Ночь дракона - Крускоп Сергей (читать книги TXT) 📗
Тивена, внимательно поглядывавшая в окно, обернулась к нам.
– Они разделились. Не знаю, что они задумали, но один из них пошел обратно на тропу.
– Судьба на нашей стороне, – прохрипел я. В этот момент я перекидывался в человеческий облик, а это не слишком приятно. Радана стыдливо отвернулась, Тивена же, естественно, и бровью не повела.
– Луна сейчас выйдет, – сказала она. – Торопись.
Сдернув с ее постели покрывало, я кое-как задрапировался им и, держа в руке обнаженный меч, тихонько вышел наружу. Край луны показался над лесом, серебря верхушки вязов. Немного подождав, пока глаза привыкнут к такому освещению, я спустился с крылечка и огляделся.
Прямо напротив меня, рядом с кустами, стоял Борута, мой любезный хозяин. Я не без удовольствия отметил, что он несколько опешил, увидев меня почти нагишом, в каком-то подобии то ли юбки, то ли набедренной повязки.
– Ну как, милсдарь? – дар речи вернулся к мужику на удивление скоро. – Убили ведьму проклятую?
– А как же! – отозвался я.
Борута тихонько отступал от меня, стараясь незаметно сохранять дистанцию.
– Можешь сам заглянуть – лежит зарубленная, вся изба кровищей забрызгана!
– Вот и славно, вот и спасибо вам. – Борута стрельнул глазами в сторону дома, затем вновь перевел взгляд на меня. – Только уж не обессудьте, живым вам отсюда не уйти, не нужно нам это.
– Вам – это оборотням, что ли? – Я вытащил из-за спины руку с мечом.
– Вы с ножиком-то поосторожнее, – как-то нехорошо процедил Борута. – Мы это тоже умеем, да только не надобно нам это.
В его руке также появился меч. Бобыль, отступая от меня, вышел из тени. В лунном свете клинок его меча льдисто блеснул, глаза вспыхнули нечеловеческим огнем. И тут Борута бросился прочь, видимо, разгадав мой замысел. Но не успел – меч выпал из его руки, спина выгнулась горбом, одежда, лопаясь по швам, скользнула на землю, лицо исказилось от боли, переплавляясь в звериную морду.
Трансформация вервольфа крайне болезненна, зато, в отличие от моей, очень стремительна. У меня в запасе было совсем немного времени до того, как он окончательно обратится в зверя. Вздохнув, я бросился вперед, занося меч. Успел. Из-под лезвия брызнула темная кровь (я поспешно отпрыгнул, чтобы она не попала на кожу ног), обезглавленный оборотень беззвучно распластался по земле, чуть-чуть не успев закончить превращение.
Я вытер меч остатком его рубахи, грустно глядя на скорчившийся труп – уже с хвостом и когтистыми лапами, но еще не полностью покрытый шерстью. Надо будет потом попросить Тивену промыть клинок каким-нибудь очищающим раствором.
Как-то раз умница-принцесса Лисса, захлебываясь от восторга, рассказала мне об одном прочитанном ею трактате. Там говорилось, что в каждой крупице нашего тела существуют особые, невидимые глазом, мельчайшие частички, состоящие из особого «вещества наследственности», определяющего всё в нашей внешности и в наших способностях. Благодаря этому веществу олень вырастает оленем, а саламандра – саламандрой; в нем «записана» и караковая масть Аконита, и страсть Лиссы к науке, и моя способность оборачиваться зверем (которого только в темноте и с большого перепуга можно принять за волка). Подобно тому как алхимик по прописи готовит сложное зелье, а корабел по чертежу строит фрегат, наш организм по этим частичкам лепит самого себя.
Но есть похожие частицы, состоящие из того же вещества, но живущие сами по себе и называемые «ядовитой слизью». Они шпионами-лазутчиками проникают в наши тела и используют их себе на потребу, направляя наши силы по ложным путям. Результатом может быть и краткий насморк, и моровое поветрие. И… превращение человека в оборотня.
Наверняка Борута был неплохим человеком и хорошим хозяином. Он мог бы жениться снова, обзавестись детишками, держать коров, сеять хлеб и пить бражку с попросившимися на постой путниками, если бы однажды его не укусил пробежавший через деревню оборотень. А что более вероятно, он этого оборотня даже убил, всего лишь поцарапавшись или порезавшись при этом. И «слизь» попала в его кровь, сделав вервольфом. Теперь в лунные ночи бобыль должен был болезненно превращаться в чудовищное подобие собаки, терзаемой неутолимым голодом. В этом нет никакой романтики, даже черной. Через пару лет он догорел бы и умер в муках где-нибудь на своем же сеновале, кусая в агонии собственные лапы. Но до этого вырезал бы половину деревни.
Я осторожно пристроил свой окровавленный меч возле крыльца Тивены. Мне ведь пришлось бы нести его в зубах, а я не хотел рисковать. Я поднял и осмотрел меч покойного вервольфа – вполне приличный и, главное, чистый. Перекинувшись, я сжал зубами черен и двинулся на встречу со вторым оборотнем. В этом облике наводка Тивены мне была не нужна, я вполне мог найти его по запаху.
Подельник Боруты, естественно, уже был в звериной шкуре, хотя и успел перед этим аккуратно раздеться, поскольку его не заставали врасплох. Я, не останавливаясь, пробежал мимо него по тропинке по своим же старым следам. Озадаченный, тот припустил следом. Бегал я, к счастью, быстрее, поэтому не давал себя догнать, да вервольф не очень-то и спешил и даже не особо принюхивался. Судя по всему, он принял меня за Боруту, не в силах разглядеть в темноте различия между мной и оборотнем и сбитый с толку запахами наших прежних следов.
В конце концов оборотень отстал и остановился. Я тоже затормозил, держась от него на достаточном расстоянии. Нападать на него, будучи зверем, я не мог (укусов было не избежать), а для нападения в человеческом облике мне требовалось время.
– Ты… куда… бежишь? – прохрипел вервольф. Оборотни, вопреки распространенному мнению, обычно способны разговаривать и в зверином обличье, но это дается им с трудом.
– Тот… ведьму не убил, – я старался подражать его речи. – Она в меня чем-то швырнула… чуть не спалила.
– Ничего… Найдем еще… охотника. – Глаза оборотня горели в сумраке, отражая лунный свет. Я покосился на луну – она нагло висела чуть ли не в зените и заходить явно не собиралась. Оборотень тоже посмотрел на светило, не ожидая подвоха.
Теперь надо было тянуть время. Я попятился за толстый ствол вяза, меняя обличье, и, как только смог распрямиться, постарался залезть на старое дерево. Набегавшийся вервольф переводил дыхание и не обратил внимания на мои маневры. Поэтому был крайне озадачен видом голого мужика с мечом в руке, появившегося на толстом суку над его головой.
– Ты-ы? – рявкнул он. – Так… ты… тоже… оборотень?
– Не хочу огорчать, но я не просто оборотень, а волкодлак. Я не завишу от ваших глупостей вроде полной луны, да и звериный облик у меня посимпатичней будет.
Зверь глухо зарычал, готовясь к прыжку:
– Это… легко… можно… исправить!
Я приветливо помахал ему с ветки, стараясь оценить возможную высоту его прыжка. Все-таки звериная ипостась вервольфа глупее его же человеческой: оборотень легко поддался на провокацию, скакнув вверх и звучно клацнув челюстями в воздухе. Я покачал ногой, поддразнивая его, а заодно и держа наготове меч. Зверь издал рев уже совсем без примеси человеческих интонаций и принялся скакать под вязом, как циркач на батуте. Возле луны непонятно откуда возникла маленькая тучка, медленно, но верно разрастаясь. «Ай да Тивена, ай да старая ведьма!» – порадовался я. Когда разбухшая туча накрыла лунный диск мягкой черной подушкой, лес погрузился во тьму. На время установилась такая тишина, что даже оборотень замер, прервав свои попытки добраться до меня. А затем где-то в стороне полыхнула зарница, ярко очертив контуры ближайших крон. Тяжелая дождевая капля ударила по тонкой ветке (так, что та дрогнула) и лениво скользнула вниз, мимоходом мазнув меня по руке. И сразу же, как по команде, ее многочисленные товарки гулко забарабанили по вязовым листьям.
Точный расчет тут был почти невозможен: оборотни некоторое время остаются в звериной шкуре даже тогда, когда луны уже не видно, и время это индивидуально. Я чувствовал, как редкие капли, пробиваясь сквозь крону, растекаются по моим плечам и спине, и надеялся, что непогода ускорит процесс обращения.
