Грозный эмир - Шведов Сергей Владимирович (книги бесплатно читать без TXT) 📗
Глава 4. Траур.
Эмир Ильгази упустил победу. Почтенный аль-Кашаб впал по этому случаю в такую ярость, что Андроник всерьез испугался за его здоровье и жизнь. Заботливому Саббаху с трудом удалось привести в чувство брызжущего слюной кади шиитов. Осушив огромную чашу, до краев наполненную щербетом, аль-Кашаб икнул, дернул кадыком и обрел, наконец, утерянный дар членораздельной речи. От него Андроник узнал, что армия крестоносцев была не просто разбита, а истреблена практически подчистую. В это не мог поверить даис, но, к несчастью для всего мусульманского мира, в это не поверил сам Ильгази. Он не рискнул сразу же войти в ущелье, по которому бежали уцелевшие крестоносцы, опасаясь удара в спину от гарнизона замка Ульбаш, где, по слухам, скопилось несколько тысяч нурманов. Эмир решил отыскать более безопасный путь в долину Оронта. Разумеется, такие пути были, но, увы, болезнь настигла победоносного полководца раньше, чем он успел ступить на тропу торжества.
– Какая еще болезнь? – удивленно спросил Саббах.
– Эмир впал в беспамятство, после пира в честь одержанной победы, – почти простонал аль-Кашаб. – Нукеры привезли его в Халеб, но, по мнению лекарей, Ильгази если и выйдет из болезненного состояния, то не ранее, чем через двадцать дней.
– Это что же за болезнь такая? – развел руками Саббах.
– Запой, – бросил ему в сердцах Андроник. – Та же участь ждет и тебя почтенный бек, если ты и дальше будешь нарушать запреты пророка.
– Какое несчастье! – только и сумел вымолвить потрясенный каирец.
В отличие от Саббаха, Андроник ужасался мысленно, не желая делиться своими страхами с умным аль-Кашабом. Тщательно разработанный замысел даиса Сирии мог пойти прахом в течение всего нескольких дней. Для этого Ильгази достаточно было миновать ущелье, охраняемое горсткой людей и вломиться в открытые ворота Антиохии. К счастью, эмир не поверил в благосклонность Аллаха и обратился за советом к глиняному кувшину с вином. Результат не заставил себя ждать, Антиохия ускользала из рук впавшего в горячку Ильгази, и теперь ее участь во многом зависела от расторопности почтенного Андроника.
Увы, судьба, зло посмеявшаяся над Ильгази, решила подшутить и над даисом. Когда он, наконец, добрался до обреченного на заклание города, там царила полная неразбериха. Ладно бы она царила на улицах, так ведь нет, она господствовала в головах людей, которых Андроник еще недавно считал умными. Ги де Санлис, которому покойный Рожер доверил управление городом на время своего отсутствия, узнав о чудовищном разгроме, отдал приказ своим сержантам разоружить горожан, причем как мусульман (что еще можно было как-то объяснить), так и христиан, сыновья и братья которых полегли на Кровавом поле вместе с нурманами и франками. Разумеется, сирийцы, греки и армяне возмутились. Санлис со своими сержантами укрылся в цитадели. Возмущение неизбежно бы переросло в бунт, если бы не Ле Гуин, вернувшийся в город с остатками разбитого войска. Первым делом коннетабль отменил безумный приказ маршала и освободил от налогов семьи, потерявших своих кормильцев. Эти действия благородного Ричарда обыватели Антиохии сочли разумным. Так же как и заявление патриарха Рикульфа, приказавшего впредь не чинить препятствий местным христианам в отправлении их обрядов. Бунт удалось предотвратить, но спокойнее в городе от этого не стало. Все ждали появления у стен Антиохии армии Ильгази – христиане с сердечным трепетом, мусульмане с надеждой.
– Эмир не придет, – огорошил внимавших ему друзей почтенный Андроник. – Во всяком случае, в ближайший месяц.
– Быть того не может! – ахнул потрясенный Санлис.
– Ты сообщил о поражении крестоносцев сиятельному Федустию? – спросил даис у Никодима.
– В первый же день, – кивнул нотарий. – Голубь уже вернулся с ответом. Эпарх Киликии испугался победоносного Ильгази и не рискнул двинуть пельтастов в Сирию. Он ждет указаний из Константинополя.
– Какой идиот! – даже крякнул с досады даис.
– Кто же знал, что с эмиром случится несчастье, – развел руками Никодим.
– Я знал, – рявкнул Андроник. – И сообщал Федустию, что Ильгази горький пьяница. Пошли еще одного голубя с письмом, а следом – гонца с посланием от благородного Ги де Санлиса к басилевсу Иоанну со слезной просьбой, взять под свою могучую длань город Антиохию и прилегающие земли.
– Ты толкаешь меня к измене, даис! – возмутился благородный Ги.
– Кому? – холодно полюбопытствовал Андроник. – Рожер убит, а притязания юного Боэмунда совет баронов отверг с порога. Ты ничем не рискуешь, друг мой, впуская византийских пельтастов в город. Зато промедление может стоить тебе головы. Если Ле Гуин договорится с Констанцией и бароном де Руси, а это, ввиду сложившихся обстоятельств, более чем вероятно, тебе повесят раньше, чем ты успеешь сказать хотя бы слово в свое оправдание.
Горькое пророчество Андроника стало сбываться даже раньше, чем он ожидал. Не прошло и двух дней, как в Антиохию вступил наследник Боэмунд, сопровождаемый матерью, баронами де Руси и де Сабалем, сотней благородных шевалье и тысячью сержантов. Если учесть, что гарнизон Антиохии насчитывал не более двух тысяч человек, деморализованных недавним поражением, то решение коннетабля не препятствовать своим недавним противникам, многим показалось более чем разумным.
– Где я тебе найду другого претендента на власть! – рявкнул на взбешенного Санлиса благородный Ричард.
– А Тереза, вдова Рожера, чем тебе не претендентка? – не уступал Ги.
– Не лишено, – задумчиво произнес барон де Крийон, чудом уцелевший в последней битве, но потерявший едва ли не всех своих вассалов и сержантов. – Если вокруг Терезы сплотятся благородные шевалье, и если мы найдем подходящего кандидата ей в мужья, то многое можно будет исправить.
– Шевалье уже сплачиваются, – горько усмехнулся Ле Гуин, – вокруг Констанции, родной сестры короля Людовика. Ты единственный из французов, благородный Мишель, который еще не склонил перед ней голову. А что касается нурманов, то весь цвет нашего рыцарства полег на Кровавом поле. Во всей Антиохии сейчас нет недостатка только во вдовах да безусых мальчишках, не способных поднять отцовский меч. На совете баронов мы неизбежно проиграем юному Боэмунду по одной простой причине – нас будет меньше.
– Шевалье де Сен-Клер, – резко обернулся к юноше, скромно стоящему у дверей Крийон, – ты женат?
– Не успел, – слегка порозовел рыцарь.
– Благородный Ричард и я предлагаем тебе руку старшей дочери барона де Лоррена вместе с титулом ее отца, павшего на поле брани.
– Я согласен, – отозвался слегка ошалевший от грядущих перемен Сен-Клер.
– Вот тебе еще один барон, Ле Гуин, преданный благородной Терезе душой и телом, – криво усмехнулся Мишель.
– Там в прихожей я видел трех оруженосцев, – задумчиво проговорил Санлис.
– Нурманы? Зови!
Оруженосцы были настолько молоды, что у них еще усы не отрасли. Поход к замку Ульбаш был для них первым и уцелели они только потому, что остались в осаде, когда их менее везучие сверстники отправились вместе с рыцарями Рожера Анжерского осаждать Халеб.
– Шевалье де Бари, де Вилье и де Саллюст, преклоните колена, – распорядился Крийон, обнажая тяжелый меч. Этим мечом он взмахнул трижды. И три свежеиспеченных рыцаря почти одновременно вскочили на ноги. – Божье благословение вы получите от патриарха Рикульфа. Сен-Клер, сделай милость, проводи к нему благородных мужей.
Ле Гуин смотрел на барона де Крийона с изумлением, Санлис – с обожанием. Оба ждали от расторопного Мишеля объяснений, и тот не замедлил их дать.
– Антиохия не может оставаться без благородного сословия, – спокойно заметил Крийон. – Мы потеряли более тысячи рыцарей. Почти все замки остались без хозяев. Надо даровать золотые шпоры сыновьям благородных шевалье и переженить их на богатых вдовах.
– Боюсь, что на всех вдов оруженосцев не хватит, – с сомнением покачал головой Ле Гуин.
