Сто полей - Латынина Юлия Леонидовна (читать книги без сокращений .TXT) 📗
Пальцы Ванвейлена летали по пульту.
«Это просто случайность, – думал Ванвейлен, – что, в сущности, произошло? Был праздник, все были пьяные, и был какой-то местный шаман, или наркотик в курильницах, и стражники плохо закрепили швартов, и баржа потонула, на твое счастье, ровно за минуту перед тем, как вскрыли ящик».
– Он действительно говорил на Стандарте? – спросил Бредшо.
– Тебе показалось, – ответил Ванвейлен.
– А приказчику тоже показалось?
– Приказчик не знает Стандарта. Может, монах бормотал совершенную бессмыслицу, а приказчик решил, что это наш язык.
«А ты что думаешь? Что ты действительно говорил с покойником? Что мы явились сюда чудом и чудом же убрались?»
– Что это было? – спросил Хатчинсон.
– Озарение, – с нервным смешком ответил Бредшо.
– Вопрос – способно ли озарение засветить фотопленку? – презрительно пробормотал кто-то.
– А почему же нет? – сквозь зубы пробормотал Ванвейлен, – если чудо есть нарушение законов природы, то приборы обязаны его фиксировать. Всякому озарению внутри души – грош цена. Только то, что происходит вне души и доступно опытному наблюдению – настоящее чудо.
– Не мешайте мне считать, – страдальчески закричали сбоку.
– Старт через пять минут, – громко сказал Ванвейлен.
Это подействовало. Люди перестали обмениваться репликами, не относящимися к делу.
Вскоре после полуночи оползень в Козьем-Гребне пошел пучиться и осыпаться, из него поперло круглое и блестящее рыло. Закричали птицы, в озере заметалась проснувшаяся рыба, белесый кокон выпростался целиком и повис над озером на паучьих ножках лучей. Потом страшно ухнуло по всей округе, заплясало неживое пламя, проедая плешь в развороченных тростниках; зеленая звезда пошла карабкаться вверх и пропала под знаком тройного зерна в доме старца Куруты.
Араван Арфарра открыл глаза. Он лежал в одной из комнат даттамова дома. Рядом суетились люди. Зачем они суетились? Арфарра улыбнулся. Он чувствовал себя прекрасно, просто очень хотел спать.
– Унесите меня из этого дома, – сказал он, закрыл глаза и свернулся, как в детстве, клубочком.
Он проснулся поздно вечером в верхнем кабинете управы. Там он велел стелить себе последние дни, не желая проводить ночь в вызывающе роскошной усадьбе в глубине сада.
Встал, оделся, спустился в рабочий кабинет и просидел там до ночи неподвижно, не обращая внимания на осторожные шорохи за дверью.
Наконец чиновники не выдержали неизвестности, и секретарь Бариша просунулся в кабинет, прижимая к груди, как щит, кольчатую корзинку с бумагами.
Он осторожно доложил, что народ из-за Сына Ира не решил бунтовать впредь до особого распоряжения. А чужеземцы – пока пропали.
Араван махнул рукой и улыбнулся:
– Это неважно – сказал он. – Теперь я знаю – они не опасны.
Механическим жестом, каким пьяница выпивает чашку с вином, араван Арфарра потянул к себе корзинку и стал листать первое дело.
Водный инспектор Анхеля семь лет собирал с жителей Нижнего Города якобы на водопровод. Собрал на десяток водопроводов, не построил ни одного.
Арфарра перелистал показания и поднял глаза на бывшего помощника экзарха.
– А в чем, по-вашему, истинная причина злоупотреблений?
Бариша потупил глаза, внимательно разглядывая ворот персикового кафтана: двойному льву на верхней застежке не хватило золотого яблочка, и лев был явно озадачен этим обстоятельством – и словами аравана о чужеземцах.
– Причина, – несмело начал Бариша, – в том, что люди в Нижнем Городе платили не за водопровод.
Араван кивнул.
– А платили они за то, что нарушали запрет на хождение частных судов по каналу. Отмените нелепый запрет – исчезнет и почва для злоупотреблений.
– Что-о? – сказал Арфарра.
Бариша замер.
– А правда, – сказал он с отчаянием, – что Сын Ира во сне показывает будущее и творит с человеком чудеса?
Араван помолчал.
– Чудо, – сказал он наконец, – это когда можно подать доклад. Со свидетельствами. О том, что солнце остановилось, или лепешки на персике выросли… Это – чудо, а все остальное – вздор. Внушение. Галлюцинации. Свое будущее я и без шаманов знаю.
Бариша был человек несуеверный, но вдруг увидел: лев на застежке араванова кафтана ожил и тянется к его голове.
– Так в чем, вы говорите, причина злоупотреблений?
– Да, – сказал Бариша, – водный инспектор, конечно, брал взятки. Но ведь если бы он действительно выстроил водопровод, то он бы еще больше нарушил закон. Стало быть, причина взяточничества – в самом существовании Нижнего Города.
– Можете идти, – сказал араван. – Эту причину и изложите в докладе.
Потом вдруг выскочил из кресла, схватил Баришу за ворот у порога и тихо-тихо сказал:
– И если мне еще раз доложат, что вы дома носите траур по государю Харсоме…
А потом ночью Арфарра увидел в телескоп зеленую звезду, вскарабкавшуюся на горизонт.
Это было уже слишком. Звезды, восходящие на небеса, стоили разговаривающих идолов и пророчествующих шаманов.
Он взял гербовый лист и подписал указ об аресте Сына Ира. Мало того, что монах был превосходным гипнотизером, – а иного рационального объяснения быть не могло, – он еще заставлял чиновника грезить наяву. И даже больше: он был заранее кем-то предупрежден о планах Арфарры. Арфарра был взбешен: простоватый монах и его хозяева умудрились сыграть с араваном провинции ту же шутку, какую сам араван сыграл с суеверными варварами, с королем Варай Аломом!
Ночью он допрашивал арестованных членов несостоявшегося Совета Ста.
Имена преступников были согласованы со столицей, глаза их были тоскливы и безнадежны. Они тщетно пытались оправдать свои действия здравым смыслом и тщетно пытались найти закон, нарушенный араваном.
К утру араван пришел в себя. Он порвал приказ об аресте Сына Ира в клочки и клочки сжег, чтобы никто не видел. В истории империи не было случая, чтобы желтый монах был арестован. Защитнику устоев – нельзя покушаться на устои. К тому же этим бессмысленным и суеверным арестом воспользуются его противники.
Почти через год указ государя о даровании почетного звания и упорство некоторых лиц, отправленных в столицу, потребовали присутствия аравана Арфарры во дворце.
Юный семилетний государь удостоил его личной аудиенции и радостно улыбнулся чиновнику. Это был счастливый день для маленького императора: сегодня он впервые добился от матери разрешения самому говорить тронную речь.
Государь сказал:
– Ныне древние законы восстановлены по всей империи, и с исчезновением «твоего» и «моего» исчезли зависть и злоба. Земли уравнены: богатые не своевольничают, а нищие не бунтуют. Мир пребывает в равновесии, народ пребывает в довольстве, звезды движутся сообразно предписанному, и благодаря этому крестьяне варят из одной рисины горшок каши, а в государевом саду вновь поселились золотые черепахи.
Государь улыбнулся матери. Он был уже большой, он понимал, что говорят, и понимал, что говорит правду.
Ему уже объясняли, как движутся звезды: а с золотой черепахой Шушу он сам играл каждый день. Он склонил голову, слушая, как государственный секретарь повторяет его речь присутствующим: те сами не могли услышать государева голоса. Наконец-то не он повторяет за другими, а другие – за ним.
Араван Арфарра целовал одежду государя, кося глазами вбок. Там, за спиной государыни, стояла ее фрейлина, жена младшего брата государыни: платье ее, лунного цвета, было заткано жемчужной пылью, в волосах сияли звезды, подобные плодам Золотого Дерева, и от красоты ее рушились города и умирали люди: это была сестра короля Варай Алома, прекрасная Айлиль. Арфарра сам устроил этот брак.
Женщина стала оправлять своими тонкими пальцами воротник на платье государыни, и диадема в ее волосах, из веток и листьев, оплетавших гроздья рубинов и большой розовый сапфир, была – Арфарра знал это совершенно точно – подарком Даттама.
