Меч Шаннары - Брукс Терри (читать книги бесплатно полные версии TXT, FB2) 📗
Шеа потрясенно смотрел на Кельцета, восторженные крики не ослабевали. Громадный тролль вновь повернулся лицом к троим судьям, тщетно пытавшимся призвать бушующую толпу к порядку. Прошло еще несколько минут, прежде чем шум стих настолько, что можно было слышать отдельные голоса. Тролли вновь уселись, взволнованно ожидая слов Кельцета. После короткой паузы к немому герою подбежал переводчик, и Кельцет начал говорить на языке жестов. Следя за движениями его мощных рук, переводчик излагал его речь судьям на своем языке. Один из судей начал что-то говорить в ответ; Шеа не понимал из их беседы ни слова, но, к счастью, Панамон в этот момент начал взволнованным шепотом пересказывать юноше суть происходящего.
— Он говорит, что пришел из Норбана, одного из больших городов троллей в северных Чарнальских горах. Его родовое имя — Малликос; это очень древний и уважаемый род. Но все они погибли, говорили, что их перебили гномы, собиравшиеся ограбить их фамильную сокровищницу. Судья слева спросил Кельцета, как же он спасся; считалось, что он тоже погиб. Похоже, это было кровавое дельце, если о нем слышали даже в этой деревушке. Но тогда — ты только послушай, Шеа! Кельцет говорит, что его семью истребили посланцы Повелителя Колдунов! Почти год назад Носители Черепа появились в Норбане, захватив власть и приказав солдатам выполнять их распоряжения. Они убедили почти весь город, что Брона восстал из мертвых, что он прожил тысячи лет и стал неуязвим для оружия смертных. Малликосы были одной из правящих семей в Норбане, и они отказались подчиняться, призывая горожан сопротивляться воле Повелителя Колдунов. Слова Кельцета убедили многих — ведь он носил Черный Ирикс. Тогда Повелитель Колдунов уничтожил всю семью Малликосов, а Кельцета отправил в свою крепость на Лезвии Ножа. История о гномах-бандитах — это обман, который должен был заставить горожан охотнее идти на войну с Югом.
Но Кельцету удалось бежать прежде, чем его заточили в темницу, и с тех пор он бесцельно шел на юг, пока не встретился со мной. Повелитель Колдунов сжег ему гордо, чтобы тот никогда уже не мог ни с кем говорить, но он научился языку жестов. Он ждал случая вернуться на Север‡ Рассказ Кельцета внезапно прервал один из судей, и Панамон на миг замолчал.
— Судья спросил, зачем же он теперь вернулся. Наш крупный друг говорит, что Брона страшится силы Меча Шаннары и легенды, где говорится, что Меч поднимет последний сын эльфийского дома‡ Панамон резко смолк; переводчик вновь повернулся к Кельцету. В первый раз громадный тролль взглянул в глаза Шеа, взгляд его удивительных глаз внезапно стал серьезен. Юноша невольно задрожал. Затем его могучий спутник что-то коротко сказал знаками ожидающим его слов судьям. Панамон помедлил, затем тихо заговорил.
— Он сказал, ты, Шеа, должен идти с ним в королевство Черепа, проникнуть в горную крепость, и там уничтожить Повелителя Колдунов!
Глава 31
Паланс Буканнах умер на рассвете. Смерть пришла к нему тихо, почти неожиданно, с первыми слабыми лучами золотистого солнечного света, робко рассеявшими мрак на востоке. Умер он, не приходя в сознание. Когда о его смерти сообщили Балинору, тот только склонил голову и отвернулся. Друзья еще мгновение стояли рядом с ним, затем Гендель жестом велел всем им выйти. Они собрались в холле перед комнатой, где лежало тело, и стали вполголоса беседовать. Балинор был последним из Буканнахов. Если в грядущей битве он погибнет, его род исчезнет с лица земли. Только история сохранит его имя.
В тот же час начался штурм Тирсиса. Он тоже начался тихо, как только стала таять ночь. Занявшие боевые позиции солдаты Граничного Легиона напряженно вглядывались в серые равнины, лежащие под стенами великого города, и свет медленно восходящего солнца открывал им чудовищное войско Севера, доходящее до самого Мермидона, чьи безупречно выстроенные полки расчерчивали темно-зеленую траву черными шахматными клетками. Мгновение огромная армия стояла неподвижно, замерев на равнине под городскими стенами, и рассвет медленно превращал черные тени в фигуры из плоти и крови, железа и камня, а затем они двинулись на ряды защитников Тирсиса. Тишину внезапно разорвал грохот военных барабанов карликов; от их низкого рокочущего стука зловеще задрожали каменные стены Тирсиса.
Северяне шли в бой медленно, уверенно, в такт грому барабанов грохотали по земле тысячи тяжелых сапог, слышался звон металла о металл — готовилось к бою оружие и доспехи. Они шли молча, тысячи и тысячи закованных в железо воинов, безликих в полумраке раннего утра. Впереди войска на окованных железом колесах катились со скрипом огромные штурмовые мосты, предназначенные для взятия укрепленных высот, сбитые из обшитых сталью бревен.
Шли секунды, исполинскую армию отделяло от неподвижных рядов Легиона уже менее ста ярдов, медленный ровный рокот барабанов не ослабевал. На востоке показался ясно видимый краешек солнца, и умирающая ночь отступила за западный горизонт. Барабаны внезапно смолкли, и громадное войско резко остановилось. Еще мгновение в утреннем воздухе висело могильное безмолвие, странное и пугающее. Затем из глоток северян вырвался оглушительный рев; в едином порыве чудовищная военная машина ринулась вперед, все новыми волнами обрушиваясь на солдат Граничного Легиона.
Перед закрытыми воротами несокрушимой Внешней Стены стоял Балинор, с холодным непроницаемым выражением лица наблюдая за вызывающей ужас атакой северян. Спокойным, ровным голосом он начал отдавать приказы своим гонцам, послав одного к Актону и Фандуику на левый фланг, другого — к Мессалайну и Гиннисону на правый. На миг его взгляд вернулся к ужасающему зрелищу под укреплениями Внешней Стены, где бешеная волна нападающих подкатывалась уже к самому Легиону. Укрытые за наспех насыпанными валами, его приказа терпеливо ожидали лучники и копейщики. Балинор знал, что с занятой им выгодной оборонительной позиции можно остановить даже эту чудовищную атаку, но вначале необходимо было разрушить пять тяжелых мостов, медленно ползущих к подножию утеса. Он верно рассудил вчера, решив, что враг при штурме плато прибегнет к подобным устройствам, как и северяне предвидели, что он разрушит ведущую в город эстакаду. Первые ряды атакующих северян были уже в полусотне футов от скал, но новый король Каллахорна все еще выжидал и наблюдал.
Затем под ногами наступающих внезапно разверзлась земля, и нападающие с криками начали падать в замаскированные ямы, плотной цепочкой окружающие плато. Два чудовищных подвижных моста с грохотом рухнули в открывшиеся провалы, срывая колеса с осей и ломая бревна. Первая волна мощной атаки застыла, и тогда из-за низких валов по долгожданному сигналу Балинора поднялись лучники Легиона и открыли огонь в упор по рядам сбитых с толку врагов. Мертвые и раненые десятками падали на землю и исчезали под сапогами своих же сородичей, ибо вторая волна приостановившейся атаки вновь ринулась вперед, прорываясь к солдатам Легиона.
Три тяжелых моста избежали замаскированных ям и продолжали ползти к низким валам невредимыми. Лучники Легиона быстро выпустили по открытым деревянным частям мостов тучу горящих стрел, но по пылающим бревнам тут же вскарабкались десятки проворных желтых фигурок и затушили пламя. К этому времени карлики-лучники тоже заняли выгодную позицию, и несколько минут войска обменивались ливнем свистящих в воздухе стрел. Тела карликов, поднявшихся на горящие мосты, превратились в клочья мяса и костей. Повсюду с криками боли падали люди, смертоносные стрелы находили свою живую цель. Часть раненых воинов Граничного Легиона смогла укрыться за низкими валами, и им удалось оказать помощь. Но павшие северяне остались лежать на открытой равнине, беспомощные и беззащитные, и сотни вражеских солдат погибли прежде, чем сумели найти укрытие от стрел.
Три уцелевших моста по-прежнему ползли к подножию неприступных утесов, но один из них был охвачен пламенем, огромные клубы черного дыма скрывали все в сотне футов вокруг. Когда два оставшихся моста отделяло от валов всего два десятка футов, Балинор приказал применить последнее средство. К самому обрыву плато подтащили огромные котлы с маслом и опрокинули их вниз, на землю, прямо под колеса катящихся мостов. Прежде чем рвущиеся в бой северяне успели отвернуть в сторону, в огромные лужи растекающегося масла полетели факелы, и все происходящее внизу исчезло в языках пламени и тяжелом черном дыму.
