Абарат (пер. Л. Бочаровой) - Баркер Клайв (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений .txt) 📗
За спиной опять раздался резкий скрип двери. Кэнди постаралась не обращать на него внимания.
Шарик сделал завершающий, очень медленный круг, замер, покачался взад-вперед и плюхнулся на дно, немножко поболтался там туда-сюда по инерции и наконец остановился.
Увидев, что произошло, Остов издал звук, в котором, как и во всем его облике, не было решительно ничего человеческого: начав с шипения, перешедшего в чудовищный рев, монстр закончил оглушительным визгом, отдаленно напоминавшим скрежет шин резко затормозившей машины. Выразив этим душераздирающим воплем всю глубину своего отчаяния, он толчком распахнул дверь настежь, вбежал в комнату, оттолкнул Кэнди в сторону и потянулся к шару, чтобы выхватить его из чаши.
Но было поздно! Поместив шар в чашу, Кэнди тем самым привела в действие какие-то неведомые могущественные силы. Едва Остов протянул руку к чаше, его отбросило наружу, на лестничную площадку.
До Кэнди донеслись радостные крики братьев Джонов. Хват и остальные повизгивали от восторга, как радостные щенята. Они не могли видеть того, что происходило наверху, и тем не менее знали об этом. И было нетрудно догадаться откуда. Пирамида излучала мощные энергетические волны, все вокруг было пронизано энергией. Кэнди почувствовала, как волосы у нее на голове поднимаются дыбом. Рисунок, покрывавший шар, засветился ослепительно ярким светом — сперва синим, потом зеленым, а после золотым.
Она шагнула назад, не сводя глаз с пирамиды. И вдруг та, к немалому ее изумлению, начала вращаться вокруг своей оси. Скорость вращения все увеличивалась, и вот уже внутри пирамиды засветился какой-то огонек; сперва он неуверенно подрагивал, потом загорелся ровно и ярко, серебристые лучи стали пробиваться сквозь контуры рисунка, покрывавшего все три боковые грани пирамиды.
Время в Миннесоте близилось к полудню, и было очень светло, хотя небо и затянула легкая облачная дымка. Но свет, проникавший сквозь иероглифический рисунок на пирамиде, был намного ярче дневного. Продолжая вращаться вокруг своей оси, пирамида словно разбрасывала вокруг невесомые ослепительные бриллианты.
До слуха Кэнди донесся горестный всхлип. Она покосилась на Мендельсона Остова. Тот застыл на месте, как будто окаменев, не сводя с пирамиды глаз. Лицо его утратило прежнее выражение свирепой кровожадности и ненависти ко всему живому. Похоже, он смирился с происходившим. Положить этому конец было не в его власти, оставалось только наблюдать.
— Смотри, что ты наделала, — сказал он с укором.
— И что именно я, по-вашему, сделала?
— Полюбуйся.
На мгновение он отвел взгляд от вращавшейся пирамиды и коротко кивнул в сторону балконной двери, в широкий мир, простиравшийся вокруг маяка.
Кэнди теперь нисколько не опасалась повернуться к нему спиной. Она была уверена, что он не нападет на нее, по крайней мере до тех пор, пока не завершится то волшебное действо, которое она вызвала к жизни, забросив шар в чашу.
Девушка подошла к двери и шагнула наружу, осторожно переступив через пролом, чтобы посмотреть, что же она наделала, сыграв в старую игру с чашей и шаром.
Первым, что привлекло ее внимание, было облако-цветок. Теперь оно уже не плыло над прерией, повинуясь капризам ветра, а стремительно вращалось над башней, словно гигантское золотое колесо, насаженное на невидимый шпиль, как на ось.
Несколько минут Кэнди с удивлением и любопытством разглядывала облако, а потом посмотрела вниз, ища глазами Хвата и его братьев. Все Джоны с напряженным вниманием вглядывались куда-то мимо маяка, в необозримые просторы. «Что они там высматривают?» — удивилась Кэнди. Высокие травы и небо — вот и все, что можно разглядеть на многие мили вокруг. Нигде поблизости нет даже самого захудалого домишка, даже сарая. По какой-то неведомой причине город Цыптаун рос и постепенно занимал все новые территории во всех направлениях, кроме северо-западного, где последним из жилых строений долгие годы оставался дом вдовы Уайт. Сразу за этим строением начинались дикие земли, необитаемые, незастроенные и никому не нужные.
Однако братцы Джоны явно ожидали что-то увидеть там, где, как считала Кэнди, тянулась лишь однообразная степь. Хват даже приставил козырьком ладонь ко лбу.
Кэнди чувствовала, как по спине ее разливается тепло. Лучи ослепительного света, вырывавшиеся из глубины пирамиды, касались ее тела, скользили по нему. Эти прикосновения были чрезвычайно приятны, они наполняли ее сердце радостью, а тело — новыми силами. Ей казалось, что она ощущает, как энергия, которую несут эти лучи, проникает в ее кровь, и струится по жилам, и просачивается наружу сквозь поры на коже, и отлетает прочь вместе с ее дыханием. Может быть, все это просто самовнушение, подумала она. Хотя, возможно, и нет. Такой уж сегодня выдался день — ни в чем нельзя быть уверенной.
Из круглой комнаты до нее донесся тоскливый стон Мендельсона Остова, а братья у подножия башни снова разразились восторженными воплями.
— Что происходит? — крикнула она, перегнувшись через перила.
— Глядите, леди! Нет, вы только посмотрите!
Кэнди была заинтригована. Она повернулась туда, куда указывали братья, и в это самое мгновение поняла: все, что ей довелось сегодня увидеть, а заодно и остальное виденное ею за всю прожитую жизнь, было лишь прелюдией к этому мгновению, потому что вот тут-то и начались настоящие чудеса.
Там, у горизонта, серебрилось море. Море, которому неоткуда было взяться. Оно быстро приближалось, катило свои волны прямо по валунам и траве.
Глаза у Кэнди были на удивление зоркими — никто в ее семье никогда не носил очков. Так что ни о каком обмане зрения и речи быть не могло. К заброшенному деревянному маяку и впрямь устремилось море; пенящиеся волны торопливо, перекатываясь одна через другую, неслись вперед.
Так вот, выходит, что она сделала, когда забросила шар в чашу! Она кликнула море, и оно, как верный пес, тотчас же примчалось на ее зов.
— Это ваших рук дело! — кричал Хват, подпрыгивая на радостях и изображая неуклюжее сальто в воздухе. — Это все вы, леди! Нет, вы только посмотрите! — Он задрал голову вверх и одарил Кэнди восхищенно — благодарным взглядом. На губах его играла счастливая улыбка, по щекам катились слезы радости. — Видите эти волны?
— Еще бы! — прокричала она в ответ, с усмешкой глядя на его прыжки, и вполголоса добавила: — Выходит, Мракитт не был безумцем...
Под быстро прибывавшими морскими водами еще можно было разглядеть желто-зеленые травы прерии, но чем ближе подбирались волны, тем менее надежным и реальным делался привычный окружающий мир. Море властно вступало в свои права.
Конечно, можно было не верить своим глазам, но Кэнди не просто видела море — она чувствовала терпкий, непрестанно усиливавшийся запах соленой морской воды, слышала шум, с которым волны бились о землю, постепенно скрывая под собой тот мир, который она до этой минуты считала единственным реально существующим, незыблемым и неизменным.
— Оно зовется морем Изабеллы... — раздался позади нее голос Мендельсона Остова, в котором слышались тоскливо-нежные нотки.
Или ей это только показалось? Пожалуй, нет. Он и вправду произнес название моря с несвойственной ему теплотой.
— И вы все оттуда родом?
— Не из моря. С островов. Из Абарата.
— Из Абарата?
Слово звучало непривычно, но Остов произнес его с такой уверенностью, что у Кэнди не возникло даже тени сомнения в реальности существования этих островов.
Острова Абарата.
— Но тебе не доведется их увидеть. — Лицо Остова утратило мечтательное выражение, и в голосе его снова звучала угроза. — Абарат не предназначен для человеческих глаз. Ты принадлежишь этому миру, Иноземью. В воду я тебя не пущу. Я не позволю тебе войти в море, ясно?
Кэнди поняла, что краткая передышка закончилась. Остов снова стал самим собой — безжалостным, кровожадным чудовищем. Он вскочил на ноги. Из раны на его бедре, нанесенной Хватом, все еще струилась кровь.
