Тьма надвигается - Тертлдав Гарри Норман (читаем книги онлайн бесплатно .txt) 📗
«Начнешь, пожалуй, ты хотел сказать», – мстительно подумала Ванаи, однако же долго рылась в мешке, покуда не нащупала потертую зеленую гальку.
– Вот он, – пробормотала она, передавая камень деду.
– О, спасибо, внучка… Камень-оракул, будучи определенным образом пробужден, снимает пелену с наших глаз, позволяя видеть с давних времен незримое, – проговорил Бривибас.
Пока он читал заклинание, а Ванаи незаметно вытирала ладони о штаны – прикосновение камня раздражало кожу, – девушке пришло в голову, что, когда чары будут наложены, перед ними вместо нынешних колючих кустов предстанут лишь колючие кусты седой древности. Что бы там ни утверждали золотые крылышки, девушка сомневалась, что здесь когда-либо находился становой родник.
Впрочем, мысли ее были заняты другим.
– Дедушка, – спросила она, когда Бривибас прервался между заклинаниями, – как можете вы так спокойно исследовать прошлое, когда мир вокруг вас горит огнем?
Старик пожал плечами.
– Мир не отступится от своего, что бы я ни делал. Так что почему бы не узнать, что можно? Вдруг добытая мною кроха знаний поможет нам когда-нибудь в будущем избежать, как ты выразилась, мирового пожара. – Он скривился. – Я бы надеялся, что это могло случиться и сейчас, но не все надежды оправдываются. – Чародей подкрутил верньер и поворотный винт на переносных солнечных часах и хмыкнул тихонько. – А теперь – к делу.
«А теперь, Ванаи, придержи язык», – перевела девушка сама себе.
Но дед в своем деле оставался мастером. Девушка внимательно следила, как он черпает силу из станового родника, заброшенного в имперские времена. «Все же источник находился здесь», – мелькнуло у нее в голове, когда по единому слову чародея сцена перед ней вмиг переменилась. Ванаи всплеснула руками: перед ней предстала картина давно прошедших лет, когда Каунианская империя простиралась на большую часть северо-восточного Дерлавая.
Бривибас воспользовался волшебной силой – и, само собой, чары вызвали перед ним случай, когда в этом же месте творилась иная волшба. Перед Ванаи, не замечая незваных наблюдателей, проходили неслышно занятые своими делами древние кауниане. Если бы девушке взбрело в голову пересечь возникшую перед нею прогалину и поглядеть с другой стороны, она не увидела бы образов прошлого в ином ракурсе – только кустарник, через который ей пришлось бы пробираться.
Древние кауниане носили суконные штаны более просторного, чем привыкла видеть Ванаи, покроя и рубахи – у кого суконные, у кого льняные. В основном одежда их была сшита из некрашеного полотна, редко – темно-синего или тускло-бурого: ни следа ярких красок. Всюду видна была грязь: на одеяниях, да и на самих каунианах. Археологи, привычные к раскопным чарам, относились к славному прошлому не в пример более скептично, чем основная масса населения.
Бривибас торопливо и тщательно набрасывал увиденное на бумаге – полевому работнику требовалось, помимо прочего, мастерство художника.
– Мужчины носят бороды, – заметил он, – у женщин волосы высоко подняты завитками на затылке. Какой период мы видим перед собой?
Ванаи задумчиво нахмурилась.
– Правление Веригаса Второго, – ответила она, наконец.
Дед просиял.
– Отлично! Да, примерно за двести лет до того, как – так называемое! – Альгарвейское восстание разрушило империю. О! – Он перевернул лист в блокноте. – Вот, кажется, началось.
Четверо замызганных кауниан внесли распростертую на носилках женщину – судя по всему, умирающую. Пятый, чуть почище, вел за ними овцу. Он вытащил из-за пояса нож, попробовал лезвие пальцем и, видимо, удовлетворенный, отвернулся от наблюдателей из будущего и принялся колдовать.
– Я же хотел читать по губам! – разочарованно вскричал Бривибас.
Воздев одну руку к небесам, а другой с зажатым в ней кинжалом указав на становой источник, древний маг-лекарь перерезал овце глотку. Когда кровь перестала течь, женщина поднялась с носилок. Теперь она казалась хотя и не вполне здоровой, но все же не столь изнуренной, как за миг до того. Не успела она поклониться своему целителю, как образ прогалины угас, сменившись вполне современными зарослями.
– Даже тогда люди знали, что жизненная сила подкрепляет любое колдовство, – раздумчиво проговорила Ванаи. – А вот о становых жилах не знали и путешествовали верхом, а тяжести возили на телегах…
– Наши предки были превосходными чародеями-практиками, – пояснил Бривибас. – У них не было истинного понимания тех математических взаимоотношений, которые позволяют подчинять колдовские силы. Становые жилы – феномен значительно более тонкий, нежели источники силы, и неудивительно, что древние не сумели ни обнаружить их, ни предсказать их существования. – Он пробормотал по-фортвежски что-то недоброе и вновь перешел на каунианский: – Какая жалость, что я не сумел больше разузнать о тех чарах, которыми пользовался целитель! – Явным усилием воли он заставил себя успокоиться. – По крайней мере, я хотя бы могу определенно зафиксировать существование станового родника и его использование в имперскую эпоху. Посмотрим, что скажет многоученый профессор Фристан на это! – Он умоляюще простер руки к Ванаи: – Ну скажи мне, какое право имеют эти фортвежцы лезть в историю кауниан?
– Дедушка, они утверждают, что это также история Фортвега, – ответила девушка. – И некоторые из них, сколько я могу судить по книгам и историческим журналам, уважаемые историки.
– Некоторые, – фыркнул Бривибас. – Горстка! Большинство пишет свои труды ради вящей славы Фортвега – тема, поверь мне, лишенная научной ценности.
Он продолжал кипеть всю дорогу до деревни Ойнгестун в десяти милях западней Громхеорта, где обитал вместе с Ванаи, и умолк, лишь выступив на пыльную главную улицу деревни – фортвежцев в Ойнгестуне было вчетверо, а то и впятеро больше, чем кауниан, и снисходительного презрения старшей расы к варварам они как-то не ценили.
Молчание, впрочем, тоже не помогало.
– Эй, старик! – окликнул, выйдя на дощатую мостовую перед пустующей лавкой, ее хозяин. – Весело поиграл со своими призраками?
Он расхохотался, уперев руки в бока.
– Благодарю, – неохотно отмолвил Бривибас на фортвежском. – Превосходно.
Мимо лавочки он прошел с горделивым достоинством обиженного кота. Лавочник только покатился со смеху и протянул скрюченные толстые пальцы, будто хотел ухватить Ванаи за ягодицу. Бескультурные фортвежцы (прилагательное в данном контексте обычно бывало излишним) часто обращали этот жест на одетых в штаны каунианок. Ванаи прошла мимо с таким показным бесстрастием, что перегнувшемуся пополам от грубого хохота лавочнику пришлось прислониться к беленой стене, чтобы не свалиться.
Впрочем, по улицам и корчмам Ойнгестуна шлялось меньше фортвежских бездельников, чем за несколько недель до того: армия всосала их, чтобы бросить на альгарвейский фронт. В ополчение короля Пенды попало и множество ойнгестунских кауниан. Армии все равно, какая кровь течет в твоих жилах, если только ты можешь пролить ее за страну, в которой живешь.
Дом Бривибаса стоял посреди каунианского квартала, на западной окраине поселка. Не все местные кауниане держались границ квартала, а некоторые фортвежцы селились между ними, однако по большей части два племени двигались своими путями, не пересекаясь.
Временами, однако, пути их скрещивались во всех смыслах слова. Всякий раз, заметив рослого, худощавого мужчину с темной бородкой или светловолосую приземистую толстушку, Ванаи ловила себя на том, что жалеет их предков-кауниан. В Ойнгестуне полукровки были редкостью. В Громхеорте – тоже. В суетном – выражаясь словами Бривибаса, «упадочническом» – Эофорвике смешение кровей, как доводилось слышать девушке, подчас принимали в некоторых кругах за обычай.
– Дедушка, – промолвила внезапно Ванаи, когда они уже были на пороге дома, – вы могли бы, если б пожелали, занять пост на кафедре истории Королевского университета. Почему же вы предпочли доживать жизнь в Ойнгестуне?
Бривибас остановился так резко, что девушка едва не налетела на него.
