Королева пламени - Райан Энтони (книги бесплатно без онлайн txt) 📗
Он подошел к стене и осветил камень.
— А вот где можно отыскать богов.
Грубая каменная поверхность носила следы неумелой обработки. Скалу испещряли множество крохотных насечек, символов, расположенных группками, на первый взгляд аккуратными, но чем дальше вдоль стены, тем более хаотичными.
— Это священные писания?
— В каждом поколении избиралось всего двое или трое достойных. Те, кому хватало силы принять сущность богов, дать их воле управлять руками и разумом и рубить камень, пока хватает силы и жизни. Разумеется, за великий дар приходилось давать великую цену.
Он пошел вдоль стены, освещая все новые исписанные участки. Символы становились все реже и неразборчивее и в конце превратились просто в неровные царапины.
«Работа безумца, скребущего в темноте», — заключила Рива, но решила пока своего мнения не высказывать.
Но, однако же, узоры на коже Варулека, несомненно, очень походили на то, что было высечено на стенах.
— И что тут говорится? Вы ведь способны прочитать?
— Да. Хотя сомневаюсь, что отыщется хоть кто-нибудь другой в этом мире, способный прочесть надписи.
Он прошел к дальнему краю стены, где символы выглядели наиболее правильными.
— Тираны вернутся, — водя пальцами по первой группке знаков, прочел смотритель. — Спрятанные за ликами героев, незримые дермос выйдут в мир. Даже это убежище будет потеряно для богов.
Хм, убежище.
— Арена осталась храмом даже после изгнания богов. А ты — их жрец.
Варулек кивнул.
— Ты прозорлива. Да, я жрец — и, наверное, последний. Мой род давно уже втайне блюдет богов. Мои предки управляли храмом задолго до того, как возник Совет с его ядовитой доктриной рациональности. Но мы оказались в достаточной мере мудрыми, чтобы в числе первых притворно отбросить суеверия, поклясться в верности Совету, осудить других. Мы завоевали доверие на много веков. Богов изгнали и забыли так основательно, что мы сумели вернуть прежние знаки нашей истинной верности.
Он вытянул руку и растопырил пыльцы, чтобы показать татуировки.
— Совет думает, что это всего лишь традиция тех, кто надзирает за ареной. Императрица, конечно же, не обманулась.
— Она знает, кто ты?
— Она знала задолго до прихода к власти. Она была здесь много лет назад и тогда носила другое тело. Она приказала мне раскрыть секрет и привести ее сюда, а иначе она выдаст меня Совету. Меня бы казнили по одному ее слову, и я подчинился. А она рассмеялась.
Лицо Варулека исказила гримаса отчаяния и горечи.
— Она высмеяла святое место! — Он с трудом взял себя в руки и уже спокойнее указал на черный камень. — Но она перестала смеяться, увидев вот это.
Рива снова внимательно осмотрела камень и не обнаружила ничего примечательного, кроме исключительного совершенства линий. Никаких пометок, ничего, указывающего на предназначение. Рива прошла между женщиной и бородачом и приблизилась к постаменту.
Может, это родник?
Она наклонилась, протянула палец к углублению в центре.
— Не касайся его! — прошептал Варулек.
В его голосе прозвучал такой ужас, что рука Ривы замерла сама собою.
— Что это?
— Я не знаю. Никто из моих предков не знал. Но самая первая и нерушимая заповедь, которую вдалбливали любому члену нашего рода, приступавшему к святому долгу, гласит: не касайся черного камня.
— А она коснулась, когда явилась сюда?
Он покачал головой.
— Я надеялся, что она коснется. Но, увы, она слишком уж много знает. Она явилась не одна. С нею был одетый в красное юноша, чуть старше тебя, очевидно, влюбленный в нее по уши. Она сказала ему: мол, если любишь меня, коснись. И он коснулся.
Варулек подошел ближе, осветил факелом камень. Черная поверхность блестела. Пролетели столетия, камня никто не касался — но на черной глади не было ни пылинки.
— Что с ним произошло? — спросила Рива.
— Она не хотела, чтобы я увидел, приказала мне стоять у двери. Но паренек содрогнулся и закричал, будто от боли и одновременно — экстаза. Она наклонилась к нему, прошептала что-то на ухо. Тот чуть слышно ответил, но его голос был полон благоговейного восхищения, руки светились странным огнем, искрившимся, словно молния. Она велела прикоснуться еще раз, чтобы посмотреть, как она сказала, какие еще появятся дары. Парень коснулся снова, но не вскрикнул, в момент прикосновения он словно окаменел, превратился в подобия стоящих рядом статуй и не ответил ни на один заданный шепотом вопрос. Она, довольная, улыбнулась и сказала, чтобы я бросил его труп моим зверям. А она вернется когда-нибудь через несколько лет. Но если я распущу язык, она вернется гораздо раньше.
— А никто другой не видел этого? Никто из ее, э-э… собратьев?
— Только она, — заверил Варулек.
Да, у императрицы есть свои маленькие секреты. Рива вспомнила, как та прошептала: «Когда вернется любимый, мы сокрушим Союзника и весь мир станет нашим». Что за интригу она плетет? Рива тяжело вздохнула. Была бы здесь Велисс, живо бы все поняла. Или королева…
— Тут я ничего не могу сказать, — заключила Рива. — Но если передать известие моей королеве…
— Невозможно. Я привязан к арене не только долгом. Один шаг за ее пределы — и казнь Трех смертей.
— Тогда зачем показывать мне это?
— Я хотел показать другое, — сказал Варулек.
Он снова подошел к стене и высветил факелом сгусток символов в самом конце, как раз перед тем, как надписи сменились бессмысленным царапаньем.
— Вот здесь. — Смотритель очертил пальцем последовательность символов. — Когда встанет Королева Пламени, Ливелла воплотится снова.
— Ливелла?
Рива вспомнила, с каким ужасом произносила это имя Лиеза.
— Великая воительница древности, — пробормотал Варулек и странно посмотрел на Риву.
Той захотелось отпрянуть, съежиться под его взглядом, вдруг наполнившимся бешеной надеждой и страхом.
— Боги благословили ее силой и умением превыше любой женщины. Она сошла в огненную Прорву и убила троих из дермос: одного мечом, другого копьем, а третьего…
Он вручил факел Риве, пошел в угол зала и вернулся с чем-то завернутым в потертый плащ. Когда смотритель разворачивал сверток, его руки дрожали. В свертке оказался продолговатый деревянный предмет длиной чуть меньше пяти футов, дерево поблекло и вытерлось до блеска от прикосновений рук. На одной половине немного ниже середины красовался рисунок скрещенных топоров, на другой — скрещенных мечей.
Глаза Варулека заблестели в свете факела, и он срывающимся, полным благоговения голосом проговорил:
— А третьего она убила из лука, вырезанного из горного вяза.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Френтис
— Брат, ваша месть воистину страшна, — сурово, с плохо скрытым отвращением проговорил владыка флота лорд Элль-Нурин.
Он обвел взглядом Новую Кетию: разрушенные дома в каждом квартале, дым у южных стен. Трупы следовало сжечь, и этим уже шесть дней занимались полсотни освобожденных.
— У ваших людей талант к разрушениям, — добавил владыка флота.
— Это справедливость нашей королевы, — устало и пусто ответил Френтис.
Он никак не мог изгнать из памяти вид мертвого ребенка вместе с матерью на городской улице. Так много битв и смертей, столько забытых лиц — но эти не уйдут из памяти еще очень долго.
— Но город не уничтожен, — добавил он. — Со временем, согласно планам королевы, все повреждения исправят.
— А это уж если удачно пойдет война, — сказал Элль-Нурин и посмотрел на гавань, заполненную мельденейскими судами и воларскими призами.
Еще больше кораблей стояло на якоре в устье реки. Они пришли вчера. От вида такого количества парусов на севере бывших рабов обуяла паника. Френтису удалось унять ее, но несколько сотен человек успело удрать из города вместе с награбленным добром. Френтис выстроил своих солдат в порту, приготовился к обороне, расставил лучников по окрестным крышам, а затем приказал Дергачу радостно кричать при виде входящего в порт «Красного сокола».
