Ледяная Королева (Трилогия) - Ахмедова Майя Саидовна (книги без регистрации бесплатно полностью txt) 📗

Лыжи зацепили невидимый под снегом камень, и я, едва успев прикрыть голову руками, с размаху кувыркнулась в глубокий сугроб. Кое-как содрав крепления и отерев с лица колючие льдистые крошки, я уже в нормальном режиме смотрела, как Ворх серым клубком подкатился к сражающимся и, высоко подпрыгнув, зубами ухватил крылатую мерзость за хвост. Гадина изогнулась, визгливо зарычала и забила задними лапами, пытаясь избавиться от неожиданной помехи. Улучив момент, Дин длинным кувырком ушел в сторону и, вставая, вытянул из щедро забрызганного кровью сугроба свой меч. Шурша кожистыми крыльями и продолжая рычать с присвистом, тварь набрала высоту, заложила крутой вираж и снова нацелилась на жертву, но сегодня наверняка случился не ее день. Меч, перехваченный на манер копья, был пущен с такой силой, что молнией промелькнул в морозном воздухе и по самую рукоять вонзился в желто-бурое брюхо точно между двумя гладкими трапециевидными пластинами панциря.

Волк все-таки успел вовремя разжать зубы и с головой ухнул в заметенную до краев яму. Мгновением позже рядом с ним грохнулась истекающая парящей на морозе кровью туша, все еще судорожно дергая располосованными крыльями и загребая лапами по сторонам. Напоследок спиной по сосновому стволу медленно сполз Дин. Я же, с трудом выбравшись из чертова сугроба, успела только перехватить мутнеющий взгляд и уловить едва слышный хриплый выдох: «Шлейф…» Странные глаза парня потускнели, закрылись, и он окончательно затих и обмяк бесформенной грудой в переворошенном снегу.

Я в оцепенении стояла посреди развороченной поляны, в полном смысле слова не зная, за что хвататься. В чувство меня привело тихое повизгивание — Ворх, придавленный верхней половиной поверженного монстра, никак не мог выбраться из ямы. С моей помощью он освободился из плена, и мы бросились к Дину.

Пульс на окровавленной шее, хоть и какой-то странный, прощупывался четко. Я с трудом перевела дыхание и повернулась к волку.

— При чем тут шлейф?

Ворх всполошенно взглянул на меня, на Дина и снова на меня.

— Это особое заклятие, наводится прицельно и действует до тех пор, пока не вытянет из жертвы все магические силы, а потом и жизненные. Так вот почему он не использовал магию!..

— Это плохо? — Я, не теряя времени, осторожно сдирала с пострадавшего лохмотья, в которые превратилась его одежда.

— Хуже некуда! Особо мощное заклятие, даже не каждый амулет поможет… Расщедрился братец, ничего не скажешь — ведь одного химерона вполне хватило бы на всех нас!

— Химерон — это вон та летучая гнусь? — между делом уточнила я, без особых раздумий сдергивая со своей шеи медальон.

— Угу… Ты спятила?!

Вид волка с отвисшей челюстью заставил меня приостановиться.

— Пока не совсем. А что, так заметно?

— Теперь — да. Ты же без магической защиты сама рискуешь попасть под удар!

— Во-первых, ты что, поступил бы иначе?

— Я — это я, мы с детства дружим…

— Ну и дружите дальше на здоровье! А во-вторых, ты что, можешь предложить еще какой-то выход?!

— Нет! — угрюмо признал серый хищник, наблюдая, как я осторожно застегиваю цепочку на шее Дина.

Изящный замочек защелкнулся, медальон моментально раскалился так, что обжег мне руки, а по глазам ударила ослепительная вспышка изумрудно-золотистого света. Когда я снова обрела способность смотреть, то увидела, что затейливая серебряная вещица явственно мерцает в такт ударам сердца того, кто с этой минуты находился под ее защитой. Рядом облегченно вздохнул волк.

— А ты теперь как же? — все-таки спросил он, глядя на меня.

Я отмахнулась:

— Кому я тут нужна в отличие от некоторых… Ты давай-ка заканчивай отсиживать нижние чакры, дуй бегом к нашим и гони сюда Грома. Пусть шушки дадут ему веревки, одеяло и какую-нибудь холстину. Кстати, дракон знает, как добраться до новой пещеры?

— Еще бы!

— Тогда вы уходите, а мы прибудем сразу туда. С вас — костер, постель, кипяченая вода и все для перевязки. Усек?

— Да.

— Вперед и с песней!

Только снежная пыль взвихрилась. Даже странно, что волк ничего не имеет против моих командирских замашек, впрочем, я же у нас «посланница небожителей»… С другой стороны, если он заинтересован в жизни своего друга, то и должен принимать помощь в любой форме! Что ж, теперь дело за мной. Я оглядела распростертое на снегу тело. Теоретически нас, конечно, неплохо натаскали на занятиях по медподготовке, и я даже кое в чем была среди первых — например, гипсовые повязки удавались на пять с плюсом, да и на уколы любой сложности рука у меня была легкой, но вот кто бы сказал, как в заснеженном лесу посреди пустынного ущелья не дать умереть растерзанному в лохмотья человеку, не имея под руками ничего из привычных средств?!

Все это пронеслось в моем сознании мутным вихрем за какие-то доли секунды и исчезло, оставив лишь чувство растерянности и страха. Панического страха за чужую жизнь, которая была мне далеко не безразлична и, кроме всего прочего, теперь от меня еще и зависела. К горлу подкатил горячий ком, защипало глаза. Я встряхнула головой и мысленно закатила себе крепкую затрещину — нашла время нюни распускать! Салонная фифа, да и только, еще в обморок упади! Хватит сидеть!!! Или я немедленно сделаю хоть что-то, или он просто тихо умрет в этом сугробе! До «Скорой помощи» здесь вряд ли додумались, так что придется вспомнить бабушкины уроки…

Я зажмурилась, протянула к раненому раскрытые ладони, плавно повела ими, едва не касаясь кожи и слегка перебирая пальцами. Нет, ничего не выходит… Ну-ка, соберись! Я стиснула зубы, сосредоточилась и старательно закрепила в сознании проявившееся изображение потока энергии, струящегося неподалеку в морозном воздухе. Так, теперь иди ко мне, мой сладкий сахар!.. Переливчато искрящиеся струи плавно изогнулись, коснулись моей головы — меня сильно передернуло, внутри начало разливаться приятное тепло… Сейчас внешний поток уже составлял единое целое с энергией, циркулирующей внутри меня, — полдела сделано! Как там бабушка учила?.. Бережно перенаправляем пульсирующие струйки в нужную сторону — нежное золотистое мерцание и легкое тепло явственно стали смещаться по рукам к моим ладоням, накапливаясь постепенно в пальцах, и вдруг словно пролились искрящимся потоком, пронизывая распростертое передо мной тело. В глазах зарябило, замельтешили цветные пятна, которые стали складываться в плавно меняющуюся «картинку» — словно в мозгу неожиданно заработал встроенный аппарат УЗИ, рентген или еще что-нибудь в этом же роде. Надо же, и в самом деле получилось, да еще так четко!.. Ай да я, ай да… неважно!

Итак, что мы имеем? Лицо и шея покрыты глубокими царапинами, даже разрезами; грудь и верх спины сплошь изодраны, предплечья прокушены в нескольких местах и насквозь, правое сломано — правда, чисто, как сухая ветка, без отломков. Плечи и основание шеи тоже украшены парными отверстиями от клыков, яркое зеленое свечение указывает на присутствие большого количества яда. В ребрах сплошь трещины, пять сломано. Рваная рана в левом боку, к счастью, не очень глубокая. Правая голень как ломом перебита. От левого плеча наискосок через грудь и живот почти до паха словно скальпелем от всей души распластали — видимо, здесь поработал наконечник хвоста… как его там? Химерона? По бедру явно прошлись когти, оставив три глубокие рваные продольные борозды, но крупные сосуды не задеты… Больше всего меня пугало количество светящихся зеленых пятен: сколько яда было у этой твари? Три ведра?!

Сканирование заняло не больше полуминуты, теперь я хотя бы знала, с чего начинать. Что ж, легендарный альпийский патруль в этих горах вряд ли водится, даже захудалого доктора Айболита здесь черта с два найдешь, на противозмеиную — вернее, противомонстриную — сыворотку рассчитывать не приходится, будем действовать по старинке! И я, как изголодавшийся вампир, добросовестно присосалась к отметинам, оставленным ядовитыми клыками летучей твари…

Когда Гром шумно приземлился рядом, взметнув целое облако искристой снежной пыли, почти все отравленные раны уже сочились чистой кровью, а меня отчаянно мутило и вдобавок сильно жгло во рту. Особенно много хлопот мне доставили прокушенные руки — гадина умудрилась позагонять свои «шприцы» в самую толщу нехилых мышц, и я уже не чувствовала ни губ, ни языка, онемевших окончательно и бесповоротно.