Принц драконов - Роун Мелани (книги бесплатно без txt) 📗
Глава 31
Драконье золото.
Им был оплачен труд сотни искусных мастеров, и к началу весны знаменный зал Стронгхолда полностью изменился. Конечно, ремесленники согласились бы работать бесплатно, поскольку честь приложить руку к отделке дворца принца стоила дороже денег. Но Рохан платил. Это были простые монеты, которые ему недорого стоили, но лишь немногие были посвящены в тайну. Он обозрел работу, увидел, что это хорошо, и довольно кивнул.
Три сотни ламп, заключенных в искрящийся фиронский хрусталь, висели на стенах, когда-то украшенных чадящими факелами. Пол был выложен черепичной мозаикой из Кирста, складывавшейся в зелено-голубой узор. В зале стояли привезенные из Сира кресла и длинные обеденные столы из древесины фруктовых деревьев, ломившиеся под тяжестью изысканного фарфорового обеденного сервиза работы мастеров Криба и затейливых столовых приборов из фессенденского серебра. В низких вазах голубого оссетского стекла стояли цветы; справа и слева от ваз размещались кувшины для вина, сделанные из гигантских морских раковин, добытых у берегов Изеля. Фигурно сложенные салфетки из дорвальского шелка стояли на каждой тарелке; специи хранились в сосновых шкатулках из Кунаксы; чаши для омовения пальцев, вырезанные из рогов черного оленя Луговины и копыт белого лося Марки, ждали погружения благородных рук, которые можно было вытереть маленькими мягкими полотенцами из голубой гиладской шерсти. Рядом с великолепными кубками стояли крохотные чашечки тонкой работы. Они были здесь единственной вещью, сделанной из того самого драконьего золота, на которое было куплено все остальное.
Знамена атри Пустыни были перенесены в вестибюль. Им на смену пришел один-единственный гобелен, украшавший стену позади стоявшего на возвышении стола. На этом гобелене был вышит новый герб принцев Пустыни: дракон. Простыми, лаконичными линиями были изображены широко расправленные огромные крылья и гордо поднятая голова чудовища. Золотой на голубом фоне, дракон был увенчан тонким обручем и держал маленькое колечко с настоящим изумрудом в оправе. Зехава по достоинству оценил бы и этот широкий жест, и содержавшееся в нем предупреждение.
Рохан закончил осматривать Большой зал, похвалил прислугу и домочадцев, а затем, лавируя между пустыми столами, двинулся к боковому проходу, где стояла Маэта, облаченная в новую голубую шелковую тунику, поверх которой были надеты полные боевые доспехи. Черные глаза женщины-воина лучились от гордости.
Рохан лукаво улыбнулся:
— Вольно! Ты заставляешь меня нервничать. Она фыркнула.
— Ты сам сделал меня его телохранителем, вот я и стою тут. — Она кивком указала на Сьонед, которая сидела за высоким столом, держа на коленях Поля.
— Ты слышала, что сказал этот старый дурак Чейл Оссетский? Что у Поля глаза Сьонед!
— Но зато твои манеры, — отозвалась Сьонед, когда младенец громко отрыгнул. — Давай начинать, Рохан. Сейчас мальчик спокоен, но кто знает, сколько это продлится? Мне бы не хотелось, чтобы он заплакал на глазах у гостей, которые пришли полюбоваться им.
— И тобой, — добавил принц. На ней было зеленое платье — темное, как горный лес. Шею украшали изумруды, распущенные волосы поддерживал тонкий серебряный обруч. Рохан поднялся на помост, постоял с ней рядом, затем зашел сзади и потрогал украшенную резьбой заколку, изображавшую летящего дракона, думая о том, какую прекрасную чету они составляют. На нем была темно-голубая туника и брюки, с шеи свисала золотая цепочка с огромным топазом, а волосы стягивала лента гладкого серебра. Одежда Поля была зеленой, в тон платью матери, но мальчик был завернут в голубое покрывало, расшитое крошечными золотыми драконами. Более совершенной картины владетельного семейства нельзя было себе представить. Именно на это и рассчитывал Рохан.
Он дал сигнал Оствелю, и парадная дверь открылась. Суматоха, царившая в вестибюле, внезапно прекратилась, когда главный сенешаль Стронгхолда торжественно провозгласил:
— Ее высочество принцесса Тобин и лорд Чейналь Радзинский!
Тобин все еще немного прихрамывала на раненую ногу, но никогда не призналась бы в этом. Они с Чейном, одетые в свои традиционные красно-белые цвета, подчеркнутые рубинами и бриллиантами, прошли по сверкающему мозаичному полу, поклонились и присоединились к Рохану и Сьонед, сидевшим за высоким столом.
Следом за ними вошли вассалы Рохана: Эльтанин Тиглатский, Абидиас из замка Туат, охранявшего северную границу Пустыни, старый Хадаан Ремагевский и Байсаль из Долины Фаолейна. Далее следовали более мелкие вассалы; они кланялись, присягали на верность наследнику, проходили дальше и становились у своих кресел, разбросанных по всему залу согласно хитрой стратегии, заранее разработанной Роханом, Оствелем и Сьонед. Последним из знати Пустыни вошел Вальвис — высокий, красивый, с искрящимися голубыми глазами и тщательно подстриженной рыжей бородой. Он занял место во главе рыцарского стола. Рохан поймал его взгляд и улыбнулся.
Затем вошли принцы — все, за исключением Мийона Кунакского. Шестнадцатилетнему правителю было запрещено принимать самостоятельные решения, а потому он прислал весть, что слишком болен и не может отлучиться из замка Пайн. Было решено не принимать это за обиду; — тем более, что его присутствия и не требовалось. И без него хватало принцев, чтобы соглашение считалось действительным.
Вошедший первым Ллейн Дорвальский подмигнул Рохану. Он долго целовал запястье Сьонед и щекотал щечку Поля, пока принц-инфант не залился смехом, а потом занял свое место за высоким столом. Пиманталь Фессенденский подошел, чтобы выразить свою благодарность за спасение города Эйнара; никто не сомневался, что покойный верховный принц, прибрав к рукам Сир, тут же взялся бы за Фессенден. Саумер Изельский, былой союзник Ролстры, несмотря на явную растерянность и вызывающий вид, вел себя достаточно вежливо. За ним следовал его враг, Волог Кирстский, по-родственному расцеловавшийся со Сьонед. Принц Айит, почтенный возраст которого ничуть не помешал ему без особых хлопот выдержать долгое путешествие в Стронгхолд из Фирона, наговорил Сьонед кучу комплиментов и согласился с Чейлом, что у ребенка ее глаза.
Клута Луговинный, кусая губы, долго извинялся перед Роханом и каялся, что не уследил за Лиеллом Визским, которого приволок с собой чуть ли не на аркане. Юный лорд выглядел больным и ждал, что его вот-вот отправят в подземную тюрьму. Клута толкнул Лиелла локтем в бок, и молодой человек разразился путаной речью, которой Рохан внимал без всякого выражения. Когда Лиелл умолк, принц лишь коротко кивнул в ответ. Пусть еще немного попотеет…
Вошел Чейл Оссетский, строя из себя невинную овечку и делая вид, будто он ничего не знал об акции, предпринятой Лиеллом. Следом за ним потянулись юные принцы, как и Мийон, потерявшие родителей во время Великого Мора, но, не в пример ему, державшие в руках собственных придворных. Кабар Гиладский и Велден Крибский, примерно одного возраста, были несказанно горды тем, что участвовали в первой встрече принцев с тех пор, как обрели власть. И все же они оставались мальчишками, потому что оба вспыхнули, когда Сьонед наградила их ослепительной улыбкой.
Последним вошел Давви, сопровождаемый женой. Ярко одетая Висла навешала на себя уйму сирской бирюзы и гранатов, а в глубоком вырезе ее платья покоился огромный бриллиант. Она радовалась всему так, словно была принцессой не Сира, а Пустыни и сама устраивала этот прием.
Дошла очередь до дочерей Ролстры. Их осталось двенадцать: пять умерли во время чумы, а обстоятельства гибели Янте во время пожара, уничтожившего Феруче, до сих пор оставались таинственными. Пандсала подвела свою единственную родную и десять сводных сестер к высокому столу, но ни одна из девиц не догадывалась, что мальчик, которому они поклонились, был сыном их сестры Янте.
Когда они выпрямились, наступила тишина, и Сьонед отчетливо произнесла:
— Миледи, будьте добры на минуту задержаться.
