Властители рун - Фарланд Дэвид (бесплатные книги полный формат TXT) 📗
Не было никакой необходимости оставлять Посвященных совсем без охраны. Четырех-пяти крепких мужчин вполне хватило бы, чтобы обеспечить более-менее надежную защиту. Может, этот монстр получал какое-то извращенное удовольствие, поступая таким образом?
Боринсон чувствовал, что его душа плачет кровавыми слезами, словно зияющая рана, и с каждым мгновением боль становится все сильнее. Но что он мог поделать? Его долг — повиноваться своему лорду, не задавая вопросов. Его долг — убивать этих людей. Продолжая творить свое страшное дело, чувствуя, что вся его душа восстает против этой резни, он снова и снова спрашивал себя: «Всех ли я убил? Мой долг выполнен? Это все или Радж Ахтен спрятал кого-то из них?»
Ведь раз Боринсон не мог добраться до векторов Радж Ахтена — тот увез их с собой — он должен был убить всех до одного Посвященных, из которых Лорд Волк черпал свою мощь.
Вот так и получилось, что когда, в конце концов, он отпер опускную решетку, то был залит кровью от шлема до сапог.
Боринсон пошел по Рыночной улице, бросил свои ножи на мостовую и замер надолго, подставив струям дождя лицо и руки. Прохлада льющейся воды была приятна, но отмыть свернувшуюся и запекшуюся кровь оказалось не так-то просу.
Мрачное настроение овладело им. Он больше не хотел служить ни Ордину, ни любому другому королю. Шлем казался слишком тесным, стискивая голову, как будто стремясь раздавить ее. Он швырнул его на землю, и шлем с грохотом и лязгом покатился по каменной мостовой.
Потом Боринсон покинул замок Сильварреста.
Никто не остановил его, у городских ворот ему встретился лишь один жалкий охранник.
Увидев забрызганного кровью Боринсона, этот юнец заплакал и поднял указательный и большой пальцы, как обычно делают, чтобы защититься от призрака.
Боринсон что-то прокричал в ответ — звук эхом отразился от стен, — выбежал за ворота и по почерневшим полям понесся к далекой роще, где спрятал коня.
Тьма и дождь поглотили его, и тут с полдюжины нелюдей совершили ошибку, кинувшись к нему со своими длинными копьями. Они выскочили из небольшой канавки, словно из-под земли. Горящие во мраке красные глаза и густые гривы придавали их облику что-то волчье. Они зарычали и кинулись на Боринсона, подпрыгивая на коротких ногах и время от времени опираясь когтистыми лапами о землю.
У Боринсона мелькнула мысль не сопротивляться, дать им убить себя.
Однако тут же в его сознании всплыл образ Мирримы: шелковое платье цвета облаков, перламутровый гребень в волосах. Он вспомнил исходящий от нес запах и то, как она рассмеялась, когда он страстно поцеловал ее за порогом маленького коттеджа.
Сейчас ему была нужна она, а нелюди — это просто… продолжение Радж Ахтена. Его агенты. Он привел их сюда, чтобы убивать, и хотя люди Боринсона прикончили многих, а остальных разогнали по холмам, они еще на протяжении месяцев будут оставаться бичом здешних мест.
Радж Ахтена это мало волновало. Рыская по округе в поисках пищи — человеческой плоти, — они выполняли его волю. Они убивали, расправляясь в первую очередь с более слабыми — младенцами в колыбелях, женщинами, стирающими у реки белье.
Первый нелюдь бросился на Боринсона и, оказавшись совсем рядом, швырнул свое копье, каменное острие которого разбилось, ударившись о кольчугу.
Быстрым, змеиным движением Боринсон выхватил топор, висящий у бедра, и замахнулся.
Он был сильный воин, чего нелюди явно недооценили. Отсек руку одному, мгновенно развернулся и нанес другому удар в грудь.
На его лице заиграла улыбка, каждое движение было рассчитанным и точным. Просто убить нелюдей ему показалось мало: хотелось сделать это хорошо, превратив сражение в танец, обычный ратный труд — в искусство. Когда один из нелюдей бросился на него, Боринсон сунул кулак прямо ему в пасть, захватил язык и выдернул его.
Другой попытался сбежать. Боринсон прикинул его скорость, следя взглядом за подпрыгиванием стоящих торчком ушей, и со всей силой бросил топор. Просто расколоть череп нелюдю ему показалось мало; хотелось сделать это как следует, чтобы раскроить похожую на дыню голову точно пополам, на уровне носа.
Нелюдь рухнул на землю. Оставшиеся двое бросились на Боринсона разом, выставив копья. Не обладай он дарами зрения, ни за что бы ему не ускользнуть от этих черных копий.
Когда нелюди напали, Боринсон одним ударом сшиб кончики их копий, рванулся вперед между ними, выхватил копье, круто развернулся и насадил на него обоих нелюдей.
Пригвожденные нелюди застыли, потрясение глядя на него. Боринсон сделал шаг назад и посмотрел на них. Они знали, что умрут — от такой раны им не исцелиться. Одна из тварей зашаталась и рухнула, потащив за собой другую, которая упала на колени.
Боринсон продолжил путь, вспоминая то, как протекало это сражение, точность собственных движений.
И громко рассмеялся. Вот такой и должна быть война — когда человек сражается, защищая свою жизнь, дом и семью.
Эта схватка оказалась более сильнодействующим болеутоляющим средством, чем дождь. Боринсон убрал на место топор и вернулся к коню.
Не буду смывать кровь с рук, сказал он себе. Не буду смывать кровь с лица — до тех пор, пока не предстану перед моим принцем и моим королем. Пусть полюбуются на дела рук своих.
Боринсон сел на коня и поскакал сквозь мрак. Отъехав от города на четыре мили, он нашел мертвого рыцаря Ордина и взял себе его копье.
Его конь был не чета превосходному жеребцу Габорна. Однако, учитывая, что дорогу размыло не сильно, а дождь нес прохладу, конь Боринсона, казалось, мог скакать вечно.
Вскоре дождь прекратился, облака разошлись, и над головой засияли звезды.
Он собирался отправиться в Лонгмот, но, оказавшись у развилки и все еще находясь во власти мрачного настроения, неожиданно свернул на восток, в сторону Баннисфера.
Рассвет застал его посреди виноградников, где не было никаких признаков войны. Здесь, в двадцати милях от Баннисфера, молодые женщины собирали спелые гроздья и складывали их в корзины.
Остановившись, он наелся винограда, покрытого каплями ночного дождя. Ягоды показались ему такими сочными, точно он в первый раз в жизни попробовал их.
