Глаза тьмы (СИ) - Зорина Светлана (читать книги полностью TXT) 📗
— Диннар тут ни при чём, — уверяла Гинта испуганных жителей Хаюганны. — Никто не может воздействовать на душу, заключённую в камень. Никто, кроме Трёхликой. Разве вы не знаете, что в период своей наивысшей активности — а сейчас именно такой период, она способна влиять на камни? Вспомните пять великанов в пустыне за Улламарной. А разве ваши деды не слышали от своих отцов и дедов, что в прошлую Ночь Камы золотой зверь уже пытался встать?
Гинта боялась за Диннара. Ему только начали доверять. Если он опять наткнётся на стену ненависти и страха, он может снова, но на этот раз уже окончательно, отвернуться от людей. А если он ещё и потеряет Амниту…
«Нет, нет, — твердила Гинта. — Этого не будет. Трёхликая, ты не сможешь их разлучить. Злая, бесплодная богиня, ты не умеешь любить, но вечно завидуешь чужой любви. Тебе не одолеть их. Ты знаешь, что тот, кто любит, уязвим. И всё же тот, кто любит, сильнее».
К счастью, никто и не пытался обвинить Диннара. Слишком свежа была память о недавней битве, когда он, возглавив каменное войско, спас Ингамарну и Улламарну от полчища дикарей. А вскоре и золотого зверя перестали бояться. Двигался он редко и очень медленно. Похоже, он хотел вернуться к старой арконе, под которой пролежал три тысячи лет.
— Сингал возвращается на место, — говорила Гинта. — А значит, скоро всё вернётся на круги своя. Сингал Нури, чья душа заключена в это изваяние, был любимцем Диннувира. Он не причинит нам зла.
Гинта не пыталась обмануть людей. Она чувствовала, что этот маррунг действительно не опасен, и верила, что в случае чего она сумеет его остановить, как и тогда, когда была Диннувиром. Нури вспомнит её и подчинится.
А вот с другими маррунгами ей не справиться. Если только она не решится на то, на что когда-то решился Диннувир. Судьба избавила его от необходимости приносить себя в жертву. А вот что судьба приготовила ему сейчас, спустя три тысячи лет?
Когда боевые дайверы бомбили в Валлондоле вражеские объекты, пилоты получили приказ уничтожить гигантскую статую бога, стоявшую возле недавно построенного дворца в Саррондоне. Этот приказ показался бы им смешным, если бы они не знали, что исходит он от Гинты. Величайшая нумада Сантары никогда бы не стала отдавать нелепых распоряжений. Статую уничтожили. Эрлин предлагал разбить и гигантское изваяние Маррона, но Ганга не позволила. Она не хотела пугать марвидов, которые сочли бы это дерзостью по отношению к повелителю камней. Они смертельно боялись его гнева. И была ещё одна причина, которая мешала Гинте уничтожить эту статую. Она поручила нескольким мангартам из школы Аххана днём и ночью охранять зиннуритового исполина.
«Тагай не сумеет к нему подобраться, — думала она. — Ни в плотном, ни в тонком теле. К нему никого не подпустят… Да только вот зря я себя успокаиваю. Тагай не дурак. Если он действительно намерен сделать маррунга, то давно уже нашёл каменного гиганта, которого можно для этого использовать. Но где он его прячет? Где можно спрятать огромную статую? Мы же весь Валлондол прочесали, пока не наступила Ночь. Не говоря уже о Сантаре… Только про восточные леса не подумали. Мы многое упустили из виду. Враги называют нас с Эрлином правителями, которые залезли на трон, едва выбравшись из пелёнок… Что поделаешь, если у нас не было времени повзрослеть и набраться опыта…»
Теперь дайверы постоянно кружили над восточными лесами, освещая хаговые дебри мощными прожекторами. Да и разведчики на вангах были там частыми гостями. Похоже, все уцелевшие дикари вернулись в Валлондол. Разведчики не заметили ничего подозрительного. Ничего и никого. Ни людей, ни варнов, ни тем более гигантских статуй.
Тагай мог сделать маррунгом просто глыбу камня и даже целую скалу, но это было бы не так страшно, как если бы он «оживил» статую. Если верить записям Диннувира, маррунги, не имеющие образа, слишком быстро засыпали. Ваятель, который создаёт подобие живого существа, в каком-то смысле одухотворяет камень, и чем искусней сделана статуя, тем больше она может «бодрствовать», если вселить в неё душу. Многое зависело и от массы изваяния. Маленькие маррунги тоже быстро засыпали, поэтому особенно тщательно сейчас охранялись большие статуи. Некоторые были попросту разбиты. В Сантаре ещё никогда не уничтожалось столько статуй. О том, что колдун Тагай знает страшное заклинание, было известно лишь единицам, но поразительное чутьё сантарийцев, всегда удивлявшее детей воды, подсказывало им: в эту Ночь Камы надо остерегаться каменных фигур. В Сантаре всегда побаивались ваятелей, работавших с камнем. И если один повелитель камней «оживил» статуи, чтобы спасти людей, то где гарантия, что кто-нибудь не оживит их совсем с другой целью. Тем более что Ночь Камы — время господства злых демонов. Трёхликая любит делать фигуры из камня и будит спящих маррунгов. Каменные существа опасны. Особенно в период её господства над миром.
Статую Маррона тщательно охраняли, и Гинта была уверена, что Тагай не сможет ею воспользоваться. А вот она сможет, если что. Но неужели ей всё-таки придётся…
Война подходила к концу. Во всяком случае так считал Эрлин, который всё чаще и чаще прилетал на ванге в Ингатам. Диннар здесь не появлялся. Он летал к Амните в Эриндорн.
— Они постоянно ссорятся, — сказал однажды Эрлин. — Когда бы он ни прилетел, она всё на Агерланде. Он, естественно, сразу туда… Диннара злит, что она не вылезает из дайверана.
— Но он же знает, что летательные аппараты — её слабость…
— По-моему, он что-то подозревает. Мои ребята на Агерланде боятся его, как огня. Даже стараются не попадаться ему на глаза. Вдруг он захочет выведать у них истинную причину столь горячего интереса Амниты к нашей с ней новой игрушке. Они все отличные техники и пилоты, но у них среднее анх, а он…
— Он не посмеет применить запрещённый анхакар, — нахмурилась Гинта. — Теперь он хорошо знаком с этикой нумадов и не захочет стать среди нас изгоем. Впрочем… Твои парни правы. Пусть лучше пока держатся от него подальше. На всякий случай. К сожалению, Диннар иногда бывает непредсказуем.
— Амнита действительно уверена, что у неё всё получится?
— Если говорит, значит уверена.
— Тогда почему она так упорно скрывает всё это от Диннара?
— Потому что он слишком подозрителен и может ей помешать.
— Мне иногда тоже хочется помешать.
— Думаешь, мне не хочется? Но она нам никогда этого не простит… Да и прощать-то будет некого. Ты же знаешь, что тогда произойдёт. Что бы ни случилось с Амнитой, мы вынуждены согласиться с её решением. И возможно, даже принять эту жертву. Хотя принимать такие жертвы ещё труднее, чем их приносить.
— Лучше будем надеяться, что всё обойдётся без жертв, — сказал Эрлин, крепко обняв Гинту. — Если Амнита верит в свои силы, то мы должны верит в неё, и это ей поможет. Она ведь уже не раз попадала в переделки, и ей всегда удавалось выкрутиться.
«Конечно, мы будем надеяться, — думала Гинта, глядя на кусочек звёздного неба, которое смотрело в спальню сквозь щель в занавесках. — Надеяться и верить. Что нам ещё остаётся…»
Она не знала, что сейчас — ночь или уже утро. Когда Эрлин был рядом, она забывала о времени. Он наконец-то уснул. Её супруг, утомлённый войной и любовью… При свете маленькой лампы Гинта любовалась его прекрасным лицом. Быть может, это последняя ночь, которую они провели вместе. Подольше бы она не кончалась.
— Она ещё долго не кончится, — сказал неизвестно откуда взявшийся золотой зверь. — Ведь это Великая Ночь.
— Кто ты? — спросила Гинта. — Ведь ты не Синг…
— Какая разница… Все мы уходим и возвращаемся. Через год или через тысячи лет.
— Нури не может вернуться. Его душа в камне.
— Но он хочет вернуться. И ты тоже.
Зверь исчез так же внезапно, как и появился. А проснулась Гинта от того, что загудел лонгатор. Она поскорей заглушила звук и ушла с аппаратом в другую комнату. Ей не хотелось будить Эрлина. Она чувствовала — случилось что-то страшное. И почти не удивилась, когда услышала в трубке встревоженный голос Даарна.
