Осторожно, женское фэнтези - Шевченко Ирина (список книг txt) 📗
Боже…
— Да тут я, тут. И он никуда не денется. Завтра встретитесь.
Ну уж нет!
— Стоять! — резко приказал бог, когда я кинулась к двери. За окном что-то громыхнуло, и по стеклам забарабанили тяжелые капли. — Теперь иди.
Дождь? Маленькая божественная месть за то, что я накинулась на него с угрозами, тогда как сама все запутала? Или…
— Или, — ухмыльнулось божество. — Это не просто дождь. Это гроза. А во время грозы…
— Отключается сеть порталов, — дошло до меня.
— Именно. Так что далеко твой доктор не уйдет.
Гроза? В марте? А говорил ведь, что даст мне только одно чудо…
— Это не для тебя, — проворчал Мэйтин. — Для него. Хотя уже не знаю, нужно ли ему такое непутевое счастье… Ну чего ты встала опять? Флажком тебе махнуть?
Однажды я тебя все-таки расцелую, боже!
А счастье я, может, и непутевое, зато быстрое. И если бы не каблуки, не пышные юбки, не норовившие кинуться мне под ноги люди и эльфы, была бы еще быстрее. Если бы не тяжелая входная дверь и не охранявший ее страж, то ли тугоухий, то ли тупоумный, не понимающий с первого раза, что да, леди уже уходит. Если бы не мокрые ступеньки и скользкая дорожка. Не дождь, в секунды намочивший меня до нитки…
Вылетев за калитку, я остановилась и огляделась неизвестно зачем, ведь от посольства вела всего одна дорога, и расчерчивающие небо молнии уже высветили на ней одинокий силуэт.
Но я осмотрелась все-таки. Наверное, не до конца еще поверила, что все будет так легко. Испугалась, что кто-нибудь или что-нибудь помешает…
И побежала еще быстрее.
— Бет? — он обернулся, когда между нами осталось всего несколько ярдов. Видимо, услышал шаги за спиной. — Бет, что вы… О боже!
— Я не боже, я счастье, — бормотала я, пока он кутал меня в свое пальто и оттирал щеки от слез вперемешку с дождевыми каплями.
— Горе вы, — прижал меня к себе, коснулся губами мокрого лба. — Давно в лечебнице не лежали? Простудиться хотите? Разве так можно?
— Нельзя, конечно, — всхлипнула я, подставляя лицо под дождь и поцелуи. — Нельзя. Я за ним… а он про простуду… Немедленно говорите… Говори, что любишь и жить без меня не сможешь!
— Смогу, — он обнял меня так, что дышать стало трудно. — Смогу, но не хочу этого безумно.
А о любви он ничего не сказал. Но это было и не нужно. И если бы выключили дождь, стало бы совсем хорошо. Но Мэйтин то ли забыл о нас, то ли скромно решил не подглядывать.
Однако следили за нами не только боги, но и люди. Причем люди инспектора Крейга. Они не отводили стыдливо глаза и об увиденном докладывали сразу начальству. А начальство было не менее благосклонно к нам, нежели один белобрысый чудотворец, и вскоре нас нагнал «случайно» проезжавший мимо автомобиль с красующимся на дверце значком полиции академии, который не догадались или не посчитали нужным спрятать.
— Добрый вечер! — перекрикивая рев мотора и шум дождя, проорал из притормозившего авто улыбчивый до оскомины дядька. — Сеть накрылась? Подвезти?
— В Северный поселок, если вам по пути, — ответил Эд, не выпуская меня из объятий.
— По пути. А куда мисс?
— Миссис, — поправил мой невозможный доктор. Задняя дверца машины распахнулась перед ним, и меня бережно сгрузили на сидение. — Миссис Грин. Моя жена. И ей, естественно, туда же, куда и мне.
Сел рядом со мной, и я уткнулась ему в плечо, пряча раскрасневшееся лицо. Глупая мышка: поздно прятаться, мышеловка захлопнулась. Маленькая уютная мышеловка с кусочком сыра щелкнула перед носом дверцей, а мышка осталась снаружи, свободная и испуганная этой свободой.
Потом был дом. Тепло очага. Снова вспыхнувшие щеки, когда с меня со смешливым ворчанием стягивали вымокшее насквозь, липнущее к телу платье. Дрожь по коже, вовсе не от холода…
Толстый махровый халат, мягкое кресло и чай с лимоном.
Обманчивое умиротворение домашнего вечера, которому просто невозможно было закончиться так, хоть в какой-то момент и показалось, что ничего сегодня уже не случится. Только и душа, и тело отозвались на эту мимолетную мысль таким возмущением, что остатки сомнений смело напрочь.
Да и были ли они, эти сомнения?
Только счастливое недоумение от того, каким пугающим и волнующим ощущается каждое прикосновение, каждый поцелуй, каждая ласка. Словно и не было той, другой жизни, не было других мужчин… глупый сон…
Лишь теперь все по-настоящему.
И неловкость первых движений.
И жгучая отчаянная решимость, захлестнувшая вдруг с головой, не оставив никаких мыслей и желаний, кроме одного.
И боль — обязательная, но ничтожная плата за счастье обладать и принадлежать. Ничтожная, несоизмеримая с пришедшей неизвестно откуда уверенностью, что никогда и ни в чем больше он не причинит мне боли, и с тем, как легко и хорошо стало после, когда, прижавшись щекой к его плечу, засыпала с улыбкой, зная, что самый главный и сложный выбор сделан, а все остальное не так уж важно, чтобы нельзя было забыть о нем хоть до утра, хоть до конца жизни…
ГЛАВА 54
Что может быть лучше, чем проснуться рядом с любимым мужчиной? И ничего, что вместо него на соседней подушке разлеглась бесцеремонно полосатая серая кошка; означенный мужчина ведь тоже рядом: сидит на полу у камина, закутавшись в халат, и шуршит какими-то бумагами.
Удивительно, насколько то, что мы видим, зависит от того, как мы смотрим. Эд ничуть не изменился, минувшая ночь не превратила его в прекрасного принца, но в нем не было ни единой черточки, которая мне теперь не нравилась бы. Я помнила, какими нежным могут быть его губы, как щекочут шею его волосы, а пальцы вычерчивают узоры на моей коже. Знала уже, что тело у него гибкое и поджарое, а силы хватает, чтобы без всякой магии носить меня на руках…
— Чему ты улыбаешься? — перехватил он мой взгляд.
— Всему, — ответила я честно. — Что делаешь?
— Разбираю почту.
— Почему здесь?
— Чтобы ты проснулась и спросила.
Как ему это удается — говорить все и ничего? Ведь ясно же, что действительно устроился здесь, чтобы быть со мной, когда я проснусь, — так почему бы и не сказать прямо? Хотя прямо — неинтересно. Наверняка, если вспомнить наши прежние разговоры, в них найдется не одна подобная фраза.
Но одно уже сейчас понятно: дела ради меня не забросят.
— Потом в лечебницу? — спросила, готовясь услышать: «Конечно да».
— Нет. У нас выходной.
— У нас?
— У меня точно, я уже предупредил Кленси, — он сложил часть писем в стопку, остальные сгреб и швырнул без сожаления в камин и через секунду уже лежал на кровати рядом со мной. — А ты куда-то собираешься?
— Ага. В ванную. Не подсматривай.
Зная, что он все равно не послушается, быстро выпуталась из одеяла и натянула висевшую на спинке кровати сорочку.
Единственной моей проблемой сейчас было отсутствие зубной щетки, но один раз можно было обойтись и пальцем. Обо всем остальном я решила сегодня не думать: ни о библиотекаре, ни о том, что едва обретенное счастье скоро закончится… Для меня. Но боги не злы: я вернусь в свой мир, а у Эда останется его Бет…
Из ванной я вернулась в подпорченном настроении, и это не осталось незамеченным.
— Что-то не так?
— С чего ты взял? — улыбнулась я, забираясь к нему под одеяло. — Хотя… Да, кое-что не так. Я понимаю, что ты старый солдат и не знаешь слов любви, но можно же хоть что-то сказать?
Маленькая почти не ложь. Он разгадал ее, как и мое желание не говорить ни о чем серьезном. Дунул шутливо в лицо.
— Во-первых, я не солдат. Во-вторых, смею надеяться, еще не так стар. А в-третьих, я могу объясняться в любви на пяти языках. Например…
Староэльфийский, конечно же. Невероятно красивый язык. И исполнение не подкачало: глубоко, прочувствованно… Но я ни слова не поняла.
— Что ты сказал?
— Если дословно: «Насыть меня пищей, женщина, как уже насытила любовью. Пусть кофе будет горячим, как моя страсть, и сладким, как твои поцелуи»…
