то будет похлеще маршала Лаувена!
— Закрой рот, — сверкнула глазами миледи.
— Тю! — удивленно присвистнул Гордый. — Ну и обращение для нежной маменьки с сыном, которого она не видала десять лет! А где же слезы умиления? Где положенные случаю женские причитания?
— Ройле, — чуть повернула голову миледи к лесорубу, почтительно замершему возле ее левого подлокотника. — Пожалуйста, сделай так, чтобы мой четвертый сын больше меня не перебивал.
Гордый все еще улыбался, когда Ройле шагнул к нему. Четвертый брат был самым рослым из всех, но лесоруб возвышался над ним больше чем на целую голову. Никто не успел и глазом моргнуть, как Ройле с быстротой крупного лесного зверя схватил Гордого за горло правой рукой и поднял вверх, одновременно перехватывая левой рукой его взметнувшуюся для удара левую руку.
Все братья застыли в молчании. Гордый был крупным мужчиной в самом расцвете жизненных сил, опытным воином, владевшим искусством борьбы. Он оказывал бешеное сопротивление: пытался правой рукой разжать стискивающие его горло пальцы, вырвать левую руку из стального захвата, бил противника ногами.
Но Ройле стоял с каменным выражением лица, словно не ощущая тяжелых ударов, и медленно поднимал Гордого все выше, пока наконец тот не повис на его вытянутой руке, хрипя и задыхаясь. Лицо Гордого побагровело, глаза налились кровью. В свою очередь, у Ройле на лбу вздулись вены, а по вискам заструился пот, но это были единственные признаки того, что он прикладывает какие-то усилия. Лесоруб хранил глухое страшное молчание, и только глаза у него горели, словно у дикого зверя.
Ни один брат не пошевельнулся, чтобы помочь Гордому. Миледи сидела, спокойно глядя на расправу, и ждала. Ройле начал медленно сжимать пальцы, и Гордый забился, как заяц в силках. Лицо страшно исказилось, из стиснутого горла рвались клокочущие звуки. Ройле встряхнул его, а потом резко разжал обе руки и отступил. Гордый Ворон рухнул на пол и судорожно схватился за горло, растирая его, кашляя, захлебываясь и давясь воздухом.
Прозрачные льдистые глаза миледи холодно наблюдали за его мучениями. Младший и Белый Вороны отвернулись, Старший смотрел в пол, Дикий — на свои сапоги, и только Красный и Мудрый Вороны с любопытством разглядывали жертву.
Наконец Гордый Ворон кое-как отдышался и вскочил на ноги. Лицо его все еще не утратило зловещую красноту, волосы слиплись от пота в сосульки, на шее расплывались безобразные отметины. Он тер горло и смотрел на мать налитыми кровью и ненавистью глазами. Гордый открыл рот, но вместо слов из его горла вырвалось только сипение. Он сразу же скривился от боли и снова ухватился за шею.
— Спасибо, Ройле, — как ни в чем не бывало кивнула миледи. — А ты умолкни и слушай. Я знаю, о чем ты думаешь: будь у тебя сейчас меч, ты бы разделал моего телохранителя, словно свиную тушу. Но меча у тебя нет, а без него весь твой опыт против Ройле бесполезен. Притихни, иначе я прикажу Ройле содрать с тебя штаны и выпороть как следует ремнем, если уж ты забыл, какое наказание получал в детстве, когда дерзил матери и выказывал непослушание.
Гордый Ворон дернулся, но потом опустил голову. Вид у него был жалкий, руки тряслись так, что ходуном ходили.
— Итак, я собрала вас здесь по очень важному делу, — не обращая больше на него внимания, произнесла миледи. — Вы, мои старшие сыновья, живете при дворе и занимаете высокие должности, а потому лучше всех знаете, что грядет война. Она будет долгой, кровопролитной и разорительной для всего королевства. Меня это все волнует потому, что если Эннобар проиграет, то война затронет и Серые горы, а этого я допустить не могу. Там стоит наше родовое гнездо, и мы должны приложить все силы, чтобы война туда не дошла. Завтра утром Эннобар проведет совет, куда вместе со мной пойдешь ты, мой старший сын.
Старший Ворон медленно кивнул.
— Однако нам нужно решить еще один вопрос, — продолжила мать. — Вы все прекрасно знаете, как были дружны ваш отец Аодх Ворон и король Эннобар. Но ко всеобщему горю, мой муж десять лет назад скончался от раны, полученной в поединке за честь короны, оставив короля без надежной опоры. Такой опорой должен стать один из вас. Тот, кто поведет к алтарю среднюю дочь короля, принцессу Лорну. Разумеется, им должен был стать ты, мой старший сын…
Миледи в упор взглянула на Старшего. Тот нервно провел рукой по волосам и сказал:
— Миледи, я полностью осознаю свою вину, крайне раскаиваюсь и желал бы принести вам все возможные извинения…
— Оставь их себе, — перебила мать. — Что сделано, то сделано, и говорить об этом не имеет смысла. Так вот, раз мой первенец встретил свою судьбу, обойдясь без моего участия, то породниться с королем должен один из вас. Мы с Эннобаром решили доверить выбор самой Лорне. Завтра вечером вы придете в покои короля, и тот, кто понравится ей больше остальных, станет ее счастливым женихом.
Дикий и Красный переглянулись. Белый Ворон стоял с отсутствующим видом, Мудрый смотрел на мать со своей неизменной полуусмешкой. Младший открыл рот и уставился на миледи во все глаза. Гордый все еще растирал горло.
— Да, конечно, — ответил за всех Старший. — Завтра я приведу братьев в покои Эннобара и подготовлю брачный договор.
— Отлично, — кивнула миледи. — А сейчас мне бы хотелось, чтобы вы все вместе пошли и посидели перед камином за приятной беседой, как и положено братьям. Мне же требуется отдых. Сегодня был тяжелый день, да и завтра предстоит непростой.
Миледи кивнула и протянула руку. Все братья по очереди подходили и целовали эту узкую белую кисть, сопровождаемые пристальным взглядом Ройле. Последним шел Младший, он же и закрыл за собой дверь, покидая покои.
— Моя госпожа, надо позвать служанок или миледи Маргарет? — спросил Ройле.
— Пока нет, — устало отозвалась миледи. — У меня совсем не осталось сил, не могу даже с кресла встать… Чтобы дойти до кровати.
— Может, мне помочь тебе? — простодушно предложил Ройле.
— Будь так любезен.
Миледи откинула голову на спинку кресла и в изнеможении прикрыла глаза.
Ройле примерился, осторожно поднял ее на руки и отнес на постель. Усаживая миледи на пышное ложе, Ройле краснел и старался не заглядываться на нее.
— Я так устала… — пожаловалась миледи, берясь пальцами за пояс и распуская его. — А от женщин столько шума… Не мог бы ты снова помочь мне?
— Конечно-конечно, — поспешно заверил ее Ройле.
Миледи села полубоком.
— Расшнуруй мне платье.
Ройле сначала попытался взяться за дело стоя, но с его ростом это было неудобно, а потому он тоже присел на ложе, заскрипевшее под его тяжестью. Бывший лесоруб осторожно потянул шнуровку, боясь сделать неловкое движение и порвать ее. Лоб покрылся потом, щеки покраснели от волнения. Ройле сопел и осторожно тянул шнурки.
— Можно не так трепетно, — усмехнулась миледи, завела руки назад и быстрыми резкими движениями распустила всю шнуровку. — А теперь помоги мне его снять.
Ройле, следуя указаниям, помог миледи избавиться от верхнего платья. Она осталась в шелковом нижнем, крепившемся только на поясных завязках. Второе платье миледи сняла сама, оставшись в тонкой льняной рубашке с открытыми руками и низким вырезом, едва доходившей ей до колен.
— Ну, видишь, не так уж это все и сложно, — заметила миледи, бросив по очереди оба платья на стоявшее у изголовья кресло. Потом она сняла тяжелые серьги и медленно распустила волосы.
