Воин кровавых времен - Бэккер Р. Скотт (читаем книги онлайн бесплатно полностью .TXT) 📗
— Реара тунинг праусса! — взревел соломенноволосый варвар.
Фустарас заметил вооруженные тени и почувствовал, как его крик захлебнулся хрипом, когда пальцы туньера раздавили трахею.
— Фраас каумрут!
На миг Фустарас почувствовал холод наконечника копья у своей поясницы. Такое чувство, как будто глубоко вдохнул ледяной воздух. Воющие лица. Поток горячей крови.
Хрипящее, задыхающееся животное правило его черным сердцем, скуля от боли и ярости.
Тварь, именуемая Сарцеллом, пробиралась через руины безымянного храма. Вот уже три дня она пряталась по темным углам, ибо боль лишала ее способности закрыть лицо. Теперь же, пиная груду почерневших человеческих черепов, тварь думала о снеге, со свистом несущемся над равнинами Агонгореи, о белых просторах, по которым разбросаны черные пятна стоянок. Твари вспомнилось, как она прыгала по холодным сугробам и ледяной ветер скорее успокаивал, чем жалил ее. Твари вспомнилась кровь, брызгающую на незапятнанную белизну и растекающуюся розовыми линиями.
Но снег был так далек — так же далек, как Святой Голготтерат! — а огонь пылал совсем рядом с ее обожженной, покрытой волдырями кожей. Огонь все еще горел!
«Проклятье, проклятье, проклятье, проклятье, проклятье на его голову! Я выгрызу ему язык! Я буду трахать его раны!»
— Ты страдаешь, Гаоарта?
Тварь дернулась, словно кот, вглядываясь сквозь сведенные судорогой пальцы своего внешнего лица.
Неподвижный и глянцево-черный, словно диоритовая статуя, Синтез разглядывал его, восседая на груде обугленных тел. В темноте лицо его казалось белым, влажным и непроницаемым, как будто было вырезано из картофелины.
Оболочка Древнего Отца… Ауранг, великий генерал Сокрушителя мира, принц инхороев.
— Больно, Древний Отец! Как больно!
— Наслаждайся этим чувством, Гаоарта, ибо в нем вкус того, что придет.
Тварь, именуемая Сарцеллом, громко втянула воздух и заревела, вскинув оба лица, внутреннее и внешнее, к безжалостным звездам.
— Нет! — простонала она, колотя руками по груде обломков. — Не-е-ет!
— Да, — произнесли тонкие губы. — Священное воинство обречено… Ты потерпел неудачу. Ты, Гаоарта.
Дикий ужас пронзил тварь: она знала, к чему ведут неудачи, но не могла даже шелохнуться. По отношению к Зодчему, Создателю не существовало ничего иного, кроме повиновения.
— Но это не я! Это все они! Кишаурим падираджи! Это все их…
— Вина? Ты говоришь про вину, Гаоарта? — поинтересовался Древний Отец. — Про тот самый яд, который мы должны высосать из этого мира?
Тварь, именуемая Сарцеллом, вскинула руки в тщетной попытке защититься. На нее словно бы обрушилась вся чудовищная, колоссальная слава Консульта.
— Простите! Умоляю!
Крохотные глаза закрылись, но тварь, именуемая Сарцеллом, не могла сказать, отчего — от скуки или задумчивости. Когда же они открылись, то казались голубоватыми, словно катаракта.
— Еще одна задача, Гаоарта. Еще одна задача во имя злобы. Тварь рухнула ничком перед Синтезом, корчась от мучительной боли.
— Все, что угодно! — выдохнула она. — Все, что угодно! Я вырву сердце любому! Выколю глаза! Я предам весь мир забвению!
— Священное воинство обречено. Мы должны иным образом разделаться с кишаурим…
Глаза снова закрылись.
— Ты должен проследить, чтобы этот Келлхус умер вместе с остальными Людьми Бивня. Он не должен спастись.
И тварь, именуемая Сарцеллом, забыла о снеге. Месть! Месть станет бальзамом для сожженной кожи!
— А теперь закрой лицо, — проскрежетал Синтез, и Гаоарта ощутил, как бескрайняя сила, древняя, вековая, хлынула из красного горла.
С разрушенных стен то тут, то там потекли ручейки пыли. Гаоарта повиновался, ибо не мог не повиноваться, — но кричал, ибо не мог не кричать.
Комкая послание Пройаса в руке, Найюр шагал по застеленному коврами коридору скромной, но стратегически выгодно расположенной виллы, которую занял конрийский принц. Он помедлил, прежде чем выйти на залитый светом квадрат внутреннего двора, задержавшись под вычурным двойным сводом, характерным для кианской архитектуры. Кусок засохшей апельсиновой шкурки, длиной не больше пальца Найюра, лежал, свернувшись, в пыли, окружающей черное мраморное основание левого пилястра. Скюльвенд не задумываясь сгреб шкурку и сунул в рот, скривившись от горечи.
С каждым днем он становился все более голодным.
«Мой сын! Как они могли так назвать моего сына?»
Пройас ожидал его у трех прудиков, расположенных в центре двора; он стоял там вместе с двумя людьми, которых Найюр не узнал, — с имперским офицером и шрайским рыцарем. Полуденные облака образовали на небе неповоротливую процессию, волоча свои тени по залитым солнцем холмам.
Карасканд. Город, что станет их гробницей. «Он сделал это, чтобы позлить меня. Чтобы напомнить о предмете моей ненависти!»
Пройас заметил его первым.
— Найюр, как хорошо…
— Я не читал, — прорычал скюльвенд, швырнув скомканный лист к ногам принца. — Если ты хочешь посоветоваться со мной, присылай слово,а не каракули.
Лицо Пройаса потемнело.
— Да, конечно, — натянуто произнес он.
Он кивнул двум незнакомцам, словно бы пытаясь сохранить некоторые внешние приличия, подобие джнана.
— Эти люди предъявили своего рода иск, дабы заручиться моей поддержкой. Ты нужен, чтобы утвердить его.
Пораженный внезапным ужасом, Найюр уставился на имперского офицера, увидев знаки различия, вычеканенные у горловины его кирасы. И конечно же, на нем была синяя накидка…
Офицер нахмурился, потом обменялся многозначительным взглядом со своим спутником.
— Похоже, мозги у него тоже отощали, — сказал офицер голосом, слишком хорошо знакомым Найюру.
Он внезапно вспомнил, как этот голос плыл над трупами его соплеменников — после битвы при Кийуте. Икурей Конфас… Перед ним стоял сам экзальт-генерал! Как он умудрился не узнать его?
«Безумие нарастает!»
Найюр сощурился и представил себе, как сидит на груди у Конфаса и отрезает ему нос, словно ребенок, копающийся в грязи.
— Чего он хочет? — пролаял он, обращаясь к Пройасу. Он взглянул на шрайского рыцаря и осознал, что и его тоже где-то видел, хоть и не помнит имени. На груди у рыцаря-командора висел маленький золотой Бивень, прятавшийся в складках накидки.
Вместо Пройаса на его вопрос ответил Конфас.
— Чего я хочу, неотесанный варвар, так это истины.
— Истины?
— Господин Сарцелл, — пояснил Пройас, — объявил, что у него имеются новости об Атритау.
Найюр уставился на рыцаря, впервые заметив повязки у него на руках и странную сеточку воспаленных линий на красивом лице.
— Об Атритау? Это каким же образом?
— К нам обратились три человека, движимые благочестием, — произнес Сарцелл. — Они клянутся, что один человек, много лет водивший караваны на север и погибший при переходе через пустыню, сказал им, что князь Келлхус никак не может быть тем, за кого себя выдает.
Шрайский рыцарь странно улыбнулся — видимо, ожоги на его лице были довольно болезненными.
— По их словам, суть в том, — неумолимо продолжал Сарцелл, — что у их короля, Этелария, нет наследников. Род Моргхандов вот-вот угаснет, как говорят, навеки. А это означает, что Анасуримбор Келлхус — самозванец.
Тишину нарушила далекая дробь кианских барабанов. Найюр снова повернулся к Пройасу.
— Ты сказал, что они хотят твоей поддержки. В чем?
— Да просто ответь на вопрос, черт тебя побери! — взорвался Конфас.
Игнорируя экзальт-генерала, Найюр и Пройас обменялись взглядами, полными искренности и признания. Невзирая на их ссоры, за последние недели подобные взгляды сделались пугающе привычными.
— Они думают, — сказал Пройас, — что с моей поддержкой смогут предъявить Келлхусу обвинение, не вызвав войны между нашими людьми.
— Предъявить Келлхусу обвинение?
— Да… В том, что он — лжепророк, согласно Закону Бивня. Найюр нахмурился.
