Обладатель Белого Золота - Дональдсон Стивен Ридер (книги бесплатно .txt) 📗
А в ту ночь стужа стала нестерпимой. Поутру у Ковенанта зуб на зуб не попадал от холода. Когда он выбрался из гамака и Кайл поставил перед ним тазик для умывания, оказалось, что вода в нем покрылась корочкой льда. Да и муаровый гранит палубы и бортов был подернут инеем. Торопясь к теплу камбуза, Ковенант прошел мимо Вейна и приметил пятнышки изморози – словно отродье демондимов поразила проказа.
Несмотря ни на что, Великаны – все как один – были заняты своей работой. Невосприимчивые если не к боли вообще, то, во всяком случае, к огню, они, как выяснилось, могли противостоять и холоду. В большинстве своем они трудились на реях, стараясь не допустить, чтобы снасти обледенели и стали ломкими. От мороза глаза Ковенанта слезились, и поначалу ему почудилось, будто матросы сворачивают паруса. Но вскоре он разглядел поднимавшиеся от парусов туманные облака и понял, что Великаны беспрерывно выколачивают парусину, чтобы не позволить покрывающему ее инею превратиться в лед. Обледенелые паруса могло бы попросту сорвать с рей, тогда как сейчас, чтобы не сбиваться с курса, «Звездная Гемма» должна была двигаться вперед.
При каждом выходе на палубу борода Ковенанта покрывалась льдом. Дверь на камбуз также сковывало морозом – без помощи Кайла Ковенант ни за что не смог бы ее открыть. Когда харучай ломал печать, образовывающуюся из замерзших кухонных испарений, серебристые осколки сыпались во все стороны. Вот и сейчас подхваченный шквальным порывом Ковенант перелетел порог и едва устоял на ногах, когда дверь за ним с грохотом захлопнулась.
– Камень и Море! – возмущенно воскликнула Зола-В-Очаге. – Вы что, совсем сдурели? Это ж надо додуматься, при таком ветрище входить с кормы! Можно подумать, у нас нет переднего люка!
Негодующе взмахнув половником, повариха указала на другую дверь. Морской Соус промолчал, но и он выразил свое недовольство, с лязгом задвинув печную заслонку. Но уже в следующий миг, напрочь забыв о своей досаде, он вручил Ковенанту изрядный флакон разбавленного «глотка алмазов», а Зола-В-Очаге зачерпнула из огромного каменного котла полный половник овощного супа. Смущенный Ковенант неуклюже уселся на пол возле стены – рядом с Линден и так, чтобы не путаться под ногами у поваров, – и принялся отогревать свои промерзшие кости.
В последующие дни большую часть времени он проводил на шумном и жарком камбузе вместе с Линден. Хотя Ковенант пребывал в некоем оцепенении и все его чувства притупились, на палубе было слишком холодно даже для него, – что уж говорить о Линден, с ее обостренной чувствительностью. Правда, Ковенант попытался провести ночь в своей каюте, но мороз быстро выгнал его на камбуз, где повара поставили для него топчан, такой же, как и у Линден. Ветер непрестанно усиливался, а вместе с ним усиливалась и стужа. «Звездная Гемма», словно брошенное могучей рукой копье, неудержимо неслась вперед, устремляясь к оледенелому сердцу севера. Когда Великаны заглядывали на камбуз погреться, покрывавшая их одежду ледяная короста таяла, образуя на полу грязные лужицы. Шевелюры и бороды Великанов тоже были обледеневшими, а глаза запали от усталости. Время от времени Ковенант совершал короткие вылазки на палубу, но все, что он видел, – зловещее свинцовое море, хмурое небо, клочья замерзшей пены на бортовых поручнях, сбивать которые у вконец измотанной команды не было сил, – раз за разом заставляло его убираться обратно с ледяным комом в груди. Как-то раз, подойдя к самому носу корабля, Ковенант приметил стоящего прямо на пронизывающем ветру Финдейла. Вернувшись на камбуз, он не смог скрыть раздражения.
– Этот негодяй даже ничего не чувствует, – ворчал Ковенант, не обращаясь ни к кому в отдельности, хотя в помещении находились и Красавчик, и Линден, и Сотканный-Из-Тумана, и оба повара, и несколько других членов команды. – Все это ничуть его не затрагивает, пролетает мимо, да и только...
Ковенант едва ли четко осознавал, в чем именно причина его досады. Скорее всего, ему казалось несправедливым, что обрушившаяся на дромонд стихия не в силах даже коснуться Обреченного. Но Линден не взглянула на Ковенанта: все ее внимание было приковано к Красавчику, которому она, судя по всему, хотела задать очень важный вопрос. Поначалу, однако, ей не удавалось вставить и слова, поскольку Красавчик, словно расшалившийся мальчишка, поддразнивал Морского Соуса и Золу-В-Очаге и от души смеялся над их деланно серьезными ответами. В его изуродованном теле обитал высокий дух истинного Великана, а любовью к веселью он даже превосходил большинство своих собратьев. Его шуточки слегка развеяли даже мрачное настроение Ковенанта. Наконец – заставив-таки рассмеяться и поваров – Красавчик присел рядом с Ковенантом и Линден: отблески очага играли на его лице. Только тогда Линден сумела обратиться к нему со своим вопросом:
– Куда нас несет?
Красавчик посмотрел на нее с удивлением, скорее всего, притворным.
– Никто об этом и говорить не хочет, – продолжала она. – Я спрашивала и Яростный Шторм, и Севинхэнда, но они знай твердят, будто «Звездная Гемма» может мчаться так бесконечно. Даже Сотканный-Из-Тумана считает, будто услужит мне наилучшим образом, если будет держать рот на замке.
Сотканный-Из-Тумана таращился в потолок, делая вид, будто ничего не слышит.
– Итак, я спрашиваю тебя: куда нас несет? Отвечай.
Даже здесь, на камбузе, было слышно завывание прорывающегося в отверстия для якорных цепей ветра. Изморозь пробивалась в дверные щели. Красавчик пытался отвести глаза, но Линден упорно удерживала его взгляд. Постепенно его улыбка, размытая тщательно скрываемым страхом, истаяла, а пришедшее ей на смену мрачное выражение мигом состарило Великана. Невесть почему это заставило Ковенанта вспомнить историю, слышанную еще до того, как Поиск достиг Элемеснедена, – рассказ о смерти отца Первой и о том, какую роль сыграл в этом Красавчик. Сейчас он выглядел человеком, которого тяготят слишком многие воспоминания.
– Ох, Избранная, – ответил он, наконец, с тяжким вздохом. – Боюсь, что нас подхватил Гиблый Ветер. И несет прямиком к Душегрызу.
Душегрыз.
Красавчик называл его Обманчивым Океаном не только потому, что все побывавшие там корабли находили его в различных частях мира, но и потому, что рассказы тех, кому удавалось вернуться, оказывались весьма несхожими. Одни суда сталкивались со шквальными ветрами и рифами на юге, другие с мертвящим штилем на востоке, а третьи с непроходимой толщей оплетавших руль водорослей на западе. Однако то был именно Душегрыз, поскольку повсюду он являл свою грозную силу: не было корабля, что возвратился бы оттуда неповрежденным, не было команды, что не понесла бы потерь. И все суда заносил в это проклятое место непрекращавшийся ни на миг Гиблый Ветер. Похоже, Красавчик в своей правоте не сомневался, однако Линден его не слишком внятное объяснение убедило не сразу. Она даже попыталась спорить, но Ковенант уже не прислушивался к разговору, ибо с болезненным удовлетворением понял, что его леденящий страх обрел, наконец, имя. Душегрыз. Этот океан не был творением Лорда Фоула. Но избежать встречи с ним не было никакой возможности. А последствия такой встречи могли сделать пустыми все прочие его страхи.
Наверху стояла такая стужа, что выдерживать ее даже недолгое время могли одни лишь Великаны, но внизу, на камбузе, царило тепло. Правда, там было шумно – уж так привыкли работать коки, – но со временем весь этот гам и грохот стал убаюкивать Ковенанта, и его нервное возбуждение сменилось неким странным состоянием сонной отрешенности. Эта своеобразная погруженность в молчание представляла собой как бы внутреннее отражение той пустоты, в которую элохимы погрузили его сознание в Элемеснедене. Тишина давала ему некоторое ощущение безопасности и тем самым защищала его в единственно возможной в этом мире форме. То был истинный ответ прокаженного на отчаяние: состояние полной отстраненности и пассивности, вызванное омертвением каждого нерва, было присуще самой болезни. Элохимы не придумали ничего нового, они лишь внедрили в сознание Ковенанта саму суть его обреченности. Ничего не чувствовать – и умереть.
