Бойня (СИ) - Панасенко Дмитрий (книги онлайн полные версии TXT) 📗
В укрытой глубоко под землей бетонной коробке воцарилась звенящая тишина.
Коротко хмыкнув, Лед звонко щелкнул пальцами. Байк. Байк, черт его дери. Ему только что подарили Байк. Именно подарили, ведь Брокер никогда не потребует машину обратно. Все же он правильно выбрал сторону… Хороший контракт. Денежный. А остальное… Альбинос чуть заметно улыбнулся. Ну, да. Тот же Зеро в прямом столкновении расплющит его одним пальцем. Но кто говорил, что нужно воевать честно?
****
В очередной раз пересчитав серебро, Пиклс с горестным вздохом смахнул его в нагрудный карман боевого костюма. Обтирание влажными тряпками не помогло. Кожа подростка зудела и горела так, будто его поджаривают на медленном огне. Вытертая от непонятно откуда проступившего на пласторезине красноватого налета, внутренняя подложка костюма неприятно липла к коже. Выйдя из ангара, Пиклс зажмурился. Встающий над городом шар огромного, нестерпимо яркого, раскаленного солнца резал глаза, словно ржавая бритва. Застегивать шлем и включать режим невидимости не хотелось. Придется воспользоваться плащом. У Брокера в городе соглядатаев полно, вмиг донесут, что он не за наемницей и гаражом следит, а по рынку шляется. Черт. Рассеянно почесав под мышкой, малолетний шпион разочарованно сплюнул под ноги. В плаще, наверняка, будет еще жарче. Прищурившись, Пиклс еще раз глянул в сторону зависшего над горизонтом желто-багрового цветового пятна, громко вздохнул и снова двинулся к ангару. Если он правильно помнил, одежда лежит там, где он её оставлял последний раз. На горе покрышек, места, откуда он ночью следил за дерущейся с воздухом Стайницей. Закатив глаза, подросток мечтательно причмокнул. Зря матушка рассердилась. Она ведь знает, что он не просто так шпионит, а для них старается… К тому же, в Светлой книге, что недавно дал ему почитать уличный проповедник, написано, что мутанты — как животные. У них нет души. А значит и заповедей он никаких не нарушает. Это как на козье вымя смотреть. Или на собачью свадьбу. Подросток вздохнул. Хорошая книга. И недорого. А то матушка говорила, что за бумажную библию в храме Распятого аж двести серебром просят… Ладно… В очередной раз вздохнув, Пиклс набросил на себя плащ и, надвинув капюшон на глаза, улыбнулся. Дура всё-таки, эта мутантка. Чип забрала, а про внутреннюю память планшета и не подумала… Черт, как же всё чешется…
****
Весь мир состоял из боли. Боль стекала по раздробленным пальцам, пульсировала в разбитых суставах, скапливалась в правом подреберье и гнула к земле неподъемным грузом. Превратившееся в агонизирующий кусок мяса сердце молотом било в грудину где-то в районе горла. В ушах боевыми барабанами гремел пульс. Помятая гортань с шипением и хрипом пропускала через себя обжигающий, словно раскаленный металл воздух. Правый глаз ослеп, левый заливало смешанной с потом кровью и поле зрения сузилось до наполненного черным маревом схлопывающегося, конвульсивно содрогающегося при каждом вдохе тоннеля, на другом конце которого стояла смерть. Ее смерть. Иллюзий она не питала. Противник был слишком умел и быстр. Слишком свеж. Сытый. Сильный и умелый. Очень умелый. Он не знал, ни холода бараков, ни проволочного кнута ланисты. Его не били шокерами, не резали, не насиловали, не морили голодом. Ему не ломали кости и не прижигали кожу раскаленным железом, но он, всё равно, оказался жестче её. Он сделал её, как ребенка. Быстро, безжалостно. Мастерски. Словно услышавший её мысли, мелькающий на краю поля зрения противник на мгновение приостановился и растянул рот в глумливой ухмылке.
— Ну, что, пора заканчивать, сладенькая? Или предпочитаешь поиграть?
— Сдохни. — Короткое слово застряло в горле и чуть не заставило ее упасть. Мир покачнулся. Багряный туннель поплыл и начал сворачиваться узлом.
— Значит, хочешь помучиться. — Протянул продолжающий тянуть время противник. Губы мужчины скривились в брезгливой гримасе. На перевитой мощными мускулами широкой груди качнулся тяжелый серебряный крест. — Ну что же, это твой выбор, мутка. Говорят, что тебя так просто не убить. Вот и проверим.
— Про… ве… рим… — Разбитые пальцы с хрустом сжались в кулак. Правая рука почти не двигалась. Сдавленные пневмотораксом, неотвратимо сморщивающиеся, словно сохнущий на солнце изюм, легкие, казалось, залили раскаленным свинцом. Но это было неважно. Тяжелый вал поднимающейся откуда-то в низу живота ледяной ярости, волной прошелся по искореженному, избитому, истекающему кровью телу, молотом ударил в затылок и вышел из глаз. Сплюнув под ноги крошево зубов, она зарычала и бросилась на противника…
Она всегда любила воду. Любила плавать в озере, пока в нем можно было купаться. Любила лить ее на голову и чувствовать, как она стекает по плечам и спине, смывая и унося налипшую на тело грязь. Вода напоминала ей о тех временах, когда она еще была свободной, хотя последнее время она все чаще и чаще ловила себя на том, что уже почти не помнит родные края. Наверное, это судьба любых воспоминаний — стираться и исчезать… Тяжело вздохнув, она повернула кран. Сетка душа хрюкнула, где-то в глубине труб заклокотало, на голову упали первые капли ржавой, остро пахнущей железом тепловатой воды. Губы невольно разошлись в улыбке. Лучше ржавчина, чем запах крови. Надо ценить, что имеешь. Большинство рабов лишено возможности нормально помыться. Осторожно коснувшись расцветающих на плечах и шее синяков, она принялась намыливать волосы. Если честно, прическа была ее гордостью. Обычно гладиаторов обривали наголо, отчасти из-за неистребимых вшей, отчасти из-за того, что длинные волосы в драке только мешают. Только свободные могут выглядеть, как хотят. Но ее последний хозяин оказался… хорошим. Да, именно так. Хорошим. Он ей нравился. Настолько, что она даже ни разу не попыталась его убить. Смешной старик относился к ней, как к вещи. Дорогому, приносящему доход имуществу. И вел себя соответствующе. Её не били. Не содержали в общих клетках. Ее тренировали лучшие учителя, которых хозяин мог себе позволить. Черт, да её даже кормили досыта… А её длинные рыжие волосы давно стали на арене чем-то, типа визитной карточки. Она умела быть благодарной. За последние два года за её спиной было больше побед, чем у иных чемпионов. Драки на кулаках и копьях, топорах и трезубцах сменялись жаркими перестрелками в увешанных камерами декорациях старого города, бои в воде и под водой, бои с привезенными со всех концов света тварями и монстрами. Она умела быть благодарной. И побеждать. А завтра… Это было глупо, фантастично, почти нереально, но завтра её привычная жизнь кончится. Завтрашний бой будет последним. Она уже отдала старику выкуп. Всё, что смогла украсть, спрятать и выиграть на ставках на саму себя. Так что, всё по-честному. Еще одна драка, и ее ждет свобода. Мыло остро пахло дегтем и щипало глаза, но ей было плевать. Сердце стучало в грудь, словно пойманная в силки птица. Хотелось петь…
Удар чего-то тяжелого толкнул её в стену с такой силой, что на пол упало несколько кафельных плиток. Раздался треск, тело выгнулось дугой, а мир сузился до того места, где с кожей соприкоснулась рукотворная молния. Остро запахло паленым.
— Привет, куколка. — Раздался у нее над ухом вязнущий в паутине наваливающегося на неё мрака, голос. — У меня есть для тебя две новости. Хорошая и очень хорошая. Первая. Меня зовут Муста. Муста Горм, если угодно. Но тебе лучше называть меня «хозяин» или «господин». Да. Да. Тебя продали. Вернее, проиграли. В карты. Вторая. Завтра у тебя просто великолепный день. Четыре боя. Волколак. Снежный ящер. Групповой бой. И напоследок, гвоздь программы — бой с добровольцами из толпы. Тебе понравится. Твои кулачки и зубки против ружей. Ладно, что-то я разболтался.
Снова затрещал шокер, превращая мир в россыпь агонизирующих где-то в основании крестца вспышек. — Мир начал кружиться и расплываться. — Ладно, парни, сколько там я должен за отдельную клетку? Сорок серебряков в месяц? Нет… Слишком дорого… Киньте её к остальным. И сбрейте с её башки эту сраную мочалку. Не хочу от вшей её лечить, к тому же… пусть знает свое место.
