Осторожно, женское фэнтези - Шевченко Ирина (список книг txt) 📗
Когда Оливер ушел, стало еще хуже. Тоскливо и одиноко.
Даже то, что через пять минут вернулась леди Пенелопа, не отменило этого одиночества. Как и то, что еще через полчаса появились Мэг и Сибил, а следом за ними — Рысь и Шанна: весть о моей поездке на чудесном эноре кэллапиа облетела академию быстрее, чем это сделал бы сам единорог.
Наставница обняла меня, надолго прижав к груди, а затем, словно позади остался длинный разговор, в котором все уже сказано, предложила чаю.
Друзья жаждали объяснений. Подробностей. Подтверждений и опровержений. Я отвечала коротко и сухо, но они не замечали моего настроения, продолжая сыпать вопросами. Пришлось намекнуть, что инспектор Крейг ждет своей очереди узнать нюансы сегодняшнего происшествия.
— Приготовить тебе что-нибудь к возвращению? — спросила Сибил напоследок. — Что-то особенное?
О, да! Постель из розовых лепестков и ванну с шампанским… Хотя последняя идея не так плоха. Не исключено, что вечером я захочу напиться.
Если бы я решила вернуться в общежитие с подругами, с этим никто не спорил бы, но с моей стороны было откровенной трусостью сбежать еще дальше. Поэтому я просто ждала.
И дождалась.
Он вошел тихо, остановился в дверях. Волосы растрепаны, мятая рубашка застегнута наспех всего на две пуговицы, на ногах — тапочки, какие выдают местным пациентам. Посмотрел на меня и, кажется, сразу все понял. Но все-таки улыбнулся:
— Думал, только мне с вами нелегко, Бет. Но, говорят, вы и единорога умудрились до слез довести.
— Угу. И лорда Эрентвилля до предынфарктного состояния. Надеюсь.
В груди защемило. Руки задрожали от безумного желания — броситься к нему, прикоснуться, пригладить волосы, пуговицы застегнуть… или расстегнуть, оторвать к демонам… Зацеловать всего. И пощечину влепить, чтобы не смел есть мои конфеты. И умирать чтобы больше не смел…
Он сам подошел. Сел рядом. Не на кушетку — на пол. Уткнулся лбом мне в колени.
— Я просил телеграмму от бога, — проговорил негромко, в то время как я, не сдержавшись, запустила пальцы ему в волосы. — Телеграмму или комету. А это была отравленная конфета. И не от бога, а от библиотекаря. И не мне, а вам. Не считается.
— Не считается? — хотелось кричать, но голос прозвучал спокойно. — По-вашему, это игра?
Он перехватил мои руки, поднял голову.
— По-моему, это случайность. Боги не имеют к ней никакого отношения.
Я отвернулась, не выдержав его взгляда.
— Боги имеют отношение к плачущим единорогам. Мне напомнили об условиях, и я намерена их выполнить.
— Бет, это же чушь. Неужели ваши боги так жестоки?
— Мои? — взвилась я. — Это ваши боги! И ваш мир. Ваш, не мой. Я тут не задержусь. Поэтому мне безразлично… безразлично, что за условия. Я их выполню и вернусь домой. А вы…
Я собиралась сказать, что его вообще не должно было быть в этой истории, но не успела. Потому что он был: руки, обнявшие меня, укутавшие теплом, губы, недавно окаменелые, а сейчас мягкие и нежные…
Он был, и я не могла его потерять. Собрала силу на кончиках пальцев и отшвырнула его от себя.
— Даже приближаться ко мне не смейте, — приказала дрожащим от злости голосом. — Никогда.
Потому что у меня нет больше в запасе чудес.
Вылетела в коридор, растолкала собравшуюся под дверью толпу и ринулась к выходу. Пальто? В первый раз мне его забывать, что ли? У калитки кто-то схватил меня за руку, и я, не глядя, ударила коротким разрядом.
— Не кипятись, — Крейг будто ничего и не заметил. — Не надо. Живы все, и ладно. Остальное — потом как-нибудь.
— Как? — всхлипнула я, чувствуя, что самообладания осталось ненадолго.
— Мне-то откуда знать? Это ж ты у нас… аномалия. Пойдем-ка, провожу, чтоб не замерзла.
Вывел меня порталом к общежитию.
— Магию потерявшуюся поймала? — спросил задумчиво. — Хорошо. И что не сказала никому, тоже хорошо. Может, кой-кому сюрприз сделаешь. Хоть, боюсь, после сегодняшнего этот кое-кто от тебя любых сюрпризов ждать будет.
Я глубоко вдохнула и медленно выдохнула. Прав инспектор: потом как-нибудь.
— Что, по-вашему, он теперь сделает?
Полицейский пожал плечами:
— Кто ж скажет? Либо поостережется впредь к тебе лезть, либо вразнос пойдет. Я на второе ставлю. Он-то уверен, что старая реальность возвращается, про единорога знает уже. Боится тебя. Должен бояться. Выезжающие у меня давно на контроле, если сбежать задумает. А тебе охрану усилю, посмотрю, что мы, кроме ядов, упустили.
— Простите, — пробормотала я.
— За что? — удивился Крейг.
— За то, что раньше не думала, сколько сил уходит на мою охрану. Если бы не… я, наверное…
— Пустое, — отмахнулся он. — Работа у нас такая. Мороки много, да. Зато схему составили — ух! Особ королевской крови так не стерегут! Да только, — старик нахмурился, — не все так ладно. Тебя-то уберегли, но и библиотекарь наши ловушки обходит, словно сам их ставил.
— Думаете, утечка?
— Думаю, умный гад. И это-то мне не нравится. У меня все умники обычно под учетом. По-хорошему, в основном. Вот как приятель твой. Или… — Крейг проглотил продолжение, но я знала те два имени, что он мог назвать. — А эту сволочь, выходит, у себя под носом проглядел!
— Может, и не проглядели, — утешила я. — В прошлой реальности. А в этой он сразу другим был, а только потом, после слияния…
— Знать бы, чего он добился тем ритуалом. Хоть понять, чего хотел-то.
Ну да. Узнаешь мотив — найдешь преступника. А еще: ищи, кому выгодно. Или… Не помню уже, как там в детективах было.
— Потом все, — улыбнулся, отогнав тревожные мысли инспектор. — Поговорим еще. Про единорога мне расскажешь. И про остальное. Я теперь и за тобой приглядывать буду, чтоб чего интересного не пропустить.
— Зачем за мной? Вы же умников коллекционируете. А я…
— И ты умница. Только молодая еще. По молодости оно… Да хоть батюшку своего расспроси, ежели он расскажет, конечно. А у тебя еще и ненужного много, что в голове, что на сердце. Брось ты это дело, глупости собирать, тогда правильным вещам место останется. И беги уже, пока не замерзла. А то ить придется в лечебницу тебя вернуть.
Возвращаться в лечебницу мне было нельзя, поэтому я попрощалась с инспектором и взбежала на крыльцо. За то время, что мы с Крейгом стояли у общежития, на ступеньках собралось с десяток жиличек во главе с престарелой смотрительницей. Таращились на меня с любопытством, ровненько выстроившись по обе стороны от двери, но спросить ни о чем не решились. Я оглядела этот почетный караул и подумала, что, пожалуй, смогу привыкнуть к такому проявлению народной любви. Лишь бы волосы на сувениры не драли. А там — забудется. Глория мунди, как известно, быстро проходит.
Все проходит со временем.
А время бежит быстрее в дружеской компании под душевный разговор и крепкую настойку — подруги все-таки приготовили мне «что-то особенное».
Еще бы не отвлекали четырежды приходившие посланцы лорда Эрентвилля!
Но когда выяснилось, что розовая эльфийская бумага, сгорая, источает аромат фиалок и искрит как маленький фейерверк, дело пошло веселее. А «посланцы посла» — вообще презабавное словосочетание. Как и «послать посланцев посла», что я регулярно делала.
Утром мне даже не понадобился антипохмельный эликсир, хоть не скажу, что чувствовала я себя настолько хорошо. Скорее, настолько плохо, что последствия вечерних возлияний на фоне всего остального просто не ощущались. Однако на вопрос соседки, чем собираюсь сегодня заняться, бодро ответила, что уж никак не прятаться, и принялась собираться, чтобы пойти с ней на факультет, где леди Райс сегодня проводила занятия.
В принципе, провести день с наставницей было равносильно прятанью. В аудитории она меня не брала, а студентов, толпившихся под дверью ее кабинета, и преподавателей, которым срочно что-то нужно было у нее узнать, выпроваживала на раз. Исключение сделала только для милорда Райхона. Но на то он и ректор.
