Луна над Лионеей - Осипов Сергей (читать книги без сокращений txt) 📗
Хотя если вспомнить, как Смайли тогда посмотрел на сидящего в пыли Дениса в обнимку с Анжелой…
Хотя если представить, каким было лицо начальника службы королевской безопасности, когда он узнал о беременности Анжелы…
Будущее Анжелы и ее ребенка после этого выглядело уже не так безоблачно.
Роберт Д. Смайли смотрел на этот мир под вполне определенным углом. Он считал, что ничто не происходит само по себе, что «случайность» – это миф, а синоним слова «причина» – «заговор». И когда Роберт Д. Смайли оценил, чем может стать для династии Андерсонов, Большого Совета и всех двенадцати Великих Старых рас появление такого незапланированного наследника лионеиского престола…
Он решил принять меры. И это было еще только полбеды.
12
– Включите свет, – сказал Смайли.
– Выключите немедленно! – закричала Настя.
Некоторое время они молчали. Потом Настя вытерла рот платком, сцепила дрожащие пальцы за спиной и спросила:
– И что… что это значит?
– Труп, – коротко сказал Смайли.
– Ага. Труп. И как это вы определили, что это женский труп, интересно мне знать?
– Женский? Почему женский? А, понятно. Вы не поняли, Анастасия, это не то тело, о котором мы разговаривали утром. Это не тело женщины, застреленной на французской границе, его еще не доставили.
– То есть это другой труп?
– Да.
– Второй за сегодняшний день.
– Да.
Настя покачала головой, обвела взглядом выложенный светлой плиткой подземный коридор с дверями по обеим сторонам и выдохнула:
– Отлично.
– Это ведь ирония?
– Да. Или нет. Или я уже не знаю и не понимаю… Ох.
– Что – «ох»?
– Мистер Смайли, – Настя морщилась от едкого запаха, стоявшего в камере, и, может быть, поэтому ее тянуло говорить едкие вещи. – Любая порядочная девушка верит, что день ее свадьбы будет лучшим днем ее жизни. Это как вершина карьеры, это как… Короче говоря, у меня только что отняли лучший день моей жизни. И это отвратительно. И этого я не прощу… Только я пока не знаю, кому я это не прощу.
– Вообще-то, Анастасия, свадьба у тебя была вчера, – напомнил Смайли. – Значит, самый счастливый день в твоей жизни тоже был вчера. А потом…
– Вы хотите сказать, что потом сразу же наступает худший день в жизни?
– Нет, потом жизнь просто продолжается.
– Как-то хреново она продолжается… Зачем вы меня позвали? Это ведь даже не труп, это просто куча…
– Ларссон, подойдите сюда, – попросил Смайли, и на его просьбу откликнулся облаченный в темно-синюю униформу гном с аккуратной рыжей бородкой.
– Натан Д. Ларссон, начальник смены, – представился он Насте.
– Какой такой смены?
– Смены по контролю за изоляцией на первом уровне Северного крыла, – гордо объявил Ларссон.
– Он тюремщик, – пояснил Смайли.
– Согласно Высочайше утвержденному реестру, – четко отрапортовал Ларссон, уставившись Насте в подбородок. – В блоке 214 содержался Артем Покровский, человек, поступил в июле прошлого года…
Смайли с интересом наблюдал за реакцией Насти. Та продолжала морщиться и прикрывать нос платком.
– Покровский? Артем? Тот самый?
– Тот самый, Анастасия. Что скажешь?
– Когда я видела его в последний раз, он выглядел немного иначе.
Видела в последний раз… Конечно же, я не думала, что это будет последний раз, и Покровский тоже не думал. Прошлой осенью Армандо устроил мне что-то вроде экскурсии по закоулкам и подземельям королевского дворца, и в том числе мы посетили с дружеским визитом подземную тюрьму в Северном крыле. Официально она называлась «изолятор», и у меня в этом изоляторе обнаружилось несколько знакомых.
Мы поболтали.
Он был одет в широкие желтые штаны и такую же куртку, которые мне показались совсем непохожими на тюремную одежду, скорее этот ансамбль напоминал уютную домашнюю пижаму, которой не хватало разве что нарисованных зайчиков или мишек. Впрочем, я плохо разбираюсь в тюремной, точнее, в изоляторной моде.
На время нашей беседы щиколотка Покровского была прикована тонкой цепью к ножке кровати; похоже, это больше смущало меня, чем его. Странно такое говорить, но Покровский производил впечатление довольного жизнью человека.
– Я помню время, когда все было иначе, – сказал он и ностальгически прищурил глаза. – Помню растерянную девочку с мокрыми волосами. Она сидела на кровати, завернувшись в халат, дрожала от холода и пила чай из большой чашки. Это была ты, Настя…
– А я помню одного усатого мужчину, который прикидывался майором, и это была самая маленькая ложь из тех, что он вбивал в голову растерянной девочке с мокрыми волосами, – ответила я, может быть, чуть жестче, чем следовало. – Спецслужба. Спецоперация. Ущерб национальной безопасности. А оказалась, что нет никакой спецслужбы, нет никакого майора Покровского, а есть лишь горстка лжецов и убийц.
– Как будто тебе никогда не приходилось лгать.
– Приходилось.
– Как будто тебе никогда не приходилось убивать.
– И это было.
– Тогда чем ты лучше нас? Тем, что твой парень – наследный Лионейский принц?
– Дело не в парне, – ответила я, сдерживая раздражение. – Парень тут совсем ни при чем. Дело в том, что я не продавала свою душу Леонарду. Не записывалась в команду к сумасшедшему, который возомнил о себе невесть что.
– Он думает, что он бог. Или может стать богом.
– Я же говорю – сумасшедший.
– Если бы ты видела то, что видел я…
– Я бы попросила, чтобы меня заперли в подземной камере-одиночке?
– Нет, не в этом дело. Ты бы поняла, что это не горстка лжецов и убийц. И что Леонард – не сумасшедший волшебник. Ты бы поняла, что это – будущее. Новое будущее.
– Я в курсе, «Новое будущее», так называется фонд Леонарда. У него есть офис в Лондоне и веб-сайт, правда, довольно бестолковый. Зачем сумасшедшему волшебнику веб-сайт, а?
– Вы не понимаете, – разочарованно сказал Покровский. – И ты не понимаешь, и этот гном, и все остальные. Я не у психа на подхвате работал, я помогал создавать новое будущее. Когда в безумную идею вкладывают такое количество энергии, денег, сил, она перестает быть безумной идеей, она становится неизбежной реальностью, нравится тебе это или нет.
– Сильно сказано. Только ведь ты потом сбежал от Леонарда, ты говорил, что сыт по горло его трюками.
– Я тогда надеялся, что от Леонарда можно сбежать.
– Но ведь ты и сбежал.
– Да, в подземную камеру-одиночку. Хотя… Здесь действительно спокойно. Здесь, – он перешел на доверительный шепот, – мне уже две недели не снятся сны.
– А раньше?
– Раньше… – Покровский поежился. – Вся честная компания. Леонард. Сахнович. Лиза. Локстер. Поодиночке и все вместе.
– И что именно тебе снилось?
– Они были мной недовольны, – сказал Покровский. – Очень недовольны.
Похоже, в конце концов они нашли способ выразить свое недовольство.
– …выглядел немного иначе.
Настя инстинктивно пятилась, пока не уперлась спиной в противоположную стену коридора. Значит, вот так это все и происходит. Вот так внезапно люди исчезают из твоей жизни, оставляя после себя… Лучше было не думать, что же именно оставил после себя Артем Покровский. Настя вспомнила, что во время той последней встречи с Покровским на языке у нее вертелось злорадное «не рой другому яму, сам в нее попадешь», однако вслух она этих слов не произнесла. Сколько бы зла ни причинил ей Покровский, в яме теперь сидел именно он, и плевать в эту яму с высоты нынешнего Настиного положения было уж как-то совсем неприлично. Тем более что Покровский сам решился сбежать от Леонарда, поняв…
Нет. Дело было не в том, что он понял нечто важное про Леонарда. Просто это было в природе Покровского – перебегать с одной стороны на другую, причем так легко, что слово «предательство» было бы здесь неуместным усложнением, все равно что высчитывать «два плюс один» на супермощном компьютере. Если его когда-то и мучила совесть, то это осталось строго между Покровским и совестью.
