Слово тролля. Дилогия - Плахотин Александр (читать лучшие читаемые книги TXT) 📗
— Из лужицы хлебани, — за ночь эта и предыдущая фразы были отшлифованы мной до блеска.
— А еще родственник… — это от Дуди я уже тоже слышал. — И не козел я, слышишь?!
— Слышу, слышу… — принюхался я. В воздухе носилось что-то этакое аппетитное… но ужасно пережаренное.
— Еда!.. — подтвердил мою догадку троллик. — Завтрак готовят.
Переглянувшись, мы дружно ускорили шаг по направлению к цели. Осторожно ступая, мы выдвинулись из леса и растерянно замерли, глядя на…
— Завтрака не будет, да? — обиженно промямлил братец. — Все уже сгорело, да?
— Ага… — только и смог сказать я, рассматривая руины сожженной деревни.
Кое-где, хитро потрескивая и глядя нам вслед, еще горел огонь. Дымились обугленные бревна, выставляя напоказ закопченные печи. Было тихо… И именно так, как бывает, когда умирает стойбище, в смысле человечья деревня.
Мы шли по улице, что еще вчера была главной. Конечно, она и сейчас главная, только вот пуста, безлюдна и больше похожа на то, что обычно остается после разбойничьего набега.
— Гобло? — потянулся братец за своим двуручным резаком. Я лишь пожал плечами в ответ, вытаскивая из-за спины ахаст.
Если бы это были действительно гоблины или орки, то они увели бы скотину с собой. Ан нет — наверное, вся домашняя живность бродит вокруг пепелищ. Что-то здесь не так.
Мы вышли на площадь, и я вспомнил эту деревеньку: именно здесь, возвращаясь к Скорпо в Заблудший Лес, я походя и свернул шею королю Гиеру. За что он и оставил мне очаровательную памятку на ноге, которая время от времени заставляла меня хромать.
— Дуди, ты хотел пить? Вон колодец, — кивком головы указал я на водопой.
— А ты? — заспешил тролль.
— Пригляжу… а то мало ли что. — Пока братец набирал воду уцелевшим ведром, я внимательно оглядывался вокруг, высматривая хоть одну живую человечью душу.
— Брр-грх-гхххх.., — захлебнулся тролль, отбрасывая ведро в сторону.
— Ты чего?! — немедленно развернулся я к нему. Вместо ответа Дуди молча ткнул в расползавшуюся по земле… розовую лужу.
— Подожди! — Полный нехорошего предчувствия я подошел к ближайшему догорающему дому и, найдя нечто более-менее подходящее в качестве факела, вернулся обратно. Как можно осторожнее я свесился в колодец, освещая дно.
По осени у нас в стойбище битком набивают бочку с соленой водой свежими огурчиками, чтобы по зиме можно было полакомиться ими уже в малосольном виде. В этих краях вместо бочки используют колодцы, а вместо огурчиков — людей.
Заложив по обыкновению руки за спину, Яра терпеливо ждал настоятельницу, поглядывая на двор монастыря через смотровое окошко, оставленное открытым недотепами монашками.
В ожидании старшей монахини он с интересом обозрел ворота несостоявшегося «жилища» своих дедов.
Монастырь строился как неприступный замок, в котором можно было отсидеться от осаждающих врагов, имея малочисленный и даже необученный гарнизон. Яра был знаком с такими постройками: в свое время учитель Рат-Йэв хорошенько вбил в голову нерадивого подростка искусство постройки оборонительных сооружений.
Скорей всего, этот замок возводили науги, гномы далекого юго-востока, великие мастера на все руки. Именно в Науге придумали строить башни с опускающимся мостом, который в то же время служил и воротами. Сложная система блоков и водных резервуаров давала возможность управлять процессом спуска и подъема одному-единственному человеку. Регард знал, что дальше, за мостом, находятся тяжелые толстые ворота с решеткой, сломать которые никому не под силу. Конечно, сказывали, что был на днях один случай, когда именно эта хитроумно продуманная конструкция поддалась врагу. Но, как утверждают рассказчики, здесь не обошлось без сильнейшей магии и злого чародейства. Сын короля только улыбнулся этим россказням: он прекрасно был осведомлен о своеобразном свойстве фэла — взрываться, уничтожая и сметая все вокруг. Одного только не мог понять Яра: каким образом эта дрянь почти два года назад смогла попасть за стены божьего дома. И сколько же ее было, если эти стены, не выдержав, рухнули?
Перестав размышлять о всех перипетиях строительства, Регард постарался сосредоточиться на предстоящем разговоре с настоятельницей: было необходимо уговорить ее выдать беглецов. Конечно, у молодого человека, как и у каждого хорошего игрока, существовал свой козырь в запасе, но Яре не хотелось пускать его в ход именно сейчас. И не только потому, что последствия могли быть для него весьма плачевными, просто незачем раскрывать все карты раньше времени.
— Это ты хотел говорить со мной? — недовольный старческий голос вывел Регарда из размышлений.
— Добрый день, матушка Элизабет, — вежливо поклонился Яра. Капюшон еще скрывал его лицо.
— Кому добрый, а кому нет, — брезгливо поджав губы, ответствовала монахиня. — Что ты за гусь такой, не пойму я что-то. Ты бы тряпочку скинул, а? Рожу твою не могу рассмотреть.
— О, сударыня, конечно! — усмехнулся Яра, не спеша отбрасывая капюшон. — Вы уж простите меня, тетя Эли… совсем забыл о правилах хорошего тона.
Старуха впилась глазами в знакомое лицо, еле сдерживаясь, чтобы не закричать.
— А я уж думала, что призраки являются только по ночам, — справившись с собой, она заговорила спокойным ровным голосом.
— Чего только в жизни не случается… — довольный произведенным эффектом снова улыбнулся Регард. — Предлагаю оставить вопросы на потом и сразу перейти к нашему делу. Чтобы вы не мучились догадками, скажу сразу: да, я сын короля Гиера и в скором будущем собираюсь сесть на трон вместо своей сводной сестрички.
— У тебя нет на это права. Хоть в тебе и кровь Гиеров, но все же ты незаконнорожденный. Попросту говоря, ублюдок.
— Ну зачем же так грубо, тетя Эли? Мне казалось, вам хотелось бы встретить смерть в уютной постели, а не на руинах выторгованного шантажом замка. У меня есть предложение: отдайте мне ваших гостей вместе с их жизнями, и я не буду сносить вашу богадельню до основания.
— Даже если тебе удастся совершить переворот, народ и дворяне не пойдут за ублюдком.
— Во-первых, королевским ублюдком. Во-вторых, народ подчинится кому угодно, лишь бы это была сильная мужская рука, а не пухлая женская ручка. И последнее: дворяне уже начали присягать мне на верность…
— Один трус не в счет. — И не обращая внимания на недоуменное лицо собеседника, продолжила: — Тебе не поднять королевство, дружок: кредиторы замучают. А ни денег, ни достаточной власти и связей у тебя пока нет. Да и в ближайшем будущем не предвидится…
— А как насчет винных подвалов королевского дворца, мать Элизабет? — Лицо Яры исказила злобная усмешка. — Что такое, сударыня? Что у вас с глазами? Или вы еще не оставили идею обогатиться за счет королей?
— Это не твои деньги… они принадлежат церкви… — прохрипела настоятельница.
— И именно поэтому вы и пытались заставить Винетту постричься в монахини? Чтобы после смерти нашего батюшки на законных основаниях завладеть королевством, дворцом и всем тем, что находится в его подвалах, ведь так? Не кажется ли вам, что это уже слишком: двести лет самого гнусного шантажа, которые довели Вильсхолл до нищеты, а затем еще и обобрать его до последней нитки!
— Если бы нам удалось задуманное, мы создали бы свое королевство, — мать Элизабет всю трясло, — страну, основанную на порядке и законе. Божьем законе!
— Сколько патетики, пафоса! И ведь все это ради блага народа Вильсхолла, не так ли? Закончим пустые разговоры. Вот мои условия: вы отдаете старого козла и его друзей. Живыми или мертвыми — мне без разницы. Взамен я оставляю вас в покое сейчас и в будущем, когда стану Регардом Вильсхолльским. Представляя, что творится у вас в голове, прямо сейчас ответа не жду — хорошенько все взвесьте, подумайте, не торопясь. Если до заката устраивающего меня решения не будет, штурмую монастырь.
— И ты осмелишься поднять руку на жилище невест Господа нашего?
— Если вы полагаете, что эти стены неприступны, то глубоко заблуждаетесь. Даже имея всего тридцать солдат, я возьму ваш монастырь. А по поводу последнего… Что же это получается, нам, помазанникам божьим, на чужих невест уже и посмотреть нельзя? А там как получится… где смотрины проведем, где свадебку сыграем…
