ОСЕННИЙ ЛИС - Скирюк Дмитрий Игоревич (библиотека электронных книг .TXT) 📗
Он покосился на лису, затем с недоуменьем огляделся по сторонам. Лиса ушла. Исчезла, испарилась, будто бы ее и вовсе не было. Реслав помедлил и зашагал к костру. И если сперва он был еще в чем-то неуверен, то по мере приближения к огню последние сомнения исчезли – у костра сидел Жуга. Реславу было видно только спину и затылок, но не узнать травника было невозможно.
Жуга был занят делом; он подстригался. Огромные, до жути несуразные овечьи ножницы отрывисто щелкали, длинные волосы прядь за прядью падали в костер, свиваясь тонкими трескучими колечками под натиском огня. До костра Реславу оставалось сделать всего несколько шагов, когда Жуга вдруг опустил ножницы и уставился в темноту.
– Привет, Реслав, – сказал негромко он, не оборачиваясь. – Давно не виделись.
– Здравствуй, Жуга, – Реслав сглотнул. Нелепо повел руками. – Я… Вот…
Он не знал, о чем говорить и потому молча уселся по ту сторону костра. Жуга поднял взгляд.
– Как ты меня нашел? Лиса привела?
Реслав кивнул, и травник криво усмехнулся.
– Неугомонная… – Он потер запястье. – Вьется и вьется вокруг, а близко не подходит…
Он умолк. Широкие лезвия ножниц серебристо поблескивали, у основанья одного из них чернела гравировка – вскочивший на задние лапки зверек. Неярким красным сполохом переливался камень на браслете. Реслав вдруг подловил себя на мысли, что все подвески с браслета исчезли. Впрочем, нет, поправил он себя, не все – одна еще была покуда тут. Рубаха травника лежала на песке, на его загорелой спине белел давнишний шрам. Жуга совсем не изменился, был все такой же худой, скособоченный, а в неясных отблесках огня казался еще несуразнее. И лишь короткая неряшливая стрижка делала его каким-то не таким как раньше, по-новому подчеркивая скулы, худой овал лица, и оттеняя синие глаза. Всклокоченные рыжие вихры совсем по-детски торчали во все стороны. Ни коня, ни вола рядом не было, Жуга путешествовал пеш. Что-то булькало в котелке. Дрова горели жарко, горячим чистым пламенем, Реслав в который раз подивился умению Жуги палить такие вот бездымные костры.
– А я женился, – как-то вдруг некстати произнес Реслав. – На Ганке. Поженились, значит, мы.
– Поздравляю, – кивнул Жуга.
– А кошка принесла котят.
– Какая кошка?
– Ну этот твой… Сажек. Кошка оказалась, а не кот. Ганка ее теперь Саженькой зовет.
– Как она? Жива-здорова?
– Кошка?
– Ганна.
– Да нормально. Вот, ребенка ждем…
Жуга впервые улыбнулся, и Реслав оттаял. Старый друг все таки рад был его видеть, а значит, он не зря пришел.
– Спасибо, что пришел, – как будто подтверждая его мысль, сказал Жуга. Уселся поудобнее, пошарил за спиной и вынул длинные прямые ножны от меча. Покачал ножницы на ладони, хмыкнул; лезвия щелкнули в последний раз, серебристый металл потек как ртуть, ножи слились в один и скрылись в ножнах.
Такого Реславу раньше видывать не доводилось.
– Недавно мы с Довбушем в Марген ездили, – сказал он, не сводя взгляда с меча. – Так там какие-то ребята местные теперь чудачат. Выступают возле рынка, ходят по углям. Называют себя нестинарами. Запало им в душу, как мы тогда с тобой плясали по углям. Такие вот дела. А ты как жил весь этот год?
– По-разному, – Жуга пожал плечами. – Ты уверен, что и в самом деле хочешь знать?
– Не знаю. Да. А может, нет… Не знаю. Я увидал тебя в ведре, ну, в смысле – отражение, и вот, пришел.
Жуга поднял с песка, отряхнул и надел рубаху. Простая, с незатейливой вышивкой, она изрядно выцвела и пообтерлась на локтях, но Реславу почему-то показалось, что Жуга ее носит не потому что нечего надеть на смену, а просто потому что он ею дорожит. Прорехи и дыры были заштопаны грубыми, неровными, но прочными стежками, Жуга вообще, похоже, питал непонятную слабость к старым вещам – этот его всегдашний пожелтевший овчинный кожух, этот заплечный мешок, эти стоптанные до дыр горецкие башмаки-царвули… Реслав вновь покосился на таинственный травников меч и отвел глаза. Жуга перехватил его взгляд.
– Я расскажу тебе о нем, – пообещал он. – Чуток попозже.
Рассказ его не затянулся. Говорил Жуга устало, сухо, опуская многие подробности и рассказывая, в основном, о себе. Бесцветный голос, скупые жесты, сбивчивая речь; слова сочились, словно кровь из раны. От всего этого за версту веяло холодом какого-то душевного надлома. Реславу то и дело приходилось переспрашивать, а под конец Жуга и вовсе махнул рукой и попросту умолк на полуслове. Реслав был друг. Реслав был учеником колдуна. Реслав был должен все понять.
Реслав все понял.
– Да, странные дела, – признал он. – Не нравится мне все это.
– А ты думаешь, я в восторге? – усмехнулся тот.
– Нет, что ты. Просто эти заговоры, колдовство…
– А что – колдовство?
– Ну, – Реслав подвинулся к костру и откашлялся, прочищая горло. – Ты ведь раньше все больше наговоры плел, ну, цвет там, то да се… А сейчас, я вижу, что ты попросту берешь в потоке силу, словно воду черпаешь ковшом, и все дела. А такой колдун долго не живет. Исчезают они куда-то, что ли… Помнится, Тотлис как-то мне рассказывал про это. В колдовском искусстве надо быть поосторожней с такими вещами. Эх, да чего уж там… Скажу прямо – я не знаю, чем тебе помочь. Вот разве что браслетка твоя… Коль так дела идут, то чего тянуть? Одна висюлька только и осталась. Нечего терять.
– Я пробовал, – сказал Жуга. – Не обрывается.
– Ну, ведь говорил же тебе косолапый: завсегда она действует на двоих. Второго надо? так вот он я. Чего осталось-то там?
– Ладья.
– Хм… – Реслав нахмурился и покачал головой. – Нет, не знаю. Ну-ка, дерни.
– Зря ты это. Не хочу тебя с собой тащить, куда попало. Может быть, не надо?
– Как тут угадать! Рви, а там посмотрим.
Травник потянул за фигурку на браслете. Та не поддалась. Он дернул посильнее.
– Ну-ка, помоги.
Потянули вдвоем. Без толку.
– Да, – проговорил задумчиво Реслав. Подбросил на руке браслет. – Как видно, срок не подошел. Это все равно, что бабе рожать… – Жуга едва заметно вздрогнул. -…заранее и пытаться нечего. – Он поднял взгляд на травника. – Ты куда сейчас путь держишь?
Жуга вздохнул, снял с огня котелок и вынул из сумки две ложки.
– На запад, – ответил он. – Туда, где я когда-то умер.
И повторил, помедлив:
– Хорошо, что ты пришел.
За разговором они уснули.
* * *
На следующий день жара сменилась облаками.
Путь до предгорий был неблизок. Шли два дня, дорогой обсуждая разные свои дела. Жуга рассказал Реславу про свой меч; штуковина и вправду оказалась удивительная, если не сказать – чудесная: потребен был топор – Жуга вытаскивал топор. Нужна была пила – меч делался пилой. Сам Жуга, однако, от него был не в восторге.
– Слишком уж покладистый, – ответил он, когда Реслав спросил его об этом, – если иду, куда надо… Как бы чего не вышло.
– У него есть имя?
– Да. Есть. Его ковали гномы.
И всю дорогу вслед за ними, то забегая вперед, то отставая и прячась в кустах, неотступно следовала лиса.
Деревню Чедовуху обогнули стороной. Погостить у Реслава Жуга отказался.
На второй день с неба хлынул дождь.
На третий день Жуга сошел с ума. Во всяком случае, Реславу именно так и показалось.
– Какого черта ты за мной увязался?! – срываясь на крик, наседал на Реслава рыжий ведун. – Я тебя не звал! Чем ты хочешь мне помочь? А? Убирайся к своей бабе! Она же в тягости, дурак!
Жуга ругался, швырялся камнями в лису, гонялся за Реславом, норовя огреть по спине ножнами; Реслав убегал, чтоб снова возвратиться. Вспышки беспричинной ярости сменялись столь же внезапными приступами полного безразличия: Жуга, не оглядываясь, брел по дороге, бессильно опустив руки и едва переставляя ноги. Иногда ходил кругами. Дважды оставлял свой меч и оба раза за ним возвращался. Грозил кулаками то небу, то земле, срывал мимоходом какие-то коренья, стебли, тут же их выбрасывал. Подпалил зачем-то муравейник, спохватившись, сам же затушил огонь и долго сидел неподвижно над развороченной кучей, глядя на обуглившихся мертвых насекомых и не обращая внимания на укусы живых. Потом поднялся и медленно двинулся дальше.
