Волшебники Маджипура - Сильверберг Роберт (читать книги онлайн без регистрации txt) 📗
Когда люди разглядели золотистые волосы Престимиона, увидели, как он посылает из своего несравненного лука смертоносные стрелы, над полем понеслись другие крики:
— Престимион! Престимион! Лорд Престимион жив!
Храбрость возвращалась к этим обманутым было людям. Беспорядочное отступление справа продолжалось, но в других местах боевые порядки мятежников уже начали восстанавливаться. А на сильном левом фланге Спалирайсис и Абригант двинулись вверх, навстречу плотным рядам враждебной армии.
Но они будут отброшены и во второй раз, в этом Престимион был уверен. Он почувствовал, что готов прийти в отчаяние. Похоже, в своей уверенности он, планируя этот штурм, перехитрил сам себя. Отобрать высоту у Корсибара невозможно. Необходимо немедленно прибегнуть к какой-то иной стратегии.
В этот момент к нему подъехал Септах Мелайн.
— Посмотрите на отступающий правый фланг, — сказал он Престимиону на ухо. — Вы можете в это поверить? Пехотинцы Корсибара, преследуя наших, спустились с холма!
Престимион, не веря своим глазам, посмотрел туда, куда показывал его друг. Это было подобно подарку провидения.
— Ну что ж, — ответил он после секундной паузы, — значит, пришел наш час.
Действительно, пехотинцы, стоявшие на левом фланге фронта войска Корсибара опрометчиво сами разрушили свою непреодолимую стену щитов и в азарте пустились за бегущими мятежниками вниз по склону, сразу же лишившись преимущества своей позиции на холме. Да, это был подарок Божества!
Престимион немедленно передал приказ своему правому крылу продолжать отступление и даже усилить его. Всем без исключения следовало бежать, демонстрируя все возможные признаки панического ужаса (правда, не бросая оружие). Притворное отступление должно было выманить врага, почуявшего победу, вниз, с холма.
И в это же время Престимион вывел на левый фланг свежий отряд лучников, приказав им вести навесную стрельбу, чтобы стрелы падали позади линии щитов. По сигналу в бой вступили кавалеристы герцога Миоля; они стремительно помчались в гору, окружая вражеских солдат, которые вырвались из строя, лишая тех всякой надежды на спасение.
Положение весов удачи, которые только что, казалось бы, так уверенно склонялись в пользу Корсибара, начало быстро меняться.
После того как в атаку пошли всадники Миоля, все войско Корсибара какое то время пребывало на грани полного хаоса. Устрашающая батарея энергометов прекратила огонь: во всеобщей рукопашной схватке стрелки больше не могли отличать своих от чужих; к тому же некоторые из них и сами уже погибли от неполадок в работе своего отремонтированного на скорую руку оружия. И когда извержение молний прекратилось, налетела кавалерия мятежников. Она ворвалась в боевые порядки роялистских войск, неистово рубя направо и налево. В мгновение ока оборона оказалась разрушенной. По всему полю рубили и топтали людей Корсибара. Некоторые, уже не способные подняться, пытались отползти в безопасное место. Другие бежали.
Престимион понял, что наступило время ввести в действие свое секретное оружие.
— Маги! — крикнул он. — Им пора выходить!
И они появились, выйдя из лагеря единой группой: старый как мир Гоминик Халвор, по просьбе Престимиона специально приехавший сюда из Триггойна, его сын Хезмон Горе и еще с дюжину искуснейших волшебников северного города, людей, прославленных во всем мире своими познаниями в тайном искусстве. Все они были облачены в самые торжественные одеяния, при множестве регалий и держали в руках свои орудия.
Когда воины Корсибара увидели, как эта процессия вышла из тыла армии противника, на холме раздался не то крик, не то стон ужаса. Защищенные со всех сторон лучшими из лучших воинами Престимиона, маги шли по сырой равнине. А затем запели трубы, заревели каннивангитали. Волшебники встали в круг, принялись что-то скандировать нараспев, и ввысь взвились языки голубого пламени.
Была уже середина утра; с ясного небосвода на побоище безмятежно смотрело солнце. Но через мгновение небо начали заволакивать густые облака, солнце потускнело, а затем на поле битвы опустилась непроглядная тьма, какая бывает разве что в безлунную полночь. Уже за десяток шагов от собственного носа нельзя было ничего разглядеть.
Люди Престимиона знали заранее о том, что такое должно свершиться. Но противники не имели об этом ни малейшего представления, и в их рядах началась паника.
— Пора! — крикнул Престимион. — Пора! Вперед, на холм, и разорвем их в клочья!
На всем протяжении поля битвы пораженные суеверным страхом воины Корсибара забывали об остатках дисциплины и боевой выучки, метались в ужасе, спотыкаясь о лежавшие на земле тела, а над всем этим разносились призывы командиров армии мятежников: — Вперед! Вперед! Вперед! Вперед!
Гиялорис во мраке увидел перед собой пятно, которое казалось даже еще темнее, чем окружающая мгла. Когда его глаза привыкли к темноте, опустившейся на поле битвы, он понял, что сгусток мрака перед ним — высоченный и широкий, как стена, человек и что это не кто иной, как его старый недруг, жестокий Фархольт.
— Вы предпочтете снова сойтись в борьбе, мой господин, или же выясним наши отношения на палашах? — с изысканной вежливостью осведомился Гиялорис. — Так или иначе, но сейчас вам представилась для этого самая последняя возможность.
Вместо ответа Фархольт яростно взревел и без малейшего промедления нанес мечом могучий размашистый удар, который Гиялорис лишь с трудом смог отразить, в последний момент заметив тусклый блеск клинка. Фархольт все с тем же яростным жаром нанес еще один удар, и еще, и еще. Гиялорису удалось парировать их, но все же четвертый удар со звоном обрушился на его шлем, и он потерял ориентацию, точь-в-точь как в тот день, когда он боролся с Фархольтом во время Игр в Лабиринте. Голова у него закружилась, и он отступил на несколько шагов в сторону.
— Где ты, Гиялорис? — раздался в странной полуночной мгле крик Фархольта. — Иди сюда; пора закончить дело! Это наша последняя встреча, и твое мясо сегодня будут жрать милуфты!
— И впрямь пора закончить, — отозвался Гиялорис. Его все еще покачивало, но в нем с каждым мгновением все сильнее разгоралась ярость, какой он не знал еще, пожалуй, никогда в жизни. — Да, Фархольт, милуфты будут сегодня клевать твой или мой труп. Один из нас не уйдет отсюда.
Он, пошатываясь, шагнул обратно, туда, где, по его расчетам, должен был находиться Фархольт. Держа обеими руками свой огромный меч, он в темноте наугад нанес удар параллельно земле с такой силой, какую можно проявить, пожалуй, лишь раз в жизни, ибо его переполняли ненависть, презрение и омерзение к этому человеку, так долго без всякой причины преследовавшему его и старавшемуся отравить ему жизнь. И почувствовал, как его клинок отшвырнул в сторону меч пытавшегося защититься Фархольта.
Он сделал еще шаг и повторил свой удар, а потом еще раз. Меч разрезал панцирь Фархольта на уровне пояса, как простую бумагу, и вонзился глубоко в бок великана, достав почти до позвоночника. Фархольт издал булькающий звук и, согнувшись, упал набок. Гиялорис, стоя над ним, снова воздел свой меч, но затем, несмотря на темноту, понял, что в повторном ударе нет никакой необходимости: он с одного раза разрубил Фархольта почти пополам.
Герцог Свор, находившийся в совсем другой части поля, тоже вступил в сражение, поскольку не видел никакого приличного способа избежать этого, и вдруг обнаружил перед собой кого-то не выше ростом, чем он сам. Не долго думая, он схватил своего противника за плечо, подтянул вплотную к себе и вгляделся в лицо. И по ледяному блеску глаз он узнал, что это был не кто иной, как Верховный канцлер, бездушный Фаркванор, которого он ненавидел и презирал больше, чем кого-либо еще из обитателей мира.
— Я никак не рассчитывал встретить вас в бою, — первым заговорил Свор. — Ведь вы же совсем не воин, не так ли, Фаркванор?
— Но я заметил бы, что и вы тоже. И все же мы оба здесь. Как вы думаете, почему?
— Я — потому, что предан моему другу. А вы, как я полагаю, потому, что надеетесь заслужить дополнительные симпатии Корсибара, продемонстрировав ему свою доблесть. В той степени, конечно, в какой это слово применимо к вам. Может быть, я ошибаюсь?
