Вавилонский голландец - Гарридо Алекс (читаемые книги читать .TXT) 📗
Они, конечно, не бежали, но спускались вниз по горбатой улочке довольно быстро. Мостовая уходила из-под ног, как будто поторапливая их. Анна даже подскакивала на ходу, словно в нетерпении. Площадь перед монастырем встретила их почти полной темнотой. Она действительно была утыкана со всех сторон острыми углами домов, стоявших как-то странно, бессистемно, следуя причуде очередной кривенькой улочки, добегавшей до площади. Света было мало, и его источник был совершенно непонятен: то ли фонари на этих самых улочках, то ли редкие освещенные окна.
И тут вышла луна. На площади не стало светлее, но луна выбелила капризные очертания крыш. Их меловая линия, изломанная, острая, готическая, отделила черное бархатное небо от черных домов.
– О совершенство черного на черном! – Анна закружилась посреди площади, благо вокруг не было никого. – Правда же, это необыкновенно? Я всегда так жалею, что не умею рисовать! Как тебе такие декорации? Ты можешь написать в них какой-нибудь рассказ. Такой мрачный. Но кончится все хорошо.
– Да, например, о потерянной рукописи, которая спрятана в глубине монастыря… – Александр тоже был очарован этой площадью и художествами луны.
– Ну, можно и о рукописи. Но мне кажется, сейчас еще что-то произойдет. Я, правда, и сама не знаю что.
Последние слова Анны утонули в музыке, которая донеслась из одного из домов. Какая-то очень знакомая фортепианная классика, играемая неплохим, но все-таки любителем.
– Ну вот тебе и Рахманинов, и даже первый концерт. – Анна захлопала в ладоши. – А хорошо, что исполнитель не бог весть какой. Это прибавляет интимности, словно играют только для нас…
– Рассказать об этом – никто не поверит, – Александра захватила волшебная атмосфера ночи. Казалось, прямо сейчас и прямо здесь завяжется узел фантастических событий, которые подхватят их с Анной, как вихрем, и унесут. Куда – неизвестно.
– Да уж, как пить дать не поверят. В правду всегда трудно поверить. Практически невозможно. Дарю тебе эти декорации, владей! – Анна царственно простерла к нему десницу.
– А почему бы тебе самой не написать?
– Мне? Мне?! – Анна ошарашенно уставилась на него. Так смотрят на собаку, которая вдруг заговорила человеческим голосом. – С какой же стати? Я не писатель.
– Но могла бы им стать. Попробуй, у тебя может получиться, – Александр чувствовал себя добрым и великодушным.
– Зачем? Что, у нас наблюдается острая нехватка писателей? Что-то не замечала.
– Ну, тебя опубликуют. Будет у тебя своя книжка или рассказ в книжке…
– Знаешь, мой дорогой, я много раз видела свое имя, набранное типографским способом. Уже давно не возбуждает. Ну а если серьезно, как я хочу писать, я не умею, а как умею – не хочу. Я лучше потанцую вокруг этого фонтана. – И Анна действительно принялась вытанцовывать вокруг фонтана нечто среднее между танго и вальсом. Почти попадая в такт с Рахманиновым.
– Ты пижонка? – Александр, сам не зная почему, почувствовал себя задетым. Он вдруг вспомнил, что она никогда не давала оценок его рассказам. Обходила молчанием, и всё.
– Ага! Я пижонка и чистоплюйка! – Анна продолжала кружиться вокруг фонтана. Попыталась выполнить подобие корявого фуэте, споткнулась, хихикнула, продолжила танец. – Пишущие условно делятся на два класса (скок-скок): одни хотят сказать то, что считают очень важным, другие (скок-скок) – хотят увидеть себя напечатанными… (скок-скок). Обе причины – уважительные, неизвестно, какая важнее. Сказать мне миру нечего, миру уже всякого наговорили, дайте бедняге отдохнуть…
«Ну что за чушь она городит, – Александр раздражался все больше. – Книга – это… книга. Это признание, в конце концов. Что попало не печатают. И все мои знакомые в восторге… Но с чего это вдруг я решил, что она обо мне?..»
Тут он заметил, что Анна уже не пляшет, а стоит молча и смотрит на него с любопытством. Поймав его взгляд, она моментально расцвела дурашливой улыбкой, отставила одну ножку на носок и развела руки угловатым полукругом:
– Третья позиция! Я похожа на балерину?
– О да! Ты похожа на прекрасную балерину! – с готовностью подтвердил Александр. На самом деле Анна на балерину нимало не походила, она выглядела как циркуль.
– Правильно отвечаешь! – Анна смеялась, и ее смех отскакивал от многочисленных углов площади. – Хотя на самом деле я похожа на циркуль, что тоже неплохо.
Она наконец-то перестала дурачиться, остановилась, перевела дух и сказала:
– Ну что, пойдем, что ли, в гостиницу, трахаться?
День четвертый
– Так как, поедем к водопадам? Это просто: сороковая дорога, до упора. – Анна улыбалась, сидя напротив него за завтраком. Она получила свой заветный круассан с ветчиной и теперь разглядывала хлебобулочное изделие, как будто это было произведение искусства.
Ее голос оторвал Александра от созерцания хорошенькой официантки, которая вертелась между столиками. Ну что делать, ну нравилось ему разглядывать симпатичных девушек. Особенно по утрам, в слегка сонном состоянии. Девушка подбежала подлить ему кофе.
– Меня зовут Сюзан, я буду вашей официанткой. – Она была свеженькой и крепенькой, как леденец.
– Откуда вы, Сюзан? – Александр любил такие неожиданные разговоры.
– Ой, это так сложно! Я наполовину из Бразилии, а наполовину – из Канады. Мой отец поехал в Бразилию, встретил там мою маму и влюбился.
– Бразилия – это чудесно! – Александру нравилась обстановка ресторанчика, по-утреннему неформальная, солнце, вовсю светившее на пустовавшие столики, щебетанье Сюзан.
– Вы бывали там? – Девушка округлила глаза в знак внимания и недоверия.
– О да! Даже проехал часть страны на лошадях!
Сюзан забавно зарделась от его взгляда, повернулась к Анне и суетливо предложила подлить кофе. Анна с улыбкой покачала головой. Официантку позвали к соседнему столику, и она отошла, бросив Александру короткий, внимательный взгляд.
– Ну что, к водопадам? Ты довольна завтраком?
– О да, абсолютно! Хотя они и забыли положить в мой круассан ветчину. – Анна весело смотрела ему в глаза. Похоже, ее тоже все вокруг радовало.
– Ой, вот же собаки! Что ж ты не сказала? Давай позовем Сюзан?
– Да ну, фигня. Это же только кусок ветчины! – Анна недоуменно пожала плечами. – Стоит ли из-за этого затевать свару и портить настроение? К тому же… К тому же! Они обильно смазали мой круассан маслом! Думаю, это компенсирует отсутствие ветчины. Я пойду в номер, возьму рюкзачок, ты подождешь меня у машины?
Она мимолетно одарила его улыбкой и выскочила из ресторана, стремительно, не оглядываясь, едва не столкнувшись в дверях с входившим пожилым американцем.
– А что мы будем смотреть у водопадов? – спросил он, когда их машина вырулила из города.
– Ну, во-первых, собственно, сам водопад. Он, говорят, выше Ниагарского. Наверное, врут, но проверить надо. А во-вторых, там есть дворец. Какой-то миллионер построил его над водопадом. А потом разорился.
– И бросился в водопад?
– Возможно, тогда там еще должен быть памятник. Вот и узнаем…
– Не люблю я эти дворцы Нового Света.
– Я тоже не люблю. А что делать? Надо страдать! – Анна дурачилась. – Нам там покажут кровать с балдахином, затканным лилиями имени Луи какого-то… Наваррского.
– Наваррский был не Луи, а Генрих, – назидательно сказал Александр, про себя добавив: «Все-таки дура».
– Какой ты умный! – Она молитвенно сложила руки в восхищении. – Я тебя прямо вся робею! Но лилии-то точно имени какого из Луёв.
– Ну хорошо, пойдем смотреть кровать. А полежать на ней дадут?
– Да ну тебя, ты ленивый и сонный зверь! Самое главное, что там есть, – это зимний сад. Я хочу в зимний сад! Там цветы! – Анна произнесла последние слова так, как будто не была уверена, что Александр знает, что в зимнем саду должны быть именно цветы, а не, скажем, нефтяная скважина. И добавила, уже потише, смущенно: – Ну люблю я цветы, ну что поделать.
